Виктор Иванников - По зову долга

— Ну так и есть пять.

— А помощники у Вас есть?

— А как же, они те же мастера, просто «начённик» штаты сократил и перевёл их в энти, как их подмастерье что ли. Ранее все работали. Ещё в ЖЭКе. И ничего, народ был довольный. Никаких тебе жалоб и этих как их рекламаций не было. Как Егорыч был, все в порядке кранты, ежели, где потекли сразу ремонтировали и батареи и унитазы. Всё делали, как положено. Егорыч был справедлив. Ежели виноват, то даст, как следует, но без свидетелей, без синяков. А зарплату не трогал:

— У Вас семьи, их кормить надо. Вот каков был «начённик». Все его уважали, никто не забижался, если что… А этот, нынешний как пришёл, так и начал. Вот и перевёл кое кого в подмастерья. А куды им деваться-то сейчас? Работы-то нет? кормиться-то надо. А он сука такая, вместо них каких-то дармоедов набрал, родственники они ему. А чаво они у нас делают, никто не понимает.

— Понятно, тебя как зовут?

— Петюней меня в бригаде кличут, а так Пётр Фёдорович я.

— Хорошо, Пётр Фёдорович, скажи ка мне, вот если Вы все вместе мастера и подмастерья вместе начнёте делать, то за сколько времени отремонтируете систему водопровода, канализации и отопления?

— Да здесь мужик, ремонтировать то нечего! Менять всё надо! Почитай три года вообще ничего не делалось. Тута столько всего надыть.

— Это Пётр Фёдорович, не твоя забота. Ты мне всё-таки скажи, по приказу Вашего начальства, со всеми запчастями Вы все вместе со своими подмастерьями за хороший магарыч по десять бутылок на мастера, по пять на подмастерья, за какое время всё сделаете? Петюня зачесал свою голову, начал усиленно размышлять:

— Так, ежели трубы дюймовки и три четверти дюйма будут, стояки они чугунные, их менять не надыть будут, то… Тут он буквально «заскрипел мозгами»

— Почитай часа за три три с половиной уложимся. Но, конечно магарыч уж точно должен быть, сам понимаешь, делов то сколько.

— Ясно, Пётр Фёдорович. Ты мне можешь сейчас назвать все нужные запчасти?

— У Петюни тревожно забегали глаза:

— Этоть Вам, мужик, лучше у Владимира Ивановича спросить. У ево глаз верный. Считает как Архимед какой, не ошибётся, проверено не раз.

— Так теперь понятно. Вот что, ты сейчас позвонишь своему начальнику и передашь сказанное мною. Да ты, Пётр Фёдорович не бойся, я тебя не подставлю, гарантирую, прибежит он, прибежит, да ещё прикажет всех сюда срочно скликать, глядишь и на квартальную премию раскошелится!

— Как же раскошелится? Да он сука рваная, нам второй месяц ещё не платит. А семью как кормить? А он смеётся… Заработайте, магарыч не берите, а только деньгами. Вот ведь сука. Знает же, что народ обнищал, у самих есть нечего, какой тут магарыч?

— Ничего Пётр Фёдорович на таких, как он у меня хорошее убеждение есть. После разговора со мною и моего объяснения и всё оплатит, и премию выпишет. Я умею убеждать. — Тот недоверчиво посмотрел, почесал затылок и протянул:

— А чаво ему сказать?

— Пошли к телефону, там и объясню. — Они вышли. Катя и женщина растерянно, но в то же время вопрошающе смотрели на них.

— Катерина Ивановна, нам нужно срочно связаться с начальником ДЭЗа. откуда можно позвонить? Та, как куропатка, засуетилась:

— Можно из моего кабинета, а можно из кабинета директора.

— Ну тогда лучше из Вашего, пошли Пётр Фёдорович. Они прошли втроём. Там мастеря явно оробел, увидев всякие медицинские штучки. Осторожно, стараясь ничего не испачкать и не поломать, уселся на краешек стула.

— Катя, у тебя граммов пятьдесят спирта найдётся? А то у Петра Фёдоровича грудь прихватило. Та засуетилась, принялась вытаскивать стетоскоп, прибор для измерения давления, градусник. Но Егор остановил:

— Как полагаешь Пётр Фёдорович, после такого лекарства твоя грудь пройдёт, полегчает? — Тот улыбнулся:

— Точно полегчает. В самый раз лекарство то будет… Не сумлевайтесь. — Катя взглянув на них, махнула рукою, открыла сейф и из колбы налила в мензурку граммов семьдесят. Протянула её мастеру, затем налила в стакан воды из графина и тоже протянула. Тот удивлённо посмотрел на воду, но взял.

— Катенька, а теперь оставь нас. Как только этот хмырь начальник ДЭЗа приедет, сразу же проводи его в кабинет и не о чём с ним не говори. В кабинет проводишь только его одного, другие если кто с ним будет, пусть ждут в приёмной. Как только проводишь, тут же позовёшь меня. Всё понятно? Она ничего не понимая, но тем не менее пожала плечами и вышла.

— Ну вот Петюня, без женщин сделаем как положено. Сначала прими этот дар Катеньки, что бы грудь не болела. — Тот одним махом плеснул спирт в широко разинутый рот, пошлёпал губами, понюхал свой кулак, аккуратно поставил на стол стакан и мензурку, ещё раз пошлёпал губами, вытер рукавом рот. Егор внимательно наблюдал за ним.

— Слушай, чего будешь говорить начальнику. Сейчас в детском доме вовсю орудует какая-то комиссия из самого центра, их допекла пресса, так как он, Ваш начальник сживает детишек детского дома, держит их без воды, света, тепла и канализации. Эта комиссия вовсю составляет разные акты, грозятся отвезти их в прокуратуру, но не нашему города, а в самый центр. Тебя тоже сильно ругают. Но ты человек маленький, если тебе сказали не ремонтировать и запчасти не дают, то ты и не делаешь здесь, выполняешь его приказ. Вот пусть эта комиссия и разбирается с тем, кто такой приказ издаёт. Понял? Тот зачесал голову…

— Н-да, дела. Задумался.

— А что? Ведь испугается, как пить дать испугается, когда про свой приказ услышит. Точно! Ведь это же какое поганое дело дитёв беззащитных морить. Это же какой сукой надыть быть, чтобы такое творить? Нет, точно, испугается. Прибежит глаза заливать. Этому он гад где-то хорошо обучился. Ладна… Давай сюда трубку. Не сомневайся, всё в точности передам, что бы знал сука, давно пора таких, а то. Тут он обиженно шмыгнул носом:

— Меня принялся колотить словно грушу какую.

— Ты уж не обижайся Пётр Фёдорович, обидел ты меня с детишками тогда, своим нежеланием помочь им. Да и ты бы на моём месте разве бы не вступился за них? Да не поверю в это никогда. Это только потом я понял, кто же виноват на самом деле.

— Да я не серчаю, сам виноват. надо было не «сквалыжничать», а по порядку рассказать.

Егор набрал названный ему Катенькой номер, протянул трубку, подмигнул, похлопал по плечу.

— Говори смелее, не бойся. Теперь он должен бояться да так, что понос может прошибить. И Вашу зарплату всю отдаст до копеечки и ещё квартальную — обещаю! Мастер, поминутно откашливаясь и добавляя повсюду «это самое», почёсываясь, поведал своему начальству. Тот начал было задавать вопросы, пытаясь уточнить детали, мастер Петюня принялся было путано отвечать, но увидев кулак Егора, силу которого он на себе испытал, поначалу засуетился, но потом вдруг осмелел: