Игорь Шинкаренко - Мистерия в парижском омнибусе

Пия пропустила вперёд эту женщину, и не позаботившись даже о том, чтобы забрать ключ, спустилась вслед за ней по лестнице.

Они по дороге никого не встретили, лишь отец Лоренсо курил свою трубку на пороге своего кабачка. Он дружелюбно приветствовал Пию, но она промолчала, и старик у неё не спросил, куда она шла.

Хорошо одетые люди ему внушали уважение, а дама, которая увозила его жиличку, носила шёлковое платье.

Дама села в фиакр, который ждал её у двери дома. Пия присоединилась к ней, после чего женщина сказала адрес кучеру, и опустила шторы на окне, когда лошадь рысью пошла в направлении набережной.

Предосторожность была вполне разумна, так как в это время другой фиакр приближался навстречу им, большой фиакр, предназначенный также для перевозки больших сундуков, в салоне которого сидели два господина.

Оба фиакра встретились на мостовой, и если мадам Бланшелен посмотрела на пассажиров другого фиакра, немного отодвинув штору в салоне, то они её не увидели… ни её, ни девушку, которую она в это время похищала.

Минутой спустя, эти два пассажира спрыгнули на тротуар перед доходным домом итальянского разбойника, к большому изумлению Лоренцо, не привыкшего к такой деловой активности.

—

Добрый день, старый бандит, — закричал ему первый спустившийся из фиакра мужчина, куривший глиняную трубку, которую он держал в одной руке, и с цветочным горшком в другой. Ты меня не признаешь, birbante

6

? Признай, по крайней мере, illustrissimo

7

синьора Амьена, благотворителя одной из твоих пансионерок!

—

Смотри-ка! Да это — вы месье Амьен! — произнёс Лоренцо на довольно хорошем французском языке.

Этот бандит на пенсии говорил немного на всех языках, получив возможность их изучить довольно курьёзным способом, увозя в горы путешественников по Италии со всего мира, где они проводили с ним много времени до тех пор, пока их родственники не заплатят за них выкуп, ибо в противном случае он без всякого сожаления отрезал им вначале уши, а потом, если это не помогало, и голову. И все это знали.

—

Да, старый брат дьявола, это именно я, — весело сказал художник. — Доставьте мне удовольствие и помогите кучеру спустить с крыши кареты мольберт.

Лоренцо повиновался, не говоря ни слова, в то время как Амьен оплачивал кучеру поездку.

—

Ты не ожидал нас здесь увидеть, месье достопочтенный разбойник, — произнёс Верро, как всегда пребывавший в весёлом расположении духа уже с утра. — Никогда ещё твой домишко не удостаивался визита двух талантливых художников, и такая честь будет ему оказываться каждый день в течение трёх недель. Я тебе советую поставить свечку в церкви в ради этого события. И тем временем, если у тебя есть бутылочка старого доброго Капри, ты можешь мне её принести. Я хочу чокнуться с тобой и твоими пансионерками. Почему они не выглядывают в окна, твои птички? Улетели…? Как…? Все? Всё ваше войско на пути к позированию…. В мастерские?

—

Осталась только мамаша Карлотта… у её малыша поднялась температура, — пробормотал Лоренцо, прислоняя к стене дома мольберт и холст, завёрнутый в ткань.

Фиакр, тем временем, освободившись от пассажиров и их багажа, уже катился по направлению к набережной.

—

Итак, как идут дела? — продолжал болтливый маляр. — Признайся, что эта профессия лучше, чем та, другая, которой ты занимался на тракте между Римом и Неаполем. Но не беспокой эту Карлотту. Она слишком уродлива, мне это известно. Когда я буду создавать шедевр, картину, на которой будет изображена колдунья, я обязательно воспользуюсь её услугами. Лучше уж мы с вами разопьём бутылочку вина на двоих. Синьор Амьен её оплатит, но не воспользуется содержимым. Нет ли у тебя только какого-нибудь мальчика, чтобы отнести всё это добро наверх? На какой этаж? Шестой, по крайней мере, не считая антресоль и подвал.

—

Значит вы приехали сюда работать? — Спросил его добрый с виду хозяин дома.

—

Да, отец Лоренцо, — ответил Амьен. — Мне нужно закончить одну картину.

—

Ты её видишь перед собой, эту картину, — прервал его Верро. — Берись за нее с респектом. Это — не просто картина, это-шедевр, и он будет закончен в твоём доме. Потомки будут упоминать этот факт в летописях.

—

Когда модель не хочет прийти к художнику, необходимо, чтобы художник пришел к модели, — продолжил Амьен.

—

Ах! Это вы о Пие! — выдохнул Лоренцо. — Это сущая правда. Она печалится, потому что её сестра умерла.

—

Ты знал её сестру?

—

Я видел её однажды вечером. Но она мне не ответила, когда я с ней заговорил. Я мог бы легко найти ей работу, если бы она согласилась попозировать какому-нибудь художнику. Но нет. Она была дикой, как горная птичка.

—

И когда она уходила, она села в омнибус на бульваре Сен-Жермен, не правда ли, папаша? — Спросил Верро.

—

Это вполне возможно, но мне неизвестно, и я не знаю, где она жила. Думаю, что она запретила Пие мне об этом говорить.

—

А вот и нет. Тут ты ошибаешься. Пия сама этого не знала.

—

Как, кстати, дела у Пии? — спросил Амьен, которого эта болтовня совершенно не интересовала.

—

Она не больна, синьор, но очень печальна. Плачет с утра до вечера, и ничего не ест.

—

Аппетит к ней возвратится, я на это надеюсь, и весёлое настроение также. Я беру на себя заботу излечения её от меланхолии. Шестичасовые сеансы каждый день, мой дорогой, заставят Пию забыть всё плохое, что приключилось с ней в последние дни.

—

Как! Сеансы прямо в её комнатке?

—

Да, отец Лоренцо. Она крохотная, и мне это прекрасно известно, но в ней, все-таки, достаточно места, чтобы поставить мой мольберт, а свет там должен там быть ещё лучше, чем в моей мастерской. Только, мой дорогой старик Лоренцо, я не хочу, чтобы об этом болтали в твоём доме. Ни одного слова твоим арендаторам. Они меня не увидят, так как весь день работают в городе, и я буду каждый день приезжать уже после того, как они отправятся на работу, а уезжать перед их возвращением.

—

Capito, signor… понял, месье Амьен.

—

Очень хорошо. Тогда, возьми мольберт на свою спину, а Верро понесёт холст, я же возьму на себя заботу о горшке с цветами. Пия будет приятно удивлена, увидев нас нагруженных, как грузчики на рынке…

—

Да… когда она возвратится.

—

Что! Она ушла?

—

Пять минут тому назад. И меня удивляет, что вы её не увидели. Фиакр, на котором уехала Пия, проехал навстречу вашему.

—

Как! Она уехала на фиакре… сейчас! — Воскликнул Верро. — Как теперь я понимаю, Пия больше не любит омнибусы.

—

Это — странно, — выдавил из себя Амьен, — она мне обещала…

—

Пия уехала вместе с дамой.

—

Как…! Она была не одна!

—

Нет. Дама, которая её увезла, приехала за ней на фиакре. Она оставалась наверху почти три четверти часа и спустилась вниз вместе с Пией, и все это время фиакр ждал её у входа, и они поднялись внутрь кареты непосредственно перед тем, как ваш экипаж показался на углу улицы.