Владимир Мильчаков - Таких щадить нельзя

— Вот, гражданин начальник, барахлишко, которое попросил меня сохранить до поры Игнашка.

Иван Федорович открыл чемоданчик. Под грязной замасленной тряпкой лежало несколько свертков, перевязанных бечевками. Когда обертка была сорвана, на широком кухонном столе засверкало несколько десятков золотых колец, браслеток, брошек и часиков. Среди этой драгоценной мелюзги выделялись два массивных золотых портсигара.

— Пиши протокол обыска, Алеша! — приказал Кретову Иван Федорович. — Укажи, что гражданин Коновалов безоговорочно сдал часть золота, оставленного ему на хранение бандитом Игнатием Самылкиным.

— Почему часть? — забеспокоился Коновалов. — Я все отдал. Все, что было… С открытой душой…

— Видите ли, Севастьян Парамонович, Каракурт и его подручные Жорка Мухаммедов, Косой и Сивоконь назвали довольно точно, сколько золота хранится у вас. Я имею основания в этом вопросе больше верить Каракурту, чем вам, — холодно ответил Голубкин. — Часть золота вы не сдали. Где остальное?

— Христом богом клянусь, — привычно запричитал Коновалов, но Голубкин резко оборвал его.

— Хватит! Я неверующий, но мне и то противно, как вы все свои подлости за бога прячете. Хотите, я сам скажу, гражданин Коновалов, на что вы рассчитываете? Вы прекрасно понимаете, что Самылкину на этот раз не отвертеться, расчет с ним будет суровый. Вот вы и решили отдать часть награбленного им. Авось, мол, работники уголовного розыска поверят, что все золото здесь. На суде мне, мол, дадут лет пять, а через пять лет я освобожусь и буду владеть всем, что награбил Самылкин. Так ведь?

— Да что вы, гражданин начальник… — почти с суеверным испугом уставился на Голубкина Коновалов.

— Так вот, заранее говорю, что у вас ничего не выйдет, — продолжал Голубкин. — И отвечать вам придется имеете с Каракуртом.

— Да за что же еще мне отвечать? — оправдывался Коновалов. — Не знал ведь я, что у Игнашки в чемоданчике.

— Врете, знали. А отвечать за убийство Александра Даниловича Лобова вы не собираетесь? Увильнуть думаете? Не выйдет!

Коновалов пошатнулся и тяжело опустился на подставленный Кариевым табурет.

— Какое убийство?! Что вы?! Да я курицу зарезать не могу, старуха к солдату бегает… — упавшим голосом заговорил он. От его назойливой религиозности не осталось и следа.

— Об этом мы с вами поговорим позднее, на допросах. Давайте золото.

Но Коновалов, хотя и перепуганный предстоящим возмездием, все же не мог так просто, своими руками отдать запрятанное золото. Сразу осев, став словно бы ниже ростом и почернев лицом, он все же продолжал твердить:

— Нет у меня больше ничего. Хоть на месте расстреливайте, ничего нет. Все, что принес Игнашка, все вам сразу же отдал.

Полковник Голубкин приказал приступить к обыску. Многое обнаружили в особняке Коновалова работники уголовного розыска. Наверное, сам Коновалов был убежден, что построенные им тайники обнаружить невозможно, и поэтому довел дело до обыска. Но вот из хитро устроенного в бутовом фундаменте тайника Кариев вытащил обрез, наган в кобуре и пустую кобуру от нагана. Тайник был сухой: оружие, хорошо смазанное, выглядело, как новое, без единого пятнышка ржавчины.

— Видать, с двадцать девятого года сохраняли? — спросил Голубкин, разглядывая обрез — излюбленное оружие сибирских кулаков. Коновалов ничего не ответил. А Иван Федорович заинтересовался пустой кобурой. — Очень похоже, что наган, отобранный нами у Каракурта, раньше лежал в этой кобуре, — словно советуясь с Кариевым, проговорил он.

— Облыжно обвинить хотите, — не выдержал Коновалов. — Всего единожды и заходил сюда Игнашка.

— Ну, насчет нагана и кобуры дадут заключение эксперты, — ответил Коновалову Кариев. — Научно обоснуют и точно установят.

В этот момент Кретов обнаружил, что один из сундуков, в которых хранилось добро супругов Коноваловых, имеет двойное дно. Из вскрытого тайника выгрузили немало денег старого образца.

— Ай-яй-яй! — покачал головой Голубкин. — Какие сбережения пропали! Не успели, значит, обменять?

Коновалов ничего не ответил, только еще больше почернел лицом.

День уже начал клониться к вечеру, когда обыск в доме был закончен. Но золотых вещей, кроме нескольких безделушек, явно принадлежащих жене Коновалова и уцелевших от дней ее молодости, не нашли. Коновалов с ехидством поглядывал на Голубкина, но полковник, не показывая того, что его разочаровали результаты обыска, спокойно сказал:

— Что же, будем искать во дворе и в саду.

— Напрасно будете трудиться, гражданин начальник, только зря измучитесь, роясь в земле, и виноградник попортите. Ничего у меня больше нет.

«Почему он заговорил про виноградник? — размышлял Иван Федорович, выходя на террасу дома. — Пытается отвлечь внимание от места, где скрыт тайник?»

— Мы, пожалуй, начнем не с виноградника, — сказал он выведенному на террасу Коновалову. — Вначале осмотрим двор.

— Пожалуйста, если есть желание пачкаться, — пожал плечами Коновалов. Но от полковника не укрылось, что, услышав про обыск двора, жена Коновалова, вышедшая вместе со всеми, с испугом взглянула на мужа.

— А если и во дворе ничего не найдем, то виноградник придется вырубить.

— Зачем же виноградник рубить? — вырвалось у Коноваловой.

— Кусты очень густые. Искать невозможно, — безразличным тоном ответил Голубкин. На этот раз он констатировал, что во взгляде, брошенном старухой на мужа, была явная растерянность и злость.

— Ну, если такая надобность, то рубите и виноградник, — согласился Коновалов, и в его тоне полковник почувствовал издевку.

— Если нужно будет, вырубим, — спокойно подтвердил Голубкин, одновременно решив, что в винограднике ничего нет и искать надо в другом месте. «А может, мы в доме что-нибудь пропустили? — подумал Иван Федорович, оглядывая дом и двор. — Да нет, искали тщательно».

Внимание Ивана Федоровича привлекло рычание овчарки. Верный страж коноваловского благополучия, видя, что на террасе стоит хозяин, не лаял на незнакомых людей, но на всякий случай тихо рычал, ощеривая клыки, чуть не вершковой длины. Полковнику показалось, что сейчас цепь, на которой сидела собака, была значительно укорочена. «Старуха, когда кормила собаку, укоротила цепь, — сообразил Голубкин. — А зачем? Дорожка в виноградник, правда, невдалеке от собачьей будки, но ведь старуха не расположена пускать нас туда. Это Коновалов пытался заинтересовать нас виноградником». И вдруг в мозгу полковника мелькнула догадка: «А не в собачьей ли будке главный тайник Коновалова? Вполне возможно».

— Для начала нужно убрать собаку, — приказал он.

— Убирайте, — ответил Коновалов дрогнувшим голосом. — Я-то тут при чем? Вам нужно, вы и убирайте.