Николай Леонов - Плата за жизнь

Наверное, он и с братом держится так же, подумал Гуров, вынимая из кармана сигареты и зажигалку. Неужели он соучастник? Судя по собранным о братьях сведениям, они были очень дружны, оберегали друг друга. Возможно, Борис о своих подвигах не распространялся, но и задвинуть брату такую туфту с «МММ» тоже не смог бы.

— Саша, в доме курят? — громко спросил Гуров, хотя отлично видел пепельницу с окурком, которая стояла на журнальном столике.

Александр вернулся в гостиную, держа под мышкой костыль, в другой руке ловко нес поднос с кофейником и чашками, опустил все на столик, подвинул Гурову, указал на пепельницу.

— Болтуном тебя не назовешь, — сказал Гуров, разливая кофе, глянул на сухое, жесткое лицо хозяина.

— С детства такие, — Галей говорил о себе во множественном числе. — От слов одни неприятности. Вы к чему зашли, господин полковник? Вопросы какие? При вашем опыте краситься под околоточного — только себя и людей обижать.

Гуров не то чтобы опешил, но на мгновение растерялся. По его мнению, Александр Галей никак не мог знать в лицо полковника Гурова. Он неторопливо отпил кофе, поставил чашку, закурил.

— Так при людях представлялся… — Гуров миролюбиво улыбнулся, но Галей дружественного тона не принял, смотрел холодно. — Зачем округе знать, что к вам высокие чины наведываются?

Галей сморгнул, слегка оттаял, мент рассуждал здраво.

— Давай к делу, Лев Иванович, мне кухарить надобно, обед не готов.

Гурову стало ясно, что его приметы называл Михаил Захарченко, когда, выполняя его, сыщика, задание, побывал тут недавно.

— Коли торопишься, скажи, Михаил давно был?

Галей с минуту не отвечал, решая, что признавать, от чего отпираться, понял, что гость слишком умен, лишних неприятностей искать не следует, и ответил:

— На прошлой неделе, — и, как бы оправдывая свою откровенность, пояснил: — Тигр не заглянет в курятник случайно, значит, по следу идет.

— Значит, опоздал я. — Гуров кивнул. — Мишка ваш, хоть и обидел меня, даром не нужен. Я знаю, как он от меня убег, была с ним разборка. Вот те разборщики меня сильно интересуют. «Авторитеты»! — Он длинно выругался. — Бросили пацана под меня и по углам хоронятся.

Гуров замолчал, погладил якобы раненую руку.

— Ну, я выяснил, кто есть кто на Масловке, назвали вас, так и заглянул.

Гуров был доволен собой. Слухач — он изловчится и прилепит, а причина появления звучит более чем убедительно. Напрасно он радовался, с этого визита он начал проигрывать, неумолимо проигрывать, сначала позицию, затем потеряет фигуры и так вплоть до практически матовой ситуации.

Привык Гуров к своему постоянному интеллектуальному превосходству над противником, нарушил чуть ли не главную заповедь оперативника-розыскника: «Если ты что нашел, разгадал, хоть из-под земли достал, всегда будь готов к тому, что то же самое способен сделать и другой человек».

Неподалеку от дома, где жили братья Галей, между двумя грузовиками стояла заляпанная грязью по самую крышу старенькая «Волга»-такси.

В машине, кроме дремавшего водителя, сидели два немолодых, одетых под провинциалов оперативника контрразведки. Были они голодны и злы, но за домом следили внимательно, хотя и были к заданию настроены скептически.

— Ежу ясно, что пустышку тянем, — сказал один, опустил боковое стекло и сплюнул. — Начальство нашими лбами хочет стенку прошибить. Нет тут этого Мента, не было и не будет.

— Позвони полковнику, объяви, что он двинулся, и ты своей властью наблюдение снимаешь.

— Найди кого дурей, мне и так чуть ли не на год звание задерживают. — Оперативник схватил приятеля за плечо. — Вот он! Сукой быть, он! Точно! — и указал на Гурова, который, придерживая дверь подъезда, выкатил детскую коляску, а другой рукой поддерживал под локоток молодую мамашу.

Коляска и молодая женщина не были заготовкой. Гуров столкнулся с ними на лестнице, помог спуститься, выйти на улицу. Перед уходом из квартиры Галеев сыщик подсобил хозяину перенести чашки, кофейник и пепельницу из гостиной на кухню, а на обратном пути прилепил передатчик к основанию новомодного торшера.

Гуров в ответ на благодарность молодой мамаши чмокнул засмущавшуюся женщину в щеку, прострелил внимательным взглядом улицу: не двинулась ли какая машина, не вышел ли кто из-за угла или из подъезда, и, довольный собой, отправился к стоянке, где оставил свою машину.

Оперативники забыли про усталость, голод и злость и «тупое» начальство. Они передали в контору, что «ведут» мента и просят поддержки. Они знали, насколько опытен и осторожен милицейский «полкаш», понимали, что одним им не справиться.

Гуров шел по улице, перешагивая через ручьи, «смотрел» улицу, думал о братьях Галеях, прикидывая, что удастся доказать старшему, а что не удастся и какова будет судьба младшего.

Как ни опытны были «ведущие» его оперативники, не будь Гуров так доволен собой и рассеян, он засек бы наблюдение. Но сыщик думал об ином и потому ничего не заметил.

Предоставив братьев их судьбе, Гуров начал размышлять о людях, которые за ними стоят, и о том, чего конкретно эти люди добиваются.

Он прошел мимо своей машины, оглядел стоянку, проследил, кто подъехал, кто собирается отъезжать.

В принципе его уже не волновало, сидит за ним наружка или нет. На сегодняшний день он свою задачу уже выполнил. Гуров считал, что его ход с Артемом Ермаковым удался. Если за ними следили, то здесь, где они расстались, наблюдение должно было разделиться и перестроиться. Пока согласовывали, пока то да се, он по заранее проложенному маршруту ушел к дому Галеев, а дальше хоть трава не расти. Ну никак сыщик не мог представить, что его «зацепят» при выходе из дома.

Наблюдавшие за Гуровым оперативники сели в подъехавшую машину, связались с начальством.

— Ведем наблюдение, находимся… — начал докладывать опер, которому упорно задерживали присвоение очередного звания.

— Знаю, — перебил начальник. — Бросайте его к такой-то матери, возвращайтесь. А ты, майор, смахни слезу, считай, что уже подполковник. Хотя ты и скрыл, что прошляпил приход Гурова, но раз засек выход, то заслужил.

Полковник контрразведки Игорь Трофимович Ильин прекрасно знал Гурова. Несколько лет назад они работали вместе по одному делу, даже приятельствовали. Контрразведчик был на год старше Гурова, внешностью походил на генерала Орлова. Среднего роста, полноватый, глаз под нависшими бровями и не разглядишь. А характером походил на Гурова. Имея свою точку зрения, начальству не поддакивал, оперативником был классным, в результате его терпели, присвоили звание полковника, давали самые неперспективные дела.

Когда контрразведке поручили заниматься делами организованной преступности и коррупцией, Ильина назначили начальником отдела. Мол, шибко умный и с начальством вечно не соглашаешься, доказывай, сколько ты стоишь на самом деле. Он отнесся к назначению спокойно, прекрасно понимая, что его подставляют, готовят козла отпущения. Работать контрразведке с профессиональными преступниками было очень трудно, иная ориентация, отсутствие в среде агентуры, но Ильин сумел перетащить к себе несколько опытных ментов из угро. Гурова не позвал, хотя и знал, что тот сыщик из лучших. Если один раскачивает лодку — это еще полбеды, но коли мы займемся таким делом вдвоем, пойдем ко дну раньше, чем успеем нацепить спасательные пояса. Но о них необходимо побеспокоиться заранее, иначе утопят, как котенка.