Николай Леонов - Плата за жизнь

— Поварская, — поправил Крячко.

— Думаю, за мной никто не свернет, две машины уйдут к Садовому, а третья, что в этот момент должна быть в районе Никитских, двинется параллельным курсом по Герцена. Одна с проспекта свернет в сторону Поварской…

Минут пятнадцать Гуров и Крячко спорили, как обрубить «хвосты» и с какой стороны выскочить к зоопарку чистенькими, где припарковаться. Ермаков лишь кивал и помалкивал.

Маршрут, который они чертили с Крячко, Гуров нарушил, известными ему дворами ушел от наблюдения и вскоре припарковался неподалеку от дома, где жили Бардины. Если человек столько лет проработал в сыске, то найти исправный телефон-автомат в Москве он сможет, и Гуров его разыскал, позвонил в квартиру свояченицы Бардина, убедился, что Ирина дома, и повесил трубку, опасаясь, что, если спросит разрешение заглянуть, нарвется на отказ.

Сыщик прошел мимо подъезда, еще раз убедился, что сопровождение отсутствует, выждал, когда в дом начала входить компания шумной и рослой молодежи, и миновал дежурную. У квартиры Гуров достал ключи, задумался. Можно интеллигентно позвонить, но нет гарантии, что дверь откроют. Вздорная, взбешенная поведением любовника, мадам могла сменить замок. Попасть в квартиру и встретиться с Ириной более чем желательно. Гуров осторожно вставил ключ, повернул дважды, дверь открылась легко и бесшумно. Тогда он позвонил — два коротких и длинный, как звонила супруга Бардина, — вошел и прикрыл за собой дверь.

— Ты? — Ирина поправила прическу, хотела что-то сказать, но Гуров решительно снял пальто, поцеловал женщине руку и сказал так, словно они виделись вчера:

— Здравствуй, девочка! Дай бедному менту рюмку, а лучше стакан чего-нибудь.

— Да, Гуров, признаю, ты мне не по зубам. — Хозяйка прошла в гостиную, мельком глянув на себя в зеркало. — Ты не бронепоезд, не танк, а нечто непробиваемое. Налей себе сам, начинай врать или, как вы выражаетесь, излагай свою легенду. Надеюсь, ты не опустишься до варианта: мол, ехал мимо и заглянул на огонек?

— Ты будешь очень смеяться, милая, но, когда мне нечего сказать, я всегда говорю правду. — Гуров налил себе солидную порцию виски, выпил, закусил долькой лимона.

— Не смешно. — Ирина подошла к бару и, не желая просить Гурова, налила себе немного коньяку. — Коли нечего придумать, давай свою правду.

— Я соскучился по тебе, на службе у меня нелады, рассчитываю на твою помощь. В свое время я хотел задать тебе несколько вопросов, но отказался от этой мысли, а теперь передумал.

Женщина, даже не взглянув на сыщика, поняла, что он действительно говорит правду, прижалась к нему бедром, сказала:

— Выпьем по второй и решим, с чего начать.

— Мы с тобой люди не стандартные, — Гуров налил напитки, кивнул и выпил. — Сделаем все шиворот-навыворот — сначала сладкое, потом горькое. Он взял Ирину на руки и отнес в спальню. Отстонав, покричав, наругавшись матом, она взяла его руку в свои, широкой мозолистой мужской ладонью вытерла потные лицо и грудь, сказала:

— Женился бы ты на мне, Гуров.

— Это вряд ли. — Он сел и закурил. — Мы из разных племен, нам вместе не жить. А встречаться можно.

— Не говори о моем отце и воспитании. Насколько мне известно, твои предки тоже не ковыряли землю и не рубали уголек.

— Верно, однако я маму и отца никогда в жизни предками не называл. И давай закроем тему, иначе поссоримся раньше, чем я задам свои вопросы, а ты на них ответишь.

— Понимаю, ты, так сказать, отработал и желаешь получить гонорар.

Взгляд Гурова стал задумчивым, глаза тронуло ледком, он заставил себя улыбнуться.

— Я старомоден, консервативен, никогда не бил женщин. Но в любом правиле существуют исключения.

— Бей! — Женщина подняла лицо, взглянула дерзко.

— С превеликим удовольствием!

Гуров молниеносным движением сдернул с Ирины простыню, ловко перевернул ее лицом вниз и отвесил по пышной заднице такую затрещину, что казалось, рядом выстрелили. Женщина зашлась в крике, вцепилась зубами в подушку, замолчала.

Гуров поднялся, набросил на Ирину простыню и сказал:

— Накинь на себя что-нибудь, пойдем выпьем и мирно поболтаем. Уверен, тебе расхотелось выходить за меня замуж.

Минут через пятнадцать женщина и мужчина при полном параде, причесанные, благоухающие французским одеколоном, сидели на полукруглом диване в гостиной, пили кофе из изящных чашечек, рядом с которыми стояли пузатенькие рюмочки с французским коньяком. Светские люди, не способные на рукоприкладство и матерную ругань.

— Ну, дорогая, расскажи мне, как вы живете? — Гуров поцеловал Ирине руку. — Положение у меня сложное, возможны скромные похороны. Хотя Россию сейчас этим не удивишь, да и я не тороплюсь в герои данного действа.

Ирина закурила, потянулась к пепельнице, ожог на ягодице дал о себе знать, женщина невольно поморщилась и сказала:

— Никогда бы не поверила.

— Жизнь полна неожиданностей, — Гуров понимающе улыбнулся, подвинул пепельницу, чтобы хозяйке было удобнее. — Человек учится только на своих ошибках, ребенок хватается за утюг, пока не обожжется. Меня интересует все, так что давай сначала. Начни со свояка. Он рвется к власти, чего хочет, на что рассчитывает?

— Министр, член Президентского совета.

— Реально, довольно скромно. Он рассчитывает на смену президента и всей команды?

— А кто сомневается? — фыркнула Ирина. — Нынешняя команда похоронила себя в Чечне, только об этом еще не объявили.

— А зачем Бардину телевизионщик?

— Черт его знает! — искренне ответила Ирина. — Может, рассчитывает на рекламу? Сестренка крутит с ним роман, муж знает, помалкивает.

— А что представляет из себя твой депутат Доронин?

Ирина не смутилась, вздохнула, приподняла рюмку с каплей коньяка.

— Я знаю, что у меня проблемы с этим делом, но давай выпьем, тебе это даже выгодно: я легче разговорюсь.

Гуров погладил Ирину по обнаженному плечу, почувствовал, что она дрожит.

— Накинь что-нибудь шерстяное. — Гуров принес бутылку виски и стаканы. — Будешь пить, сколько налью, а больше не проси, не дам. — Он разлил виски. — Если останусь жив, пойду в наркологи.

Сыщик взял свой стакан, но не пил, не смотрел на дрожащие руки Ирины, понимая, что виной ее состояния в основном является он сам, а спиртное лишь сопутствует. И как можно женщине выпивающей, неуравновешенной доверять хоть какие-то секреты? А может, мне собираются двинуть дезу? Пока красавица ничего интересного не сказала…

— Ну так об Ионе? — Ирина помолчала. — Несовременный, порядочный, потерявшийся, как мальчик без мамы. Бардин велел Иону в дом больше не пускать, как, впрочем, и тебя тоже.

— А кому он подчиняется, министру или кому из президентских прихвостней?