Сергей Зверев - Бандитские звезды гаснут быстро

Карина поползла от него на другой конец дивана, но веревка не дала ей возможности этого сделать. Лобода протянул ладонь и коснулся ее руки.

– Не трогай! – почти закричала Карина. – Уйди, гад!

– Куда же я уйду? – зашептал Лобода. – Как же я тебя оставлю? Ты ведь мне всегда нравилась. Я давно завидовал Веденскому. Ты досталась ему, а не мне. А ведь я моложе, скоро стану даже богаче, чем твой муженек. Я буду ласковым и нежным…

Он пододвинулся к женщине и успел схватить ее за щиколотку, не дав соскочить на пол. Карина попыталась ударить его, но Лобода ловко перехватил ее руки, развернул женщину к себе спиной и бросил на диван лицом вниз.

Завязалась борьба, смотреть на которую Антон уже больше не мог. Он стиснул зубы и попытался тихо приоткрыть створку ворот, чтобы попасть внутрь. Ржавые петли протяжно и призывно заскрипели.

– Какого черта? – тонким возбужденным голосом крикнул Лобода. – Я велел всем убираться отсюда!

Антон понял, что это шанс. Он стал шатать дверь вперед и назад, чтобы она издавала противные скрежещущие звуки. Сейчас этот урод разозлится и кинется выяснять, кто же это ему мешает. Если он этого не сделает, тогда бросаться в атаку придется самому Антону. Расстояние, правда, великовато. Метров двадцать открытого пространства.

Лобода грязно выругался и с решительным видом двинулся к двери. Антон переложил микрофон в левую руку и с наслаждением стал ждать. Шаги все ближе и ближе, вот уже слышно, как человек тяжело дышит.

Последовал пинок в створку, она распахнулась, и в проеме возникло лицо Лободы. Антону было очень интересно наблюдать смену настроения и мыслей в этой подлой голове. Сначала злоба, потом непонимание, удивление и попытка понять, откуда тут взялся этот человек, на чьей он стороне. Кажется, он ошивался в доме Веденского и…

Ждать окончания этих умственных терзаний Антон не стал. Короткий прямой удар в середину лица опрокинул Лободу на землю, отбросил на пару метров назад. Антон шагнул вперед, мельком глянул на побледневшую Карину, съежившуюся на диване. Лобода хрипел, шипел и выл на полу, закрывая рукой лицо. Из-под его ладоней хлестала кровь.

Жестоко! Может быть, даже и не было такой необходимости бить прямо в нос. Но Антону хотелось как-то разрядить напряжение, хоть чем-то отомстить этому типу за все подлое и гнусное. Пусть даже таким вот весьма болезненным и не очень уж необходимым ударом.

Крепкий пинок снова опрокинул Лободу на спину, когда тот попытался опереться на руку и встать. Потом Антон положил на землю микрофон, поднял юриста за воротник пиджака дорогого костюма и с огромным наслаждением врезал ему снова, но теперь уже крюком сбоку в голову. Так, чтобы кулак прошел вскользь по виску, сдирая кожу. Через пару часов у него половина лица заплывет безобразной гематомой, ему будет очень больно и стыдно.

Лобода дважды перевернулся в воздухе вокруг своей оси и рухнул как подкошенный. Антон поднял свой прибор, подхватил Лободу за воротник пиджака и поволок в сторону дивана, где сидела привязанная женщина.

Карина смотрела на него такими глазами, что у Антона чуть ли не слезы на глаза навернулись. Столько мольбы, отчаяния, буквально счастья и надежды на то, что сейчас все закончится. Вот оно, спасение, свершилось настоящее чудо, явилась самая большая радость в лице этого человека.

Антону пришлось широко улыбнуться и бросить женщине несколько ободряющих слов:

– Карина, все в полном порядке. Я пришел за вами. Теперь все хорошо, и вы в безопасности.

Женщина смотрела на него и с готовностью кивала, а по ее лицу ручьем текли слезы. Антон опустил безжизненное тело, которое упало и стукнулось головой об пол. Потом он вытащил из кармана нож с выкидным лезвием и нажал кнопку. Веревка была старая, толстая и не очень прочная. Антон перерезал ее за спиной Карины, а потом стащил с нее брезентовый пояс. Что за идиот придумал этот хомут, непонятно.

Тут Карина кинулась ему на шею, чуть не сбила с ног и заставила выронить нож. Она шептала слова благодарности, ругала себя за то, что не верила ему, не слушалась, взахлеб обещала ему вечную благодарность, все, что он захочет, клялась, что у нее есть даже свой счет, на котором много денег. Мол, я готова отдать их тебе все до копейки. Она бросилась целовать его лицо, гладить по голове, по спине, прижималась к нему в исступлении человека, который только что глянул в глаза смерти.

– Ну что вы, Карина!.. – Антон слабо отбивался, отворачивая лицо от мокрых поцелуев. – Не надо, пожалуйста! Да какие деньги, ну что вы! Да перестаньте же, пожалуйста, все хорошо, нам надо…

Он чуть отстранился и увидел лицо женщины, которая смотрела как-то не так, а потом на его голову обрушился страшный удар. Антон успел услышать женский визг и разозлиться на самого себя. Он летел или падал долго. Очень больно было в голове. Нет, не внутри, а снаружи. Какая-то часть сознания не покинула его и умудрялась анализировать ощущения.

«На голове – это значит, что череп не пробит. Лишь поврежден кожный покров. Это не страшно, хотя сотрясение мозга можно получить и при таком ударе. Но все равно это лучше. Может, я успел перед самим ударом все понять и чуть отклонил голову? Сколько же их тут?»

Потом он упал на что-то мягкое и весь подобрался, чтобы не удариться головой об пол. Кажется, Антон все-таки не потерял сознание. Он слышал гулкие, с каким-то нереальным эхом шаги рядом, голоса, звучащие, как с пластинки, которую придерживают руками. На низких частотах, протяжно.

Антон поморгал и стал видеть куда лучше. Он лежал на левом боку, прямо перед диваном, на теле Лободы, который все еще находился в бессознательном состоянии. А голоса стали наконец-то звучать нормально. Нет, женский слишком пронзительный, как будто Карина кричит. Вообще-то так оно и было. Антон пришел в себя и почувствовал, что по шее течет теплая струйка крови.

«Все-таки он мне голову основательно разбил», – подумал он, ощущая саднящую и ломящую боль левее темени.

Потом Антон узнал обувь. Старые большие кроссовки Шорохова топтались возле его головы, а садовник бубнил что-то, перебивая Карину.

«И этот здесь. Что же за день такой! Одно откровение за другим!»

Антон развернулся на спине, задрал ноги и сплел их пониже колен садовника. Последовал жесткий захват ножницами, после которого противник обычно валится на спину. Еще поворот. Пятка Антона должна была бы врезаться в солнечное сплетение Шорохова, но встретила перед собой скрещенные руки. Антон ощутил боль в ноге, которую Шорохов теперь сам взял в замок и вывернул в сторону. Чтобы не получить повреждений, Антон поддался направлению давления и послушно повернулся на правый бок, но при этом успел нанести удар каблуком ботинка прямо в уху противнику. Шорохов выпустил его ногу и вскрикнул.