Татьяна Полякова - Большой секс в маленьком городе

– Привет, – сказала я и запоздало постучала по двери, стараясь быть вежливой. Он вздрогнул и резко обернулся. Черная куртка и черная вязаная шапка делала его почему-то похожим на ворону, глаза были злыми.

– Ты кто? – спросил он, попятившись, сунул руку в карман, чем, признаться, напугал меня.

– Мне нужен один парень, если не ошибаюсь, он здесь живет. Не знаешь, где он?

Вместо ответа он развернулся и бросился бежать, пнув дверь, что находилась прямо за его спиной. При этом из его кармана с легким позвякиванием что-то упало. Я сделала шаг, увидела баночку из-под лекарства с надписью «Но-шпа» и машинально подхватила ее.

– Эй! – крикнула я ему вдогонку. Преследовать парня было глупо, прежде всего потому, что происходящее в доме меня не касалось, а потом, он все-таки парень, а я хрупкая девушка (мне хотелось так думать), догоню я его и что? Однако доводы разума, как всегда, не подействовали и я бросилась следом за ним. Стена в той комнате, где я теперь оказалась, обвалилась, и парень этим воспользовался. Он уже был в соседнем подъезде и теперь перепрыгивал через поломанные ступеньки, точно горный козел, спускаясь по лестнице вниз, рискуя свернуть себе шею. – Эй! – крикнула я, перегнувшись через чудом сохранившиеся перила, парень как раз достиг входной двери, выскочил на улицу, а я в сером свете, что пробивался сквозь незакрытую дверь, увидела возле лестницы нечто, поначалу принятое мною за большой мешок. Приглядевшись получше, я чертыхнулась и достала телефон. Спускаться по сгнившей лестнице я не рискнула, вернулась в комнату, где парень рылся в шифоньере, затем в коридор, спустилась вниз и вышла на улицу. Я не удержалась и заглянула в соседний подъезд, успев за это время вызвать «Скорую» и милицию.

Парень лежал без движений. «Скорая» вряд ли ему понадобится. Мне не раз приходилось видеть трупы, и я сразу поняла, что передо мной труп. На затылке кровь, я потянула его за плечо, чуть повернула и ничуть не удивилась, узнав своего недавнего спутника. Фотоаппарат ему теперь не нужен.

Следователь был молод и то ли страдал с перепоя, то ли торопился выпить. В общем, он здорово злился, в основном на меня.

– Все яснее ясного, – ораторствовал он, – парень – наркоман. Перебрал и свалился с лестницы. Не свалился бы, так от передозировки загнулся. Они все так кончают.

– Это точно, – не стала возражать я, уговаривая себя не злиться, а главное, не лезть не в свое дело, раз оно совершенно меня не касается. Но все-таки не удержалась и съязвила:

– Только упал он как-то затейливо, сначала хрястнулся затылком, потом на живот перевернулся и тогда уж лбом тюкнулся.

– Ну и что?

– Ничего. Говорю, затейливо падает.

– Очень умная, да?

– Почти что дура. А что по этому поводу думают гении?

– Я вот что думаю... – перешел он на зловещий шепот, но тут к нам подошел еще один мужчина, приехавший с ним. Лицо его было мне смутно знакомо, но фамилию я не смогла вспомнить.

– Вы утверждаете, что здесь был еще один человек?

– Утверждаю. Кстати, он потерял вот это. – Я протянула мужчине баночку с но-шпой.

– Что это? – нахмурился он, с недоумением глядя на меня.

– Лекарство, – пожала я плечами. – Очень хорошее. Называется но-шпа. От желудка помогает. У вас желудок не болит?

– Издеваешься? – ядовито улыбнулся тот, что помоложе.

– Значит, не болит, – удовлетворенно кивнула я. – Спазмы не мучают? – Ему очень хотелось ответить в том смысле, что спазмы будут у меня, если я немедленно не заткнусь, и никакая но-шпа уже не поможет.

– Что в этой банке? – спросил второй. – Действительно но-шпа?

– Действительно, – кивнула я, высыпав на ладонь таблетки.

Маленькие желтые таблетки... Их оставалось совсем немного, штук семь.

– И что это доказывает?

– То, что у парня скорее всего проблемы с желудком. Он поступает мудро и постоянно носит но-шпу с собой.

– И это единственное доказательство того, что кто-то еще был в доме? – хихикнул первый. – И рылся в вещах покойного.

– Вы же видели: шифоньер открыт и вещи разбросаны.

– Вещи, – фыркнул следователь. – Какие вещи?

Здесь весь дом сплошная помойка.

– Насчет помойки не спорю, но тот парень что-то искал.

– Кроме тебя, этого парня никто не видел. Интересно, самой тебе что здесь понадобилось? Может, ты паренька и столкнула, в вещичках порылась, а потом придумала...

– Подожди, Сережа, – перебил его второй, потянул меня за локоть в сторонку. – Вы погибшего хорошо знали?

– Я даже не знаю, как его зовут. Вчера подвозила его на машине, дождь проливной, вот и...

– А сегодня зачем приехали? Или вам молодой человек понравился?

– Да, – кивнула я, не сдержав раздражения. – Очень.

Такой милый, дай, думаю, загляну. И повод есть. Он фотоаппарат в моей машине оставил.

– Фотоаппарат?

– Да.

– У такого типа и фотоаппарат? У наркоманов ничего не задерживается, что представляет хоть какую-то ценность. Уверены, что его фотоаппарат?

– Нет, – ответила я неохотно. – Девчонки нашли на мойке, когда машину пылесосили.

– А до этого когда вы машину мыли?

– Три недели назад, – ответила я.

– Вот видите, никакой гарантии, что вещь его. Вдруг вы еще кого-то подвозили? Может такое быть?

– Может.

– Ольга Сергеевна, – ласково сказал он, – я все прекрасно понимаю, натура вы деятельная и времени у вас сейчас предостаточно. Только ведь это не повод из обычного несчастного случая делать убийство. Парень просто свалился с лестницы. Ну и что? Такое случается сплошь и рядом.

– Ясно, – кивнула я. По-своему этот мент прав, у него, кроме этого, наверняка еще пяток убийств, а здесь все проще простого: ну и чего себе жизнь портить? – Фотоаппарат возьмете? – спросила я.

– Зачем? – удивился он. – Вы даже не знаете, кто его оставил в вашей машине.

Я сцепила зубы, с трудом сдерживаясь. Меня очень подмывало поскандалить и для начала заехать этому типу в ухо, чтобы пришел в себя. А Дед потом скажет, что у меня от безделья крыша едет и я кидаюсь на людей.

Опять же, заехать парню в ухо я могу совершенно безбоязненно только по одной причине: как бы ни повернулось дело, Дед меня отмажет и за это деяние никакой кары я не понесу. То есть налицо использование своего положения в личных, пусть и не корыстных целях.

Мент тоже пользуется своим положением: пытается откреститься от малоприятной работы. Ну и чем я лучше? Тем, что со своей точки зрения справедливость отстаиваю? «Он обязан выполнять свою работу», – разозлилась я, но тут же сникла, точно зная, что в очередной раз останусь в дураках, если вмешаюсь. Хуже того – чего доброго, начну считать себя виноватой, что от безделья порчу людям жизнь. «Меня все это не касается, – напомнила я себе. – И этот парень, и его убийство», – сунула фотоаппарат в карман и побрела к машине.