Юлия Волкова - ШОК-Н-ШОУ

В дверь постучались. Перепелкин догадался, что это не оперативники, вежливостью и изысканным воспитанием не отличающиеся. Он отозвался, и в номер вошел высокий молодой блондин в строгом костюме серого цвета и при галстуке.

— Добрый день, Алексей Викторович, — улыбаясь, поздоровался он. Но улыбка его была ненастоящей, а какой-то… приклеенной. — Меня зовут Михаил Михайлович. Городское управление федеральной службы безопасности.

Брови Алексея Викторовича, помимо его воли, поползли вверх. ФСБ? Она-то здесь при чем?

— Прошу простить, если отвлек вас от работы, — продолжал улыбаться эфэсбешник приклеенной улыбкой. — Я, собственно, ненадолго. Даже садиться не буду.

Алексей Викторович смутился от своей непроизвольной невежливости и поднялся сам.

— Чем могу?… — пробормотал он.

— Как вы понимаете, я к вам с просьбой, — как-то излишне игриво проговорил высокий блондин. — С настоятельной, естественно. Тут у нас появилась информация, что вы разрабатываете связи Вениамина Молочника. По его телефонной книжке, как мне известно.

— Быстро до вас доходит информация, — уважительно произнес Перепелкин.

— Не буду изображать перед вами непревзойденного мастера своего дела, говорить, что нашей службе всегда все известно, — усмехнулся Михаил Михайлович. — Эта информация могла бы вообще до нас не дойти. Если бы мы сами не разрабатывали эти телефончики. И довольно долгое время.

— Вот как… — протянул Алексей Викторович. — Как всегда, выясняется печальная истина о досадной разобщенности силовых ведомств. Мы тут не знаем, с какой стороны к делу подойти, а вы, оказывается, долгое время занимались связями убитого Молочника.

— Мы занимались его связями еще до того, как он был убит, — охотно сообщил Михаил Михайлович. — И хотели бы довести дело до конца. А ваши оперативники с их методами работы, прошу прощения, выступают некоторой помехой. Вы не могли бы их отозвать и попросить прекратить заниматься порученным делом?

— Видите ли, Михаил Михайлович… — деликатным тоном начал Перепелкин, но эфэсбешник его перебил:

— Да-да, я знаю, что вы скажете. Что у нас свои дела, а у вас свои. Но согласитесь, что если мы занимаемся делом, то оно несоизмеримо серьезнее ваших дел.

Перепелкин отдал должное изысканной манере выражений Михаила Михайловича, но оскорбился на неприкрытый снобизм представителя соседского ведомства.

— Конечно, — язвительно проговорил он. — Вы занимаетесь делами государственной важности. А мы — чрезвычайными происшествиями районного масштаба. Ерундой, другими словами. Не могу с вами не согласиться, Михаил Михайлович. Только что же вы ко мне, простому следаку, пожаловали? Вы бы сразу к нашему прокурору обратились. Если он порекомендует мне прекратить дело, которым я занимаюсь, я его прекращу.

— Вы меня не так поняли, — улыбнулся эфэсбешник. — Я не призываю вас прекратить дело. Я…

— Да-да, повторяться не нужно, — рассерженно усмехнулся Перепелкин. — Я вас прекрасно понял. Надеюсь, и вы меня поняли. Я занимаюсь двумя убийствами. Мелочовкой, в общем, как выражается молодое поколение. Но и про эту мелочовку начальство у меня спросит. А что я уважаемому начальству отвечу? Что пришел человек из соседней структуры и по-дружески попросил меня закрыть глаза на какие-то аспекты расследования?

— Все развивается по стандартной схеме, — развеселился Михаил Михайлович. — ФСБ просит, УВД набивает себе цену, выгоду выторговывает. Мое начальство, предвидя подобный оборот, уполномочило меня раскрыть перед вами некоторые карты. И я их раскрою. Мне потребуется на это минут десять. Но за десять минут ваши оперативники могут таких дров наломать… Поэтому я вас очень прошу — возьмите телефонную трубку прямо сейчас и отдайте команду.

— Хорошо, я приторможу процесс, — согласился Перепелкин. — Но если карты ваши окажутся краплеными…

— А вот это уже прямое оскорбление, — обиделся высокий блондин. — Что же вы все по стереотипу демократов девяностых годов мыслите? Если перед вами эфэсбешник — ждите от него пакости или карт крапленых. А ведь в нашей структуре давно уже другие методы в чести.

— Угу… — согласно кивнул Перепелкин и даже небрежно махнул рукой, чтобы пыл Михаила Михайловича не подвиг того к исполнению праведного и гневного монолога до бесконечности. И взял телефонную трубку, жестом пригласив незваного гостя все-таки присесть. А потом, переговорив с одним из оперативных сотрудников, вопросительно уставился на эфэсбешника.

Тот развел руками, словно хотел показать, что скрывать ему совершенно нечего.

— Вообще, уважаемый Алексей Викторович, — благожелательно проговорил он, — вы нам очень помогли. Благодаря вам, мы сегодня узнали имя человека, который более трех месяцев был для нас инкогнито. Мы знали его кличку — «Поэт», но никак не могли соотнести его с конкретным именем. Теперь мы знаем, как его зовут. Более того, мы теперь знаем, что работал он не в одиночку, и его сообщник по-прежнему действует. И действует здесь — на территории пансионата.

— Мое любопытство вы возбудили до крайней степени, — вежливо произнес Алексей Викторович. — Я вас внимательно слушаю. Чем же таким ужасным занимался «Поэт», что заинтересовал столь уважаемую контору?

— Заказами специфического свойства, — сдержанно ответил Михаил Михайлович. — Как стало известно, несколько лет он выступал посредником между уважаемыми фирмами и клиентами, нуждающимися в услугах этих фирм. Клиентов он разыскивал по Сети, а фирмы… Мы еще не пришли к определенному выводу, как он вышел на эти фирмы. Не исключено, что он сам их и создал. Но это еще предстоит выяснить.

— Вы хотите сказать, что телефоны в записной книжке Молочника — всех этих Оль, Тань и Галин — на самом деле телефоны… м-м… специфических фирм?

— Ваш сотрудник любезно дал подержать мне в руках один из талмудов «Поэта», — кивнул эфэсбешник. — У меня нет сомнения в том, что там нет ни одного номера, абонентом которого была бы обычная, нормальная девушка. Все эти имена — попросту кодовые названия фирм.

— Значит, неделю назад здесь был убит вовсе не простой гражданин, — задумчиво проговорил Перепелкин. — Мой коллега подошел к разгадке, и поэтому его тоже убили…

— Возможно, — осторожно сказал Михаил Михайлович. — Мы знаем, что он сделал несколько пробных звонков. Буквально накануне своей смерти.

— Но тогда получается, что сообщник… — начал Перепелкин. — Нет, что-то тут не то… А почему вы решили, что у Молочника был сообщник, что он находился и по-прежнему находится здесь? Это не секрет?

— Да нет, пожалуй… — пожал плечами эфэсбешник. — Видите ли, на финишной прямой нашего расследования мы отслеживаем звонки… Заказы продолжают поступать на электронный адрес «Поэта», и некто под его именем по-прежнему связывается с фирмами. Например, не далее, как вчера был звонок из пансионата — звонили в фирму «Аля».