Татьяна Степанова - Душа-потемки

– Надо же, как бьется, – Марк снова взял Катину ладонь и приложил слева к груди. – Редко со мной такое, практически никогда.

– Почитай свои стихи, – попросила Катя.

– Дрянь они.

– Все равно.

– Здесь и сейчас?

– Ага, – Катя положила в танце руки ему на плечи и заглянула в лицо.

– Ладно, – выражение его глаз изменилось, что-то дрогнуло там. – Сейчас… Погубила меня… да… погубила меня, братцы, раскрасавица-жена… Напоила меня, ведьма, хмельным зельем допьяна. И брожу я вместе с бесом, с ним, лукавым, сам не свой, по ухабистой и пыльной по московской мостовой. Задарю ее шелками, в ноги кину жемчуга. Только пусть она, голубка, приласкает дурака…

Катя сразу отстранилась. Все, игры заканчиваются, лирика… суровая проза начинается…

– Замечательные.

– Правда? Прямо сейчас сочинил.

– Так уж и прямо сейчас?

– Не веришь? Совсем, что ли, мне не веришь?

– Я верю. Только поздно уже, и я замерзла. Отвези меня домой.

– Намек понял.

В машине Катя наблюдала, как этот тип… этот гангстер-стихоплет что-то уж очень окрылился…

Еще чего захотел!

Что за вино он ей все подливал?

Огни, огни, огни…

– Приехали, доставка до квартиры, – Марк резко остановился у Катиного дома, вышел, решительный и порывистый, открыл дверь.

– На каком этаже живешь? На руках донесу до порога квартиры, а там делай что хочешь со мной.

Он наклонился, дыша алкоголем, и…

В руках Кати – маленький пистолет, она только что достала его из своей вечерней сумки. Да не заподозрит никто, что это всего лишь пистолет-зажигалка. Сюрприз!

– Марк, нам лучше закончить этот вечер друзьями.

Он смотрел на пистолет, на Катю.

Внезапно он расхохотался так громко и так заразительно, что…

– Ой, менты… ой, мамочка ты моя… ой, менты…

– Марк, это был чудесный вечер, правда, – у Кати у самой губы дрожали от сдерживаемого смеха. – Ну не надо, пожалуйста, не надо все портить, а?

– Ой, менты… Ладно, иди, провожу в подъезд до лифта. Там же темно. – Он двинулся вперед. – С пушкой на свидание… мама ты моя, куда же дальше… Иди, конвоируй, – он усмехнулся, – до лифта, а то там еще в обморок хлопнешься со страху, как в прошлый раз.

– И ничего не со страху. – Катя, поколебавшись, сунула пистолет-зажигалку обратно. И правда, что дурака разыгрывать? – И ничего не со страху. Просто этот ваш универмаг – жуткое место. Там, говорят, ваши сотрудники ни на минуту лишнюю вечером не задерживаются.

– И правильно делают, – ответил Марк, нажимая кнопку лифта. – Не черта им по ночам внутри делать. Все, до скорого, бэби!

Утром после грозы на асфальте – лужи. Влага испарялась под лучами не по-утреннему жаркого солнца.

Блики на лобовых стеклах проезжающих по Александровской улице машин – все утром спешат в центр, в офисы, на работу.

Вывеска «Замоскворецкий универмаг» едва различима, слабо серебрится, потому что, если глядеть прямо на фасад, солнце бьет прямо в лицо. И хочется лишь одного – либо сразу же отыскать спасительную тень, либо войти внутрь, в прохладу мощных кондиционеров.

– Вчера на солнцепеке к сорока градусам температура подошла, а сегодня, может, и больше…

– Такого жаркого лета что-то не припомню…

– Нет, в 72-м, когда торф под Москвой горел, и в восьмидесятом, когда Высоцкого хоронили, – такое же пекло стояло…

Прохожие… случайные прохожие… короткие реплики…

Без четверти девять к служебному входу в универмаг подошли кассирша и продавщица Наталья Слонова.

– Что, еще не открыто?

– Позвони, Хохлов там, он в начале девятого приходит, наверное, просто перестраховывается, оттого и дверь запер.

Наталья Слонова нажала кнопку звонка.

Нет ответа.

– Вон Вероника идет, сейчас спросим.

Подошла Вероника Петрова.

– Привет, а что вы тут, почему не заходите? Открытие через десять минут.

– Вот не открывают, позвони Алексею, что он там, в конце-то концов? – сказала Слонова.

– Не стану я ему звонить, – Вероника отвернулась.

– Что, так и не помирилась со вчерашнего? Да ну, какая ерунда… Позвони, долго нам тут загорать? Или дай я позвоню.

Вероника достала мобильный, нашла номер Алексея Хохлова и протянула телефон Слоновой.

В этот момент к остановке подъехал троллейбус, и из него вышли еще сотрудники универмага. Все столпились у служебного входа.

– В чем дело, почему не пускают?

Слонова стала звонить Хохлову. Гудки, гудки, гудки… Внезапно возле универмага остановился черный «Фольксваген» – это и была машина Хохлова, все ее отлично знали. Он сам, запыхавшийся, озабоченный, выскочил из машины.

– Привет, в чем дело?

– Это мы у тебя должны спросить, в чем дело? Все закрыто!

– Я опоздал, такие пробки чудовищные, сейчас, сейчас. – Хохлов быстро открыл ключом дверь служебного входа, глянул на часы – всего две минуты до последнего предела «контрольного времени», согласованного с пультом охраны. – Женщины, пропустите меня, не толпитесь, я сейчас позвоню на пульт.

Он скрылся за дверью. Все собравшиеся терпеливо ждали – таковы правила. Наталья Слонова сунула мобильный Веронике. Заглянула ей в лицо.

– Ну, ну, ну… прекрати… подумаешь, загулял немножко парень, все они такие. Еще реветь на глазах у всех из-за него, подлеца, не хватало.

– А кто сказал, что я реву? – ответила Вероника.

Когда открылась дверь служебного входа, она вошла одной из первых и сразу же направилась в раздевалку вместе со всеми. Быстро переодевшись в униформу, персонал начал расходиться по своим рабочим местам в отделы.

Часы на первом этаже в отделе часов гулко пробили девять раз. И Алексей Хохлов открыл центральный вход.

Вероника заняла свое место на кассе парфюмерного. Слонова поднялась к себе на второй этаж, по пути разговаривая с кассиршей отдела «Тысяча мелочей» – той было выше, на третий.

– Как дочка, Наташа?

– Ничего, уже лучше, где-то в такую жару ангину подхватила.

– Мороженое, наверное, ест… ну ладно, до перерыва, удачи.

Кассирша, женщина в летах и тучная, медленно поднялась по гранитным ступенькам на третий этаж. Направо – отдел мужской одежды и галантерея, налево – отдел «Тысяча мелочей». В обычное время здесь на этаже их двое – продавщица и кассирша, но продавщица в отпуске до следующей недели. Придется одной коротать это время…

Коротать время…

Кассирша подошла к своему отделу. Его организовали по примеру супермаркета: полки и стеллажи. В принципе отдел должен бы называться «Все для дома», но этот слоган уже использовали для отдела постельного белья, поэтому оставили тот, старинный – «Тысяча мелочей».

Стеллажи с кухонной утварью и столовыми приборами…

Сияющие ножи из немецкой стали, укрепленные в гнездах деревянных подставок…