Геннадий Абрамов - Ни за грош

– Славка! - вскричал Агафонов. - Отвал!

– Притула испуганно завертел головой. Пихнул сторожа в шею и отскочил.

– Все, мужик... Сам довел. Сам!

– Славка! Рвем когти!

– Цыпа, где ты? Цыпонька моя... Что они с тобой сделали?.. Цыпа... Девочка...

Иван и Севка примчались на мотоциклах раненько, как и договаривались.

Андрей уже был на ногах. Бодрый, в своем любимом восточном халате. Впустил и предложил кофе.

– Подруге лейтенанта - привет, - сказал Севка.

Иван фыркнул - на тахте лежала под одеялом Катя, курила и читала "Огонек".

– Доброе утро, мальчики.

– Плохая примета.

– Кончай, - сказал Андрей. - Пора тебе, Иван, менять взгляды.

– Пусть наши классовые враги их меняют.

– Женоненавистники - ущербные люди.

– Как и хахали, - парировал Иван.

– А Яшка? - спросил Севка.

– Он очень милый, - ответила Катя.

Иван злился.

– Ваше дело, мадам, губки подкрашивать.

– Мне уйти?

– Ни в коем случае, - улыбнулся Севка. - Просвещайся, пожалуйста.

– Иван, - Андрей покачал головой. - Ну, чего ты?

– Мы так не договаривались. Работа есть работа.

А ты? Развел тут...

– Пей кофе, - сказал Андрей. - Она нам кое-что задолжала.

– От баб один вред.

– Повторяю. Для глухих. За ней должок.

– Новости? - удивилась Катя.

– Видишь? - горячился Иван. - Она даже в постели врет!

– Ванечка, - сказала Катя, сощурив блеклые неподкрашенные глазки. - Я тебе сейчас всю рожу расцарапаю. Выведешь.

– Валяй.

– Ладно, все. Перебрех заканчиваем. Время - деньги, - недовольно сказал Андрей. - Катерина, у меня к тебе тот же вопрос. Где Маринка?

Катя отложила журнал.

– Я ей не мать.

– Подумай. Не спеши. Твое упрямство - тоже ответ.

– Точно, - сказал Севка.

– Ну, не знаю я! Не знаю!

– Огорчаешь, девонька моя. Я не спрашиваю у тебя точный адрес. Но кое-что ты могла бы нам сообщить. Я узнавал. Дома не живет. Вот уже больше двух месяцев. Чем занимается? С кем? Я видел, она раскатывает на такси. На какие шиши?

Катя потупилась. И тихо сказала:

– Любовник.

– Об этом я уже догадался. Кто? Где обитает?

– Хвалилась, что на шикарной даче. Я там не была.

– Имя? Чем занимается? Возраст?

– Кажется... не то Антоном его называла... не то Артемом. Не помню.

– Фамилия?

– Это все, что я о нем знаю. Честное слово.

– Честное слово, - хмыкнул Иван. - Не смешила бы народ.

– Два месяца... Уголовник? По амнистии вышел?

– Ой, ну откуда я знаю?.. Пристали... как на Лубянке.

– Проверим, учти. Вспомнишь еще что-нибудь - мы на проводе.

– Ерунда какая-то, - сказал Иван. - И мы этой врушке помогаем?

– Да, Катерина, запомни. Разговор при свидетелях.

Правду сказала - извинимся, прости. Нет - пеняй на себя.

Севка хихикнул:

– Пощады не жди.

– Противные, - от злости захныкала Катя. - Противные. Не надо мне ничего! - Она выпрыгнула из постели, подхватила одежду и убежала в ванную. - Не надо! Не хочу! Не хочу!

– Истеричка, - сказал Севка. - Дурдом.

– А я ей и сейчас не верю, - сказал Иван.

– Однако, братцы. Кажется, перебдели немного.

– Штучка. Та еще.

– Друзья называются. - Катя выбежала из ванной. -Пошли вы все к черту! Не хочу! Ничего не хочу!

И шандарахнула дверью.

– Отлично, - сказал Иван. - Теперь можно и поговорить.

"- Звякну в парк, - сказал Андрей. И набрал номер. - Марь Николавна! Здрасьте, Гребцов говорит.

Андрей.

– Андрюшенька, голубчик ты мой, - отозвался радостный женский голос. Здравствуй, сынок. Все хорошо? Помогаете?

– В меру сил.

– Ну, я рада. Береги себя, будь осторожен.

– Марь Николавна.

– Аюшки?

– Мне бы...

– Сделаем, голубчик ты мой дорогой.

– Только водплу не матерого, Марь Николавна.

– Молодого, смекалистого. Подберем, золотой. Да неужели я для тебя такого дела не сделаю?

– На. Маросейку, Марь Николавна. Где Петроверигский.

– Записываю. Через час тебя устроит, сыночка? Сутки? Двое?

– Примерно.

– Если больше - позвони. Я сменщицу предупрежу.

– Аккордно?

– Ох, Андрюшенька, о чем разговор? Парня пришлю толкового, с ним и договоришься.

– Спасибо, Марь Николавна.

– Счастливо, сыночка. Всегда выручу. Не забывай старушку. И будь осторожен.

Андрей не успел положить трубку, а Иван уже заворчал:

– За фигом яам такси? Что мы, сами без этих крохоборов пе справимся?

– Ага, Андрей, - поддержал Севка. - Дерут же, оглоеды. Хуже, чем государство.

– Станем жмотами, - спокойно возразил Андрей, - пиши пропало.

– Да не жмоты мы!

– На ветер неохота.

– Все. Поезд ушел, - жестко сказал Андрей. - Мотоциклы на ходу?

– Звери.

– Значит, так. Иван, сгоняешь на ипподром. Сегодня там есть что-нибудь? Ну, неважно. Потолкайся. К наездникам протырься - обязательно. Только на молодых кобылок не заглядывайся, а то все дело угробишь. Маклеры знают бармена. Где-то на Калине ошивался. Сев, а ты - в общепит. Лучше - официанточки. Ну, не мне тебя учить. Прочеши, сколько успеешь... Да, чуть не забыл. Ни Артема, ни Антона не называть. Спугнем - заляжет, не найти. Нужен бармен. Промышляет видео. Найдем вытянем и этого гада.

– А ты?

– Кабаки пощупаю. Здесь, в центре. Он где-то поблизости. Чую.

– Сбор?

– К двум.

– Обедаем в Буде?

– Посмотрим. Еще вопросы есть? Нет? По коням!

– Странно, Алексей Лукич. Вы говорите, убежали. А как вы объясните, что их нашли на том же самом месте?

– Вернулись, вероятно.

– Зачем?

– Ну... что-то забыли... В спешке.

– Вы серьезно?

– Не знаю, - раздраженно сказал Изместьев. - Вернулись, не вернулись. Пропади они пропадом! Что мне до них?

– Ничего. Уже - ничего.

– Простите. Я забылся.

– Алексей Лукич, - ласково спросил Кручинин. - Неужели не чувствуете, что теперь, когда вы уточнили свой рассказ, подозрение падает на вас?

– На меня? - удивился Изместьев. - А, ну да. Они мою собаку, а я...Око за око.

Кручинин странно подпрыгнул, развернулся, перегородив Изместьеву дорогу, и закачался с пятки на носок.

– Их оглушили. Били чем-то тупым и тяжелым. Может быть, обухом топора. Удары страшной силы. Они скончались сразу же, однако убийца продолжал их наносить.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга в упор. Глаза Изместьева потемнели и налились отпором и гневом.

– Невменяем? - едва сдерживаясь, тихо спросила:

– Ну, почему. Раздражен, зол.

– Состояние аффекта?

– Не исключено.

– Вог зиднте. Это смягчает вину... И потом, кто знает, может быть, он защищал достоинство свое и честь.

– Браво, - рассмеялся Кручшшп. И подмигнул. - Вы защищали свою честь?

– Перестаньте, Виктор Петрович. Я похож на убийцу?

– А вы знаете человека, который действительно похож?

– Нет, вы и впрямь?.. Считаете, что я... Я? Что я мог?

– А почему бы и нет, Алексей Лукич? Сложно жить на этом свете.