Сергей Зверев - Жулик: грабеж средь бела дня

– Генка, что у тебя стряслось? – участливо спросила Ермошина.

– Послушай, Лидка… – Зацаренный принялся нервно грызть заусенец. – У тебя штукарь баксов долгануть можно?

– Да ты че! Откуда у меня такие деньги! – Базарная проститутка честно округлила глаза.

– Не насовсем же! В долг. На жопу божусь! Давай под расписку. Если хошь – через нотариуса… Лидка, бля буду, конкретно горю! Понимаешь? На две недели всего! А хошь под процент? Долганешь мне штуку, получишь штуку сто. Сотку баксов за две недели ни за хрен поимеешь! Это тебе не базарных ментов «микрофонить»!

– Да откуда у меня столько бабла? – опечалилась Ермошина.

– Но ты же сама говорила, что недавно круто поднялась! – вкрадчиво напомнил Цаца. – Или лохом меня считаешь… которому можно вермишель на уши вешать?

Мандавошка вздохнула. Ей действительно хотелось помочь пацану, которому очень симпатизировала. Однако она все-таки опасалась, что тот разведет ее, как тупую крольчиху.

– Лавэ-то у меня есть, – наконец призналась Ермошина. – Не штукарь, конечно. Чуток поменьше. Да только я его отложила и вспоминать не хочу, где лежит. У меня шесть месяцев сроку – прикидываешь? В семь уже могу родить. Что тогда, бля?

Зацаренный призвал на помощь все свое красноречие. Безвыходность ситуации подсказывала ему самые убедительные слова. Сперва он отвесил собеседнице несколько комплиментов. От имени «Находки» посулил проститутке заступничество на рынке. Пообещал забрать ее из роддома на «Кадиллаке» и даже назваться отцом ребенка. Поклялся, что после отдачи долга непременно проставит «поляну» в самом дорогом кабаке.

– В «Золотом драконе» оттянемся. Хошь?

При упоминании о вьетнамском ресторане Мандавошка лишь хмыкнула.

– Ха! Да я там сейчас с утра и до вечера оттягиваться могу! Халява, сэр.

– Да-а? – искренне удивился Цаца. – И за какие это заслуги? Опять, что ли, с узкоглазыми трахаешься?

– Нгуен вроде во Вьетнам уехал… Там директором мужик знакомый работает, Эдиком зовут. Ты его, наверное, знаешь. Бывший мент. Заходил ко мне вчера в гости. Послушай… ты же с ним пару недель назад… того, махался. Точно!.. Помнишь, когда мы с Танькой в ресторане сидели, а он к нашему столику подвалил? Ты в него еще бутылкой запустил!

– Постой, постой… – Гена наморщил лоб, припоминая. – Так это что – в натуре Голенков был?

– Ага.

– А я и не узнал… Неужели тот самый?

– Ага.

– А за какие заслуги этот мусор тебя так зафаловал? Так это Танькин отец, говоришь? Вернулся? Так он же когда-то…

– Ну да, Танькин папик, – перебила барышня. – Когда-то в горотделе служил, а потом его один пацан посадил. Сазонов.

– А откуда ты Жулика знаешь? – подозрительно спросил Зацаренный, но, вспомнив, зачем приехал, решил пока не развивать эту тему. – Так как насчет того, чтобы к тебе на вексель упасть?

Мандавошка замешкалась, не говоря ни «да», ни «нет», и Цаца понял, что теперь следует взять тайм-аут. После двухсот граммов водки Ермошина всегда становилась намного сговорчивей. А водку, особенно халявную, эта отвязанная девица могла пить в любое время и в любых количествах…

Попросив обождать, Зацаренный побежал в гастроном. К счастью, в карманах еще оставалась небольшая сумма в рублях, достаточная для посещения винно-водочного отдела. Затарившись, он быстро вернулся и, шуганув из коридора сумасшедшего дедушку, выставил покупки на стол.

– А давай за твоего будущего бэби выпьем! – предложил гость, скручивая с бутылки латунную пробку.

– Да ну его в жопу! – отмахнулась малолетняя проститутка; материнские инстинкты явно были ей чужды. – Как подумаю про эти долбаные роды, так тошно становится… Вылезет из меня такое красное, маленькое и орущее… Бр-р-р…

– Тогда давай выпьем просто за тебя, – улыбнулся Цаца, внимательно следя, чтобы барышня не прикасалась к его стакану губами; ведь по всем «понятиям», посуда после минетчицы считается запомоенной.

– Давай…

Расчет Зацаренного оказался верным: спиртное быстро склонило Мандавошку к нужному для него решению.

– Только давай под расписку, через нотариуса, – предложила Ермошина и, присев у стены, принялась отдирать плинтус.

Гена попытался встать в позу.

– Че – типа нормальному пацану не веришь? Неужели я тебя из-за какой-то голимой штуки разводить буду?!

– Ты сам эту тему предложил, – на удивление здраво напомнила Лида, извлекая из тайника сверток. – Смотри. Дам тебе пятьсот гринов и… вот это.

С этими словами Мандавошка протянула собеседнику небольшой диск желтого металла. Диск оказался царским червонцем.

– Им-пе-ри-ал. Де-сять руб-лей зо-ло-том, 1915 год, – прочитал Зацаренный надпись на реверсе и, взвесив монету в руке, оценил: – А тяжелый…

– Мне его самой в двести баксов задвинули, – объявила Лида. – В меньшую сумму и одалживать не буду. Короче, или соглашайся, или не соглашайся.

Прикинув, Цаца решил, что лучше все-таки согласиться. Долг надлежало отдать через семнадцать часов. За это время следовало не только перевести золото в доллары, но и отыскать недостающую до тысячи сумму.

– Точно «рыжье»? – недоверчиво спросил Зацаренный, повертев монету в руках.

– А то!

– Откуда? За «микрофон» ставку подняла?

– Мужик один дал.

– Голенков? – уточнил Гена; он и сам не знал, почему у него вырвалась эта фамилия.

– А откуда ты знаешь? – удивилась Лида.

– Ну, на то мы и охранная фирма, чтобы все про всех знать. Ты че – с ментами корешишься? – с преувеличенной суровостью спросил Цаца.

– Так он давно уже никакой не мент… И Танькин папик к тому же. – Поднявшись, хозяйка двинулась в прихожую. – Слышь, давай по быструхе к нотариусу, пока я не нажравшись! А потом сядем и конкретно бухнем.

Зацаренный задумался – стоит ли ему кинуть эту шмару прямо сейчас, когда деньги уже были в его руках. Прикинув все плюсы и минусы, он решил, что ни к чему не обязывающую расписку все-таки лучше оформить. На горизонте замаячила весьма перспективная тема.

Гена не сомневался, что разговорит малолетку насчет червонца: ведь Лида действительно испытывала к нему искреннюю симпатию.

Оформив расписку, мелкий бандит и малолетняя проститутка уселись в лимузин.

– Давай прокачу с ветерком! – предложил Цаца.

– Так ты же того… выпимши, – напомнила Мандавошка.

– А-а-а… Не ссы, мусора меня ни за что не тронут! – заверил директор «Находки» и, нагло подрезав скромную «копейку», на глазах у гаишника проскочил перекресток на красный свет.

Правоохранитель сделал вид, будто бы ничего не произошло.

– Вау, круто! – уважительно оценила Лида. – Но все же давай потише…

Белый «Кадиллак» ехал по городу медленно и вальяжно. Мандавошка, держа руку с сигаретой на отлете, внимательно скользила взглядом по тротуарам: ей очень хотелось, чтобы подруги заметили ее в дивном лимузине.