Тома Нарсежак - Буало-Нарсежак. Том 2. Из страны мертвых. Инженер слишком любил цифры. Дурной глаз

Рене тихонько плакала, уткнувшись в подушку, и Флавьер внезапно осознал, что подводит черту. Только что он наяву пережил кошмар… Итак, эта женщина подле него — в самом деле Рене. Быть может, она жила в одном доме с Жевинем. Быть может, там они и познакомились. Она по своей слабости согласилась принять участие в чудовищном фарсе… а несколько лет спустя, с омерзением покоряясь неумолимой судьбе, пошла на связь с вновь возникшим на ее пути жалким адвокатишкой. Нет, нет… Она придумала все это, чтобы оттолкнуть его от себя, потому что она никогда его не любила — ни раньше, ни…

— Мадлен! — позвал он.

Она вытерла слезы, откинула упавшие на лоб волосы.

— Я не Мадлен, — ответила она.

Тогда, стиснув зубы, он схватил ее за горло, опрокинул на спину и прижал, не давая вырваться.

— Ты лжешь… — простонал он. — Ты все время лгала. Но разве ты не видишь, что я люблю тебя, да-да, люблю. С самого начала!.. Из-за Полины, из-за кладбища, из-за твоего отрешенного взгляда… Это как дивный гобелен: с лицевой стороны — чудесная женщина, с изнанки — не знаю, не хочу знать… Но когда я держал тебя в объятиях, когда я понял, что ты будешь единственной женщиной в моей жизни… Ты помнишь наши прогулки? Цветущие луга… Лувр… Мадлен! Умоляю тебя: скажи мне правду…

Мадлен была недвижима. С огромным трудом Флавьер разжал пальцы. Потом, весь дрожа, нащупал выключатель, повернул его. И издал дикий крик, заставивший выбежать в коридор перепуганных постояльцев.

Флавьер уже не плакал. Он смотрел на кровать. Даже не будь на нем наручников, он все равно сцепил бы руки вместе. Инспектор закончил читать письмо доктора Баллара своему коллеге в Ницце.

— Уведите его, — распорядился он.

В номер набилось немало людей, но все хранили молчание.

— Можно мне ее поцеловать? — спросил Флавьер.

Инспектор пожал плечами. Флавьер подошел к кровати. Мертвая выглядела совсем худенькой. Лицо ее выражало безграничный покой. Флавьер склонился над ней и припал губами к бледному лбу.

— Я буду ждать тебя, — прошептал он.

Ренардо поставил свою «дофину» за «симкой» Бельяра.

— Как вам нравится моя машина? — крикнул он.

Хлопнув дверцей, Бельяр кивнул в ответ.

— Поздравляю, старина… Вид весьма внушительный.

— Я долго раздумывал, — сказал Ренардо. — Мне кажется, в черном есть какой-то шик. Особенно в сочетании с белым. Моей жене понравилась бордовая машина, но это, пожалуй, выглядело несколько эксцентрично.

Послюнив палец, он стер пятнышко на ветровом стекле, потом оглядел переулок, изнывающий от палящего солнца.

— Согласитесь, что завод мог бы обзавестись гаражом, — проворчал он. — Такое солнце для машины просто смерть… Да, кстати, что у вас новенького?

— Все в порядке, — сказал Бельяр. — Малыш уже прибавляет в весе.

— А мамаша?

— В добром здравии. Я только что привез их из клиники.

Бельяр толкнул калитку во двор. Ренардо, прежде чем войти, остановился и еще раз взглянул на свою сверкающую «дофину».

— Надо бы опустить стекла, — пробормотал он.

В конце переулка струила свои воды Сена. Раскаленный воздух дрожал над шпилем Гранд-Жатт. Медленно тарахтел мотор на барже, и летний день вдруг показался каким-то грустным. Ренардо закрыл калитку. В конце зацементированной дорожки находился флигель, где работали инженеры.

— У нас, наверное, сдохнуть можно, — заметил Ренардо. — Как подумаешь, что в Америке везде кондиционеры…

Все окна флигеля, выходившие в сад, были закрыты. Белая стена излучала слепящий свет, ударявший в лицо.

— Когда в отпуск собираетесь? — спросил Бельяр.

— Недели через две… Жена хочет поехать в Португалию. А я предпочел бы испанское побережье.

— Счастливчик, — вдохнул Бельяр. — А мне придется торчать здесь.

Они дошли до угла флигеля. За ним вставали притихшие заводские корпуса. Работа начнется лишь через десять минут. У них еще было время. Под каштаном, который рос между заводом и флигелем, сидел Леживр и не спеша набивал трубку.

— Как дела, Леживр? — крикнул Ренардо.

— Ничего, только вот жара изматывает.

Он выставил вперед деревянную ногу, прямую и негнущуюся, словно оглобля. Оба инженера, вытирая пот со лба, остановились в тени, узкой полоской протянувшейся вдоль северной стены флигеля.

— Я вижу, Сорбье велел открыть все окна с этой стороны, — заметил Ренардо. — И то хорошо! Хотите сигарету?

Порывшись в кармане, он извлек инструкцию с техническими данными «дофины».

— Извините, — сказал он.

— Ясно, — пошутил Бельяр, — медовый месяц. Все мы прошли через это, старина.

Ренардо протянул ему пачку «Голуаз». День этот ничем не отличался от всех остальных. Через несколько минут явятся чертежники. У ворот раздастся вой сирены, и опоздавшие рабочие, подталкивая велосипеды, бегом заспешат мимо сторожа, папаши Баллю, который будет наблюдать за ними из застекленной будки, похожей на кабину стрелочника. Бельяр протянул зажигалку. Именно в этот момент послышался крик, как будто он вырвался вместе с пламенем зажигалки. Мужчины обернулись, но тут же поняли, что крик донесся со второго этажа флигеля.

— Что такое?

Снова раздался крик:

— Ко мне… На помощь…

— Да ведь это Сорбье, — сказал Ренардо.

Леживр с трудом встал, деревянная скамья заскрипела. Все было до неправдоподобия реально. Вдалеке тарахтел мотор, а на заводском дворе вдруг завыла сирена. Три коротких гудка, возвещавших начало работы после перерыва. Первым опомнился Ренардо. Дверь находилась всего в нескольких шагах. Он уже был около нее, когда раздался выстрел, и в сухом, раскаленном воздухе покатилось эхо; оно отозвалось вдали два или три раза.

— Скорее! — крикнул Бельяр.

Он вбежал в зал чертежников вслед за Ренардо. В огромной комнате с широкими окнами было пусто: ряды чертежных досок, на вешалках — белые халаты. В глубине — лестница, ведущая на второй этаж. Ренардо, более тучный, чем Бельяр, задохнувшись, отстал.

— Осторожнее! — крикнул он. — У него оружие!

Фраза эта несколько раз эхом отозвалась в голове бегущего Бельяра: «У него оружие… У него оружие…»

Он взбежал по ступенькам. Ренардо поднимался следом за ним, продолжая выкрикивать предостережения, которых Бельяр уже не слышал. Площадка. Удар ногой в дверь. Она распахивается, стукнувшись о стену. Перед Бельяром — вторая дверь, ведущая в его собственный кабинет. Он останавливается в нерешительности. Ренардо догоняет его. Он тяжело дышит.

— Я войду первым, — говорит Бельяр.