Кирилл Казанцев - Соседка авторитета [litres]

– А кто это – Зайцев?

– Это избитый вами младший лейтенант милиции. Пойдемте. Чем дольше «Макаров» находится вне его кобуры, тем гуще над вами тучи.

Мы вышли на улицу, и Антон приоткрыл передо мной дверцу «Мерседеса». Машина не новая, с конвейера сошла лет пять назад. Но все равно – «пятисотый». Через полчаса, с замиранием сердца рассматривая знакомые приметы улицы, где ела мороженое, я вдруг испытала волнение и тревогу. А что, если этот сосед – одно из звеньев цепи? Удивляться уже ничему не приходилось! Но вдруг вспомнила слова Антона – «слишком сложная комбинация для такого дела». Вспомнила и немного успокоилась.

– Антон, что значит «моя цена»?

– Человек стоит столько, сколько у него денег. Абрамович стоит четырнадцать миллиардов долларов, Дерипаска – двадцать один миллиард. Я хочу знать, сколько стоите вы, чтобы оценить соответствие оказанного на вас давления вашей цене. Пока давление не соответствует имеющимся у вас средствам, и это меня тревожит… – он подал руку, чтобы я могла выйти из машины. – А сейчас сидите, молчите. Вы глухонемая, ясно?

Я кивнула, и мы направились к опорному пункту. Я прошла по тому месту на тротуаре, где вырвала у бедненького копа пистолет. Неприятно и стыдно… Хотя в масштабах происходящего это выглядит вроде нормально.

Мы зашли. В кабинете, убогом, как и фантазии его хозяина, на стене висел календарь с ментом, на груди которого висел какой-то орден. Мент был в чистой фуражке и смотрел за горизонт остекленевшим взглядом. «В борьбе за правопорядок!» – было написано на календаре. Под календарем сидел он. В очечках. Перед ним лежали какие-то документы – он боролся за правопорядок. Жаль, из-за стола не видно кобуры.

– Добрый день! – приветствовал его Антон.

Очкарик поднял голову, посмотрел на него, на меня, и лицо его стало багроветь, как будто в тощий его зад вошел черенок швабры.

Вскочив, младший лейтенант бросился не ко мне, а к стоящему на другом столе телефону. Но как только подбежал, рука Антона легла на аппарат.

– Что это значит?! – прокричал младший лейтенант Зайцев. – Вы понимаете, что делаете?!

– Сядь, – услышала я.

– Вы что себе позволяете?! – встрепенулся молодой человек.

– Сядь.

Поняв, что телефон недоступен, мент вернулся к столу.

– Я же сказал – сядь! – после этого я невольно посмотрела на Антона. Лицо каменное, губы плотно сжаты. Посмотри он так на меня в день моего рождения, я бы, наверное, описалась…

Младший лейтенант сел. Антон подошел к двери и запер ее перед носом какой-то старушки.

– Кажется, ты утратил свое табельное оружие?

Мент молчал.

– Я могу его вернуть тебе. – Вынув из кармана сигареты, сосед закурил. – Но как быть с ней? – и он посмотрел в мою сторону.

– От двух до пяти, – отчеканил обиженный мной борец за правопорядок. – И тебе столько же.

Я повернула голову к Антону.

– Ну что же, пусть будет по-твоему, – он поднялся и стал давить окурок в чистой пепельнице милиционера. – Завтра из твоего ствола пришьют вора в законе. Моей заботой будет лишь распространить информацию, что утрата твоего пистолета – миф. Через сутки во всех зонах России ворам донесут, что какой-то заморыш из райотдела, младший лейтенант, вступив в сговор с преступным сообществом, враждующим с сообществом этого вора, передал киллерам оружие для убийства. Еще через сутки тебя найдут мертвым. И обстановка будет свидетельствовать о том, что покойник не смог договориться с подельниками о разделе похищенного имущества. Похищенное имущество будет лежать рядом с трупом. Пока. Пойдемте, Лариса.

С легким головокружением я поднялась и направилась к двери.

– Хватит меня пугать! – услышала я в спину.

Антон открыл дверь.

– Где пистолет?!

Антон вышел из кабинета.

– Давай поговорим! – раздалось.

Мы вернулись.

– На выгодные предложения нужно реагировать сразу, – заметил сосед. – Итак, ты пишешь рапорт начальнику. В документе ты указываешь обстоятельства, при которых ты утратил оружие. А именно – положил пистолет под кровать и забыл. А наутро пригрезилось, что тебя обезоружила женщина. И только сейчас, взвесив все обстоятельства, ты заставил себя вспомнить. Пиши! – Антон показал пальцем на лист бумаги.

– Что писать?..

– Кафе «Азимут». Улица Гончарова. За кафе четыре вкопанных в качестве декораций автомобильных покрышки. Во второй слева – твой ствол.

Младший лейтенант заторопился.

– Куда это ты?

– За оружием! С ума сошли?! Мало ли кто может сунуть руку в покрышку!..

– Ты часто суешь?

Мне стало смешно.

– Но если вдруг эта женщина окажется в райотделе и будет вынуждена давать какие-то показания, я придумаю что-нибудь попроще, чем байка про воров в законе. В сложное слабо верится.

– А что попроще?

– Попроще будет история, рассказанная сегодня вечером в райотделе задержанным с наркотиком утырком. Он проболтается дежурному о том, что является близким другом участкового Зайцева. Очень близким. Настолько близким, что спят они вместе. И потребует у дежурного связаться с любимым, чтобы тот его выручил.

Я не выдержала и расхохоталась. Несчастный младший лейтенант сначала побледнел, потом залился краской.

– Кто поверит?

– То есть, вместо того чтобы ответить мне – мужик, хватит меня пугать, мы поняли друг друга, ты начинаешь думать, как потом доказывать, что не пи… – Антон осекся. – Что не гей?

– Я понял тебя, мужик.

– Я не мужик. Ты уже должен был понять.

– Я понял, – приглушенно ответил Зайцев, и из обмена последними фразами я не поняла ровным счетом ничего.

Уже на улице я не выдержала:

– Антон, что значит – «я не мужик»? Это странно прозвучало в том кабинете только для меня. Ты не считаешь себя мужиком?

– Это два разных понятия. Тебе не нужно в это вникать. Главное, что он понимает.

В машине я словно случайно, словно рассматривая окрестности слева по ходу движения, бросала на него мимолетные взгляды. Антон уже давно втиснулся в понятные для меня рамки «настоящий мужчина» и теперь выпирал из них. Ему в них было тесно. Что-то произошло во мне за последний час. Уж не влюбляюсь ли я?..

Он вез меня в центр. В какой-то момент в его кармане запиликала трубка. Антон вынул ее и приложил к уху.

– Говори.

Около минуты слушал, ведя машину одной рукой.

– Это точно? – была следующая его фраза.

Еще полминуты слушал.

– Где находится офис нотариуса?

Еще полминуты моего ожидания.

– А где сейчас эти двое?

«О Ползунове и Горецком речь?» – подумала я. Но переспрашивать, когда он сунул трубку в карман пиджака, не решилась. Уж слишком много было сегодня подтверждений тому, что этот мужчина знает, что делает, и что глупые вопросы хотя и встречает со стоическим смирением, но не любит их. Поэтому я спросила о другом непонятном: