Валерий Шарапов - Тёмные московские ночи

- Вилли жалуется Манфреду на растёртую ногу, а Манфред хочет жрать. Он отправил Йохана за ужином, но тот почему-то не возвращается, задерживается, - перевёл лейтенант те фразы, которые долетели до его слуха.

- Что предлагаешь?

- Я могу прикинуться Йоханом и не громко позвать на помощь так, чтобы услышали только эти двое.

Пока они ползли вдоль немецких позиций Васильков несколько раз пожалел о том, что решил взять языка таким вот нестандартным способом. При подготовке операции он полагал, что в ночное время плотность живой силы в окопах будет пониже, а фрицев тут оказалось многовато. Наверное они догадывались о готовящемся наступлении советских войск и укрепляли оборону.

- Ну что командир? - спросил Пряхин. – Я готов. Начинаем?

Васильков медлил. С одной стороны задумка была рискованной, опасной, с другой - приказ командования звучал лаконично – «без языка не возвращаться». К тому же, на войне зачастую происходят непредсказуемые и малообъяснимые вещи. Там, где вчера всё было просто и безопасно, сегодня гибнут люди. Так что поди-ка разберись, как оно будет лучше.

- Начинай, - приказал командир.

Лейтенант откатился немного в сторону, потянул к себе автомат, сложил ладони рупором и тихо позвал – «Манфред, Вилли». Звать пришлось трижды, прежде чем приглушённая болтовня двух немецких солдат оборвалась.

- Услышали, - прошептал Пряхин.

- Дай то бог, - сказал Александр. – Ждём.

Несколько секунд оба вслушивались в тишину, надеясь уловить шорох, издаваемый ползущем к ним фрицем. Однако вместо этого, на них обрушился шквал пулемётного и автоматного огня. В лейтенанта сразу попали несколько пуль, он даже не вскрикнул, просто уронил голову на руки и затих. Васильков схватил его за ремень и потащил в сторону от немецких позиций.

Он волок лейтенанта подогнём вероятно с минуту, пока сам не почувствовал удар и обжигающую боль под правой лопаткой. Потом Александр около часа провалялся на нейтральной полосе, его правая рука не двигалась, по всему телу, разлилась слабость, сознание плавало. По бугристому полю шныряли прожекторные лучи, немцы изредка постреливали. Наверное он так и пролежал бы до рассвета в пятидесяти метрах от вражеских окопов. Утром немцы точно заметили бы его и расстреляли как деревянную игрушку в тире, но внезапно из темноты появился Курочкин с группой прикрытия.

- Нашёл! - радостно прошептал он.

Лейтенант Пряхин был мертв, но разведчики всё равно тащили его к своим, как и Василькова, осторожно уложенного на плащ-палатку.

Через неделю к нему в прифронтовой госпиталь наведались два знакомых офицера из родного полка. Они сидели в палате и втихаря пили водку, принесенную с собой. Гости в подробностях рассказали Василькову как Курочкин с группой, под вражеским огнём, искал его на нейтральной полосе. Он тоже мог вернуться к своим, предположить что офицеры погибли, но сержант не вернулся, искал пока не нашёл.

Память у пожилого водителя была на удивление цепкой. Нужный переулок на восточной окраине Рязани он отыскал быстро, тормознул возле дома, на углу которого красовалась насквозь проржавевшие табличка с номером двадцать два и заявил:

- Здесь, вон и следы от наших колёс остались.

- Да, узнаю местечко, - сказал Васильков, распахнул дверцу и нехотя вылез наружу.

Почуяв чужих, во дворе залаяла собака, офицеры не уверенно топтались у машины.

- Если бы верил в Бога, то перекрестился бы, - произнёс Старцев и тяжело вздохнул.

- Да уж, неприятный, черт возьми, момент, - поддержал его товарищ.

- Ладно Саня, если случилась худое, то нам уже ничего не исправить. Идём.

Они подошли к калитке, Васильков постучал сначала робко, потом громче и настойчивее. После этого скрипнула дверь, послышались шаги, калитку открыла Анастасия - супруга Курочкина. Сегодня от её улыбчивости не осталось и следа - волосы были растрёпаны, глаза покраснели. Сначала взгляд женщины, наполненный страданием наткнулся на Старцева, которого она прежде не видела, потом уже Анастасия заметила Василькова и в один момент преобразилась.

- Это опять ты? - она шагнула к нему. - Что же ты наделал? Сначала ты ему жизнь спас, на себе раненого тащил. Теперь что? Куда подевал моего мужа?

- Тихо, - Иван преградил ей дорогу. - Что стряслось, Анастасия? - спросил Александр.

- Откуда вы только взялись? - простонала она, замахнулась на него платком и вдруг стала заваливаться на распахнутую калитку.

Сыщики подхватили её под руки, усадили на лавку, сбоку от палисадника.

Васильков легонько похлопал женщину ладонью по щекам:

- Очнись Анастасия!

К счастью, обморок не был глубоким. Через пару минут бедняжка пришла в себя, поднялась самостоятельно, дошла до крыльца, взялась за дверную ручку и остановилась.

- Где твой муж, Анастасия? - спросил Васильков.

Она всхлипнула и проговорила:

- Сегодня утром, он как и всегда отправился на работу на станцию Дягилева. Его бригада получила разнарядку, он с бригадиром пошёл в раздевалку.

- И что с ним случилось?

- Не знаю, пропали оба. В раздевалке осталась большая лужа крови и всё.

- Милиция на месте происшествия была?

- Да, её сразу вызвали. Ко мне двое приезжали, расспрашивали. Начальство станционное тоже дёргали.

- Поехали Саша, - сказал Старцев и решительно направился к машине.

До железнодорожной станции Дягилева они домчались быстро. Больше времени потратили на остановки и расспросы прохожих, поскольку дороги до неё сами не знали. Охрана у главных ворот безропотно пропустила машину, увидев удостоверение Старцева. Эмка остановилась рядом с очередью из полуторок, ждущих погрузку. А вот дальше начались проблемы - у входа в запертую раздевалку стоял страж из числа местных рядовых милиционеров.

- Московский уголовный розыск, майор Старцев, со мной майор Васильков, -представился Иван и показал удостоверение. - Нам необходимо осмотреть место преступления.

Но страж оказался непробиваем:

- Не могу вас пропустить товарищи.

- Это почему же?

- У меня приказ, не пускать в раздевалку никого.

- Ты наше удостоверение видел?

- Видел.

- Так что тебе ещё надо?

- Приказ у меня такой - никого не допускать, товарищи, - твердил молоденькие сотрудник милиции, грудью загородивший вход в опечатанную раздевалку товарной станции.

Старцев понимал, что тот при исполнении, поэтому решил пойти другим путём.

- Как позвонить твоему начальству? - осведомился он.

- По номеру два-тринадцать.

- Кого спросить?

- Капитана Терентьева.

- Кто он по должности?

- Начальник отдела железнодорожной милиции.

- Да, важная птица, - Иван вздохнул. - Пошли Саша, к диспетчеру, ближайший телефон у него