Фредерик Дар - По моей могиле кто-то ходил

– Вперед, – только и сказал он.

С другой стороны туннеля, как муравьи, копошились его люди. Бауманн, старший инспектор, руководивший операцией, бросился к машине, как только она выехала из лифта.

– Ну что? – спросил комиссар.

– Фургон не выезжал с территории порта, – ответил старший инспектор, вставая по стойке "смирно".

У него был красный нос, глаза как будто плавали в желе, отчего его взгляд приобретал тошнотворный блеск.

– Откуда вам это известно?

– В порядке исключения таможенные патрули провели проверку во второй половине дня. Таможенники единодушно заявляют: не проезжал ни один тюремный фургон. Кроме того, у одного из моих людей есть свидетельство полупьяного голландского моряка. Тот утверждает, что видел, как фургон пересек верфь. Забавно, не правда ли?

– Значит, без всякого сомнения, речь идет о побеге, – заключил комиссар.

Это событие вовсе не разозлило его. Уже несколько недель в Гамбурге царила мертвая тишина, и полицейские службы, подчиненные ему, занимались самой рутинной бумажной работой.

– Пусть всюду распространят приметы этого человека, пусть проверят вокзалы и аэропорт, обследуют причалы. Нужно обыскать этот участок док за доком. Не могли же они расщепить автомобиль, как атом. Если фургон не покидал порта, то наверняка он находится в одном из складов.

– Конечно, герр комиссар, я уже отдал соответствующие инструкции. Наши люди обследуют все переулки, тупики, склады...

– Превосходно. Я требую самой тщательной работы. Попросите подкрепление в главном комиссариате. Перевести весь порт на осадное положение. Прежде всего я хочу разыскать этот фургон, чего бы это ни стоило.

– Слушаюсь, герр комиссар.

Комиссар вышел из машины, достал из кармана новую сигару, но, поскольку лило как из ведра, не зажег ее. Все же он засунул ее в свой тонкогубый рот и принялся с наслаждением покусывать.

Публике всегда нравились побеги из тюрем. Это – как настоящий спектакль! Да и журналисты не преминут примчаться сюда.

Комиссар вспомнил, что сегодня утром надел свежую белую рубашку, и мысленно похвалил себя за это. На фотографиях он будет хорошо смотреться.

Он спрятался от дождя в будку охранника. Тюремный фургон не иголка в стоге сена. Его так легко не спрячешь.

Баум вышел вслед за Паоло. Немец казался недовольным. В отличие от Варнера, не обращавшего внимания на своих "клиентов", Бауму не нравилось поведение Франка. Немец был человеком решительным и лишенным угрызений совести, но обладал определенным чувством логики. Поэтому он расценивал реакцию беглеца как неадекватную ситуации, и это беспокоило его.

– В конце концов, ты слишком несправедлив, Франк, – сказала Лиза. – В течение целых пяти лет я бродила, как зверь, вдоль стен, за которыми тебя держали, пытаясь найти способ вытащить тебя оттуда...

– Я знаю, – отрезал он.

И добавил непримиримо, как и прежде:

– Значит, ты сказала мне, что виделась с Гесслером раз в неделю, так?

– Я не считала.

– Но ты же сама сказала это!

Лиза чувствовала себя слишком усталой, чтобы протестовать. В конце концов, если уж ему так нравилось терзать самого себя...

– Я уже все сказала тебе.

– И ты виделась с ним только ради того, чтобы узнать новости обо мне?

– Только ради этого, Франк.

Скорчив ужасную гримасу и покачав указательным пальцем, он больно ткнул им в грудь Лизы.

– Да, но Гесслер приходил ко мне только раз в месяц... Не чаще! – в ярости выкрикнул молодой человек, снова встряхивая свою любовницу. – Слышишь, Лиза?

– Ну и что? – возразила молодая женщина. – Он единственный человек, которого я знала в этой стране. Единственный, кто мог что-то для меня сделать. Единственный, кто встречался с тобой! Это ведь так легко понять!

Франк, казалось, немного успокоился.

– Расскажи мне план побега.

– Он видел, что я пребываю в полной растерянности и в то же время совершенно решительно настроена вытащить тебя оттуда.

– Идея побега пришла ему в голову?

– О, нет! Мне.

– Хорошо. Объясни... Давай же, солнышко, сделай усилие. Ты же слышала, что сказал Паоло: уже десять минут восьмого.

Лиза вздрогнула: упоминание о времени испугало ее.

– Ну и что? – тоскливо спросила она.

– А то: время поджимает, рассказывай!

Инстинкт молодой женщины предупредил ее о неожиданной угрозе. Франк решился на страшный поступок: она прочла это в его голубых и чистых – как будто пустых – глазах.

– Франк, почему ты говоришь, что время поджимает?

Вместо ответа он улыбнулся.

– Ты спросила его, согласится ли он помочь тебе организовать мой побег?

Она кивнула.

– А что он ответил?

– Сначала он сказал, что это безумие, что побег невозможен.

– Но затем он согласился!

– Он сказал, что дело может удаться только в том случае, если мне помогут квалифицированные специалисты. И "тогда он направил меня к Бергхаму. Ты слышал о нем?

Франк покачал головой:

– Ты же знаешь, что я никогда не посещаю своих коллег! – сыронизировал он. – Продолжай!

– Я встретилась с Бергхамом, и он назначил цену.

– Когда это было?

– Около года тому назад. Но он должен был ждать, когда представится удобный случай, поэтому дело так затянулось.

– А ты?

– Что – я?

– Ты по-прежнему продолжала видеться с Гесслером в течение этого времени?

– А почему бы мне было не видеться с ним?

– Ты спала с ним?

Этот вопрос мучил его с самого начала; все эти долгие подходы, вступления служили Франку только для того, чтобы задать именно этот вопрос. Лиза подумала, что, без сомнения, теперь дело пойдет на лад. Ей была знакома ревность Франка. Раньше, когда они ходили в ресторан или в театр, стоило какому-нибудь мужчине слишком пристально посмотреть на нее, как Франк устраивал скандал, награждал пощечинами этого смельчака или заставлял Лизу возвращаться домой. Она умела успокаивать его, доказывать ему всю глупость его подозрений; только для этого требовалось время, слова, клятвы...

– Эй, отвечай: ты спала с ним?

– Нет.

– Ты можешь поклясться?

– Ну да, Франк, я клянусь тебе! – с жаром воскликнула она в каком-то порыве. – Как ты мог даже подумать об этом? Гесслер и я... Нет, глупость какая-то.

– Ты клянешься нами обоими?

Лиза довольно медленно – чтобы показать ему, что отвечает после серьезных размышлений – кивнула. Этим жестом она хотела убедить его.

– Клянусь нами обоими, да, мой дорогой.

Он принялся тереть большим пальцем металлическую пуговицу на своей форме, чтобы она заблестела.

– Значит, он из голубых?

Что же за мерзкое желание заставляло его страдать самого и причинять муки другому?

– Этот тип, должно быть, чертовски влюблен в тебя, – продолжал Франк. – Знаешь, я это давно понял. Когда он произносил твое имя в комнате для свиданий, он сразу бледнел и умирал прямо на глазах. Впервые встречаю адвоката, не умеющего врать.