Сергей Е.ДИНОВ - Пастель для Галатеи

Москвичи познакомились с фотографом, представились бродячими художниками от кино, условились встретиться на следующий день.

Далее эпизоды будущего сценария посыпались в лукошко творчества один за другим. На Марсовом поле сценарист обратил внимание режиссера на сценку подписания делового контракта на парковой лавочке. Контракт заключался между тучной дамой, со взбитыми в копну, отлаченными волосами, и господином в цивильном костюмчике провинциального предпринимателя. Дама пришлёпнула на коленке походную печать на последнюю страничку контракта, передала экземпляр партнёру, вынула из дамской сумочки две чёрные баночки для фотоплёнки и закусочку, обёрнутую в фольгу. Открыла белую крышечку первой баночки, передала ёмкость деловому партнёру. Тот с недоверием принюхался, но с благодарностью зажмурился, с удивлением пробормотал:

– Коньячок!

– Курвуазье 4 4 – коньяк Курвуазье (Courvoisier) – единственный коньяк, который по праву заслужил высшую французскую награду за качество и вкусовые свойства. ! – с достоинством пояснила дама. – ХО 5 5 – X.O. (Extra Old), Extra, Napoleon, Royal, Tres Vieux, Vieille Reserve – выдержка не менее 6 лет; Superior – выдержка не менее 3 лет; V.S.O.P. (Very Superior Old Pale), V.O. (Very Old), Vieux, Reserve – не менее 4 лет; V.V.S.O.P. (Very Very Superior Old Pale), Grande Reserve – не менее 5 лет. !

Партнёры выпили за подписание контракта.

По Миллионной улице документалисты прошлись просто, потому что она называлась Миллионная. Для прибавления денег.

Близ Казанского собора двое морских офицеров – африканцев, в стильных чёрных кителях, фуражках с золотыми кокардами, протянули им фотоаппаратик с просьбой на английском сфотографировать их близ памятника полководцу Кутузову. Задумчивый, озабоченный сценарными сюжетными коллизиями, возможно, будущего фильма, оператор прощёлкнул пару кадров, машинально сунул «мыльницу» в карман, подошёл к режиссеру, с увлечением продолжил беседу о перипетиях сюжета созревавшего сценария. Уже придумалось возможное рабочее название – «Чёрная Галатея», но и оно подверглось изменениям.

– Э-э-э! Э-э-э, мэн! – возмущённо вскричали морские офицеры из Африки.

– Ах, извините! Сорри! – опомнился оператор, вернул пластиковый фотоаппарат владельцам. – Витаем в облаках творчества! Драйв! Скрипт-райтовский кураж! – пояснил он.

– Оу! – удивились цивильные африканцы. – You are screenwriter?

– Ноу, – возразил оператор-сценарист, указал на режиссёра и сложно пошутил:

– He is – screenwriter! Писатель экрана! I am – scriptwriter! Писатель сценария!

Морские африканцы дружелюбно разулыбались, вероятно, поняли шутку и оценили русский юмор.

По ходу дальнейшей прогулки документалисты нарвались в толпе приезжих на весёлых хохотушек – провинциалок, девчонок лет шестнадцати. Бывшие школьницы тоже попросили «сфотать» их с видом на Гостиный двор. Профессиональный оператор принял в руки очередную чёрную мыльницу, но не смог сразу сообразить, как отодвигается шторка с объектива примитивного «фотика». Длинноногие бестии презрительно фыркнули, отобрали «мыльницу» и обозвали оператора неумехой! Расстроенный, он вытянул им во след руку с плёночным фотоаппаратом фирмы «Никон», но его стенаний смешливые девчонки уже не услышали.

Реальная жизнь подарила им в тот памятный день ещё множество удивительных встреч, даже не связанных с сюжетом, возможно, будущего фильма.

Ближе к вечеру они задержались в подвальчике кафе на улице Гоголя. Неуемный режиссер решил потратить все свои карманные деньги на выпивку. Никакие увещевания оператора не помогли. Основная работа по съёмкам документального фильма, была выполнена, можно было и расслабиться.

Вытянуть режиссёра из кафе удалось только через час. При выходе на Невский проспект оператор разошёлся по аллейке с дружным семейством. Лицо главы семьи оператору показалось знакомым. Бывшие одноклассники, по сибирской ФМШ 6 6 – Физико-Математическая Школа – интернат для одарённых детей, при НГУ в Академ-городке Новосибирска. , обернулись одновременно. Они не виделись семнадцать лет с момента выпуска и встретились случайно на пересечении улица Гоголя и Невского проспекта в Санкт-Петербурге.

После учёбы в ВУЗе Севастополя, экспедиционных скитаний по Дальнему Востоку и Сибири, женитьбе на одесситке, получения квартиры в посёлке Котовский близ Одессы, смерти родителей в посёлке Дачный у Судака, Володя Л. обменял недвижимость на двухкомнатную квартирку на Черной речке и теперь наслаждался с семьей великолепием города на Неве.

Отмечать встречу не стали. Разошлись, но условились созвониться.

По разным причинам не удалось вовремя предоставить сценарий будущего фильма условному заказчику на «Ленфильм». Синопсис, правда, был принят к рассмотрению. Но с выплатой аванса случилась затяжка. Документалистам пришлось занимать деньги у друзей и отправляться в Москву в плацкартном вагоне на боковых полках.

Сценарий пытались дописывать глубокой осенью на промёрзшей квартире близ Таганки. Подвыпивший режиссер возлежал на софе и выдавал дельные советы сценаристу, за что тот остался ему весьма благодарен, как ценному редактору.

Сценарий о «Галатее» остался дописан на одну треть.

Творческий запал дуэта иссяк.

Хотя ещё была, и не одна, совместная командировка, и не только в Петербург, в том числе, на досъёмки документального фильма о скульпторе. Была попытка написания сценария на пушкинскую тему под рабочим названием «Аничков бал». Тем более, что начальный эпизод сценаристу вновь подарила сама реальность.

В часы отдыха сценарист забрёл на погост при Александро-Невской лавре. Посетил могилу Достоевского, композиторов «Могучей кучки» 7 7 – знаменитая «пятёрка» композиторов, «Могучая кучка», содружество образовали Милий Балакирев (глава кружка), Модест Мусоргский, Александр Бородин, Цезарь Кюи и Николай Римский-Корсаков. , Петра Ильича Чайковского, театрального режиссёра Товстоногова, актёра Черкасова.

Надгробие Чайковского впечатлило сценариста своей мрачной символикой. Будто композитора, вырубленного из чёрного мрамора, без рук и без ног, вытаскивали из могилы чёрные ангелы. Мало того, за невысоким кирпичным забором кладбища проходила дорога. На фонарном столбе по другую сторону проезжей части, получалось, как раз за могилой Петра Ильича, словно высились два дорожных знака: синий круг, перечёркнутый крестиком, – «Остановка запрещена» и стрелки направления движения в обе стороны.

– Вот так, – философски заметил про себя сценарист. – Остановка на Земле запрещена. Движение только вверх и вниз.

Через центральную аллею Лавры он перешёл на другой погост 8 8 – с XVIII века на Руси так называли сельскую церковь с кладбищем, земельным участком и домом настоятеля, расположенным в стороне от поселения. с захоронениями более поздними. Заметил прелюбопытных персонажей, напоминающих интеллигентных бомжей с дальней провинции, помятых, нетрезвых, но весьма сдержанных и воспитанных. Трое мужчин бродили среди могил, внимательно вчитывались в надписи надгробий. Они прошлись по аллейкам погоста раз, другой, третий. Сценарист следовал за ними в отдалении, пытаясь понять причину их настойчивых поисков. Первой не выдержала смотрительница кладбищенского отделения. Женщина подошла к подозрительной тройке посетителей и строго спросила: