Легитимный Легат - Под небом

– Я ненадолго. На минутку-две. – Если бы и правда речь шла о пустяке, не потребовалось бы и лично встречаться… – Что, если я скажу тебе, что Сильва вернулся в город?

Дэнни всегда поражался, как такой страшный человек, как Джеки, еще мог улыбаться с теплотой.

– А я уж стал о нем забывать. Славно, славно, – Джеки отряхнул ладони от пыли и вскрыл еще одну из коробок. – Хорошо работаете, складно. Значит, скоро ждать его в гости?

От нервов Дэнни скрипнул зубами. Хани удивленно слушала их разговор.

– Боюсь, что это невозможно. Даже если бы он и явил такое желание. – Дэнни запнулся, поймав ледяной взгляд легенды, и тут же уточнил: – Сильва теперь ходит под Йельсом.

Джеки провел ладонью по новенькому квинсу, сдул пыль, посмотрел в перекрестье прицела. Ответил не сразу:

– Хм. С чего бы?

– Ребята видели его несколько дней назад. – Недель, Дэнни! Если и врать, то скромнее. – Все время носит перчатки, как клеймо прячет. Ночует возле штаба Конрада и его прихвостней. А недавно отловил несколько воробьев.

Джеки обернулся. Под его усами и бородой не различить чувства.

– Слабо верится, Дэнни. – Он открыл новый ящик: крышка отъехала в сторону с грохотом. – Вик бы никогда не стал пресмыкаться перед ловчими.

– Люди меняются, – как Дэнни ни старался, в голосе проскочила злость. – Сначала он венчается против воли старших, потом отходит от дел, пропадает в Кивее. А следом – падает, как снег на голову, находит меня, да требует встречи с легендой? Пахнет облавой.

– А вот это в его стиле, – кивнул Джеки да помолчал. Потом нахмурил брови, посмотрел в глаза. – И ты говоришь мне об этом только сейчас?

Дэнни застыл, вобрав побольше воздуха в грудь. Его дело правое. Он старался для всех. Раскусил подлеца, уберег стаю, помог общему делу.

– Да. Перебежчику я сказал, что передам весточку и организую встречу. Обманул. Решил, что Сильва хочет сыграть на… – он замялся, подбирая верное слово. Семейные узы? Сильва угодил к ним не по крови. Старая дружба? Друзья не пропадают на годы. А сказать про фаворитизм – как в лицо плюнуть, и себе, и Джеки. Слова нашлись не сразу: – Сыграть на вашей общей истории.

– Как вывернулся, Дэнни. Изящно, – похвалил Страйд. – Думаешь, Вик обхитрил бы меня, подставил? Так я стал плох, а, Хани?

Та встрепенулась, замотала головой. Дэнни объяснился:

– Он мог привести за собой…

Легенда говорил дальше:

– В следующий раз я хочу знать об этом сразу же. И, Дэнни… – Джеки выдержал паузу. Ту, от которой волосы на загривке дыбом встают. – Ты поведешь первую стаю к ратуше.

Хани распахнула глаза и посмотрела на него, кажется, в самом подлинном уважении. Дэнни кивнул. Не столь важно, согласен он с тем, что придется сделать, трусит ли или считает, что Хани там не место. Если легенда говорит быть старшим, значит, так и будет. Дэнни ошибается слишком часто, чтобы перечить такому человеку.

Он и так осмелился послать Сильву ко всем чертям, прикрывшись именем легенды.

– Мне нужен тот, кто интересы дела ставит превыше своих, – пояснил Джеки. Будто заметил тень на лице Дэнни.

– Я счастлив сделать все, что по силам. – Один взгляд для легенды, второй – для самой изящной птицы под небом. – Надеюсь, я не отнял много времени. Увидимся на крышах.

И Дэнни ушел, пока не раскраснелись уши.

Ведь он мог и спросить лишнее. О том, что легенда решил избавиться от него, подставить под ружья жандармов. Все из-за перебежчика, который приходился ему вторым сыном. Сыном по выбору, не от жены или любовницы.

Дэнни всегда мечтал им стать.

***

Вечером

По пробуждению Виктор явил свою фарфоровую морду только единожды, и то, слава небу, ненадолго. Ульрика вовсе не объявилась, и Рони уже предвкушал замечательный день, проведенный с пользой. Заблуждался. Его приставили к кабану, что, вестимо, куда хуже стрельбища.

По крайней мере, так казалось первый час. С Рьяными ему повидаться воспретили, из теплого штаба погнали на улицу, оставив три минуты для поиска верхней одежды в размер. Нужно ли уточнять, что с этим Рони никак бы не справился: его куртка легкая, лишь для вылазок годится. Под размеренные прогулки надевают шерстяное пальто или что-то с подкладом – на крышах в таком запутаешься, руки не согнешь. Пришлось схватить потертый и прохудившийся китель, кому-то принадлежавший со времен призыва.

Вместо двора свинорылый увел его аж на Мытую площадь, поближе к реке. Если у Виктора с кабаном и шла затяжная война, то мерз из-за нее отчего-то Рони. Подпрыгивая на месте, суетливо вышагивая вдоль и поперек улиц, притираясь к парадным торговых зданий и к мелким лавочкам, воробей хотел – подумать только! – вернуться в штаб врага. И смурной лик Виктора казался избавлением – было с чем сравнить.

А Хорас неторопливо спускал жалование. Выглядывая из окон, оборачиваясь в его сторону, кабан проверял послушание: не ушел ли из-под носа? А как видел, что здоровье стаи пленнику дороже мерзнущих ног, расплывался в преотвратном оскале.

«Чтоб это тебе последней улыбкой стало», – хмурился Рони в ответ. Чужие монетки, оставленные по неосторожности в кармане, почти не радовали.

Кабан умело совмещал служебный уклонизм с деловым видом. Как под небом, так и на земле. Он таскал воробья следом, прибирая к рукам какую-то мелочевку. Через полтора часа, когда Рони готов был если не убить, так хотя бы сильно покалечить надзирателя, тот допустил оплошность. Оставил воробья без надзора, усадив на голую скамью при застывшем фонтане.

– Я скоро. Ты, это… ну, гляди у меня!

Рони кивнул: и так нагляделся уже, еще пару часов посмотрит, если не околеет. Ясное дело любому, что скорость – точно не поросячий талант.

Зато через пару минут обнаружилась и светлая сторона дела. Хораса не было достаточно долго, чтобы в голову закрались полезные мыслишки. Им поспособствовал звон чужих монет в кармане.

– Не спеши, не то надорвешься, – буркнул Рони свинорылому через две стены и четверть площади.

Он приподнялся с насиженного места, отложив страдания по поводу остывших пальцев на ногах, и двинулся к лавочникам по правую руку. Кабан не возвращался, точно сгинул в магазине— или услышал совет.

Сувениров в Гэтшире почти не продавали – и кому из заезжих сдалось это гиблое место? Зато с теми, кто уж намертво застрял в городе, торговали открытками и конвертами. Благо, стоила бумага вовсе не дорого, а почиркать перьевой ручкой давали бесплатно. Почерк у Рони корявый, вечно в спешке – здесь же он выводил слова с особым трепетом. Первый лист – для сводницы. Жанет все пойме, да поможет, стаей не рискуя: окажется вся информация в нужных руках. Пусть жандармы с коршунами друг друга изведут.

Рони перечислил обвинения, что им предъявили, да подробности уговора. Уточнил адрес (мало ли, где еще коршуновых штабов понастроили!). Снаряд чиновничьего гнева обязан прилететь именно туда: за шиворот Виктору и всей его своре. Предвкушая расправу, Рони хмыкнул. Подавил самодовольный смешок: веселиться, строить козни коршунам да крепко спать – все по расписанию. Бегло перечитав свой донос, он воровато оглянулся: не видно кабана, и славно.