Сергей Баунт - Нефрит

Всю ночь я крутился с боку на бок, тревожные мысли не давали уснуть. Я то думал о том, что хочет сделать Валерка – свой план он мне так и не рассказал, – то думал об отъезде из Москвы и скучной, серой жизни в таежной глуши. Нет, этого я не допущу – не хочу, чтобы моя молодость сгинула в серых буднях. Знал бы я тогда, насколько я далек от понимания происходящего. А про серые будни с высоты сегодняшнего дня так вообще смешно.

Я остановился и, успокоив дыхание, опять вслушался в шум леса. Нет, человеческой нитки в общем полотне звуков так и не появилось, только шум ветерка, раскачивающего деревья вверху, да голоса лесных обитателей. Ну и, конечно, гул от реки, но он уже шел фоном, и я его почти не замечал. Пора было перекусить, я спустился к воде, сбросил надоевший карабин и аккуратно прислонил его к дереву. Оружие надо беречь, уже были случаи, когда спасало только оно. Я усмехнулся, вспоминая меня тогдашнего – как я переживал, что меня задавят серые будни и я с тоски сдохну. Так я представлял свою будущую жизнь после возвращения из Москвы. Да, сдохнуть здесь можно запросто, но совсем не от скуки. Как, например, сегодня. Интересно, почему стрелок не стал охотиться на меня? Неужели не заметил? Или, может, все так и задумывалось – мишенью был только дядька? Удивляться не приходилось, Росомаха тут многим насолил до краев. Наоборот, удивительно, что он оставался до сих пор жив.

Я достал из пятнистого рюкзачка завернутый в вощеную бумагу кусок сала и пару сухарей. НЗ, который я всегда носил с собой. Там же лежала шоколадка, «Сникерс», но его я оставил, пусть еще полежит, до зимовья шагать и шагать. Присел на камень у самой воды, нарезал сало мелкими ломтиками и стал есть. Да, жизнь меня здорово изменила – тогда, в Москве, после того, что натворил Валерка, я три дня есть не мог, а сейчас, после совсем недавней смерти родного человека, жую как ни в чем не бывало.

Я сделал все так, как велел Валерка. Позвонил и назначил встречу на половину первого. Сказал все так, как он просил, весело и непринужденно. Как сказал брат, пусть они думают, что ты радуешься избавлению от долгов. Хотя на самом деле на душе у меня было муторно, я не представлял, что будет, когда Николай увидит то, что я ему подсовываю вместо денег. Вчера братишка выдал мне инструкцию, что говорить и что делать, когда появятся москвичи. Что он сам будет делать, он мне рассказывать отказался. Сказал только, что присмотрит за всеми, чтобы все прошло гладко.

– Не вздумай сказать про то, что я здесь, в квартире. Пусть они думают, что ты один. Они обо мне ничего не знают, пусть так и будет.

Они появились раньше назначенного срока, домофон затренькал в начале двенадцатого. Сказать, что я испугался, значит ничего не сказать. Когда я услышал в динамике голос Николая, у меня просто скрутило живот, и, вместо того чтобы отвечать, я хотел рвануть в туалет. Однако Валерка схватил меня за плечо и, сделав зверское лицо, тихо приказал:

– Отвечай! Пусть заходят. И говори нормальным голосом.

После того как я все-таки сумел это сделать, он хлопнул меня по плечу и участливо сказал:

– Колька, кончай ссать. Вспомни, ведь ты же тоже Гурулев. И не забудь, пока я здесь, ни один волос с тебя не упадет.

Потом быстро прошел в комнату и затих.

За дверью хлопнул лифт, через полминуты – не знаю, что они тянули, зачем стояли на площадке, – запел звонок, и я на подгибающихся ногах шагнул к двери. Первым, оттолкнув меня, в квартиру вошел тот самый мордоворот, что в прошлый раз выбросил меня из машины. Тут, представ во весь рост, он оказался совсем невысоким, значительно ниже меня, но зато шире почти наполовину. Настоящий квадратный шкаф. Я невольно усмехнулся, опять вспомнив сериалы про девяностые. Следом вошел Николай, третьего охранника не было, наверное, остался в машине или на площадке.

– Привет, тезка!

Николай был сама радость, как будто встретил давнего хорошего друга, словно не он всего лишь пару дней назад смотрел на меня как на червя. Я хорошо запомнил его обещание отправить меня к родным по частям.

– Привет, Николай, – сглотнув, хрипло ответил я.

– Ты что такой? – участливо спросил гость. – Пил, что ли, вчера?

Я усердно закивал головой.

– Да, малость загулял.

– Эх, молодость, молодость… Не бережете вы свое здоровье.

Вошедший первым охранник уже прошел на кухню, осмотрел все там и молча направился в спальню. Я замер. Однако «шкаф» в комнате не задержался, а прошел дальше, к ванной. Заглянул туда и повернулся к Николаю.

– Чисто.

«Блин, куда делся Валерка? Не кинул же он меня?» – мелькнула у меня дикая мысль. Но я тут же отбросил ее. Совсем чокнулся, такую ерунду про брата думаю, да и куда он может деться из квартиры на восьмом этаже. Мои мысли явно показывали мое состояние, хотя Валерка вроде и успокоил меня, что он все контролирует, но, оставшись наедине с бандитами, я снова занервничал.

Сразу после доклада охранника Николай перестал изображать радость от встречи со мной и сухо предложил:

– Давай, тезка, займемся делами. Где бабки?

Я так долго ждал этого вопроса, что когда услышал его, то не сразу понял.

– Эй, ты что? Очнись. Деньги где, я спрашиваю.

– Там, в рюкзаке, – махнул я в сторону кухни.

– Пошли, считать будем.

Николай первым прошел на кухню, на ходу подхватил лежавший на стуле рюкзак и опустил его на стол.

– Ого, – радостно заметил он. – Вес чувствуется. Сотнями, что ли, насобирал?

Он сам засмеялся своей шутке, потом развалился на диванчике у стола и показал на рюкзак:

– Вываливай!

Мордоворот тоже подтянулся к столу. На его лице впервые появилось какое-то чувство, что-то похожее на интерес. Вот и наступил момент истины, я взял рюкзак и обреченно дернул молнию. На стол посыпались пачки «денег». В комнате на секунду повисло тягостное молчание. Но уже через мгновение все взорвалось. Николай вскочил и, не отводя взгляда от кучи бумаги, грязно выругался. Я смотрел на него и поэтому не видел, что произошло сзади. А там кто-то коротко мявкнул, словно подавился, и что-то глухо шлепнулось на пол. Мою ногу задело, я на нервах отпрыгнул в сторону. На полу вниз лицом растянулся квадратный охранник, это его упавшая короткопалая рука ударила меня по ноге. За ним в боксерской стойке – полубоком, правая рука у подбородка – стоял Валерка. На его огромном кулаке поблескивал широкий кастет. Похоже, этой штукой он и приложил мордоворота по затылку.

Что ж, момент был выбран что надо – и Николай, и «шкаф» уставились на сыпавшиеся из рюкзака пачки и не заметили бесшумно шагнувшего из-за двери Валерку. Мне вдруг все стало безразлично, наверное, я в конце концов перегорел. Я безучастно смотрел, как брат в два прыжка догнал бросившегося из кухни Николая и с маху врезал ему в ухо. Тот тоже свалился, такой удар – сто двадцать килограмм живого веса, плюс кастет – и дикого кабана свалил бы с копыт.