Василий Боярков - Образцовая участковая

– Да-а… изрядно поглумились подонки, – поделилась полицейская возникшими впечатлениями, едва покончила с первичным осмотром и смогла уже сделать хоть какие-то выводы, – если я не ошибаюсь, не оставили ничего – взяли всё, что лежало внутри. У Вас магазин охраняется? – обращалась она уже напрямую к Вредновой. – Я имею в виду: есть ли сторож, может, сигнализация, было ли установлено видеонаблюдение? Что его нет в наличии – я внимание обратила; но, кто его знает, не похитили ли его вместе с продуктами?

– Последние пять лет, милочка, – спесивая предпринимательница явно не церемонилась, придавая себе надменный вид и начиная прохаживаться вдоль задней части торгового перекрытия; она поступала подобным образом вопреки недавней рекомендации, будто бы специально демонстрируя юной особе, насколько она ее ни во что не ставит, – я запираю магазин исключительно только на ключ и до последнего времени ни в каких охранниках не нуждалась, пока… – она остановилась ровно посередине и вперила в хрупкую собеседницу надменный и выразительный взгляд.

И действительно, различия у них были существенные: во-первых, немолодая женщина значительно превышала по возрасту – недавно она достигла пятидесяти двух лет; во-вторых, она выглядела выше чуть ли не половину головы (даже вопреки двухсантиметровым каблуками, имевшимся на модных, новеньких ботильонах, обутых на красивые ножки) и возвышалась над юной девчушкой массивным, громоздким телом, нет, не чересчур располневшим, а обладавшим существенной физической силой; в-третьих, лицо владелицы отличалось широкими ску́лами, представлялось круглым, виделось злобным, отталкивавшим, не располагавшим к общению, и «зыркало» вечно недовольными каре-голубыми глазами, вместе с широким носом и слишком зауженными губами придававшими ей сходство с рыжеволосой ведьмой, скрывавшей огненные волосы за мохнатой, песцовой шапкой; в-четвертых, оделась она в поношенное драповое пальто, толстый белёсый свитер, широкую шерстяную юбку, а обулась в высокие кожаные сапоги, окаймленные плоской подошвой, выделявшейся равномерным каблуком, заниженным до самой малозначительной степени; ну, а в-пятых, зловредный характер и высокомерная манера общения, просто выпиравшие из горделивого туловища – они бы, уж точно, не сравнились с дружелюбной и совестливой натурой, проявлявшейся у кареглазой красавицы. Возвращаясь к сказанному, в беседе, происходившей между двумя воистину разными представительницами прекрасного пола, возникла небольшая заминка, и требовалось хоть что-то предпринимать – юная участковая не замедлила проявиться наводящим вопросом:

– Вы сказали «пока», значит, у Вас наступили какие-то изменения, выразившиеся в неприятных последствиях; словом, мне кажется, или Вы знаете, кто совершил столь дерзкое ограбление?

Открыв было рот, чтобы выдать привычный, нелицеприятный ответ, Оксана Ивановна тотчас закрыла его обратно, поскольку неожиданно распахнулась входная дверь и в помещение ввалился внушительный Алексеев, подоспевший к напарнице на подмогу. «Она тебя «не заклевала»?» – осведомился он в самую первую очередь, шепча на ухо и кивая на своенравную женщину. «Нет, пока еще не успела, тем более что я привычная и в краску меня вогнать немного проблематично», – в точности так же разъяснила Шарагина, не позабыв «стрельнуть прекрасными глазками».

– Итак, на чем мы остановились? – проговорил старший прапорщик уже в полный голос, предполагая, что восхитительная сослуживица поступит в грядущем аналогично.

– Я, конечно, много здесь, в поселке, не представляю, – начала разъяснять участковая, делая непродолжительное вступление; она сложила руки на груди и, вдохновленная присутствием более опытного товарища, заняла уверенную позицию, – например, какие у людей существуют абстрактные нравы и какие у них присутствуют этические понятия, но либо я чего-то не понимаю, либо владелица «обнесенного магазина» находится в курсе – кто… конкретно… такое… с ней… сделал, – последнюю фразу она высказала неприветливыми рывками, отчетливо показывая, что может быть вежливой, но, в то же время, и неласково грубой.

– Я не сказала, что мне известно в точности, – при появлении второго сотрудника, без сомнений давно ей знакомого, своевольная женщина слегка стушевалась, однако всё равно продолжала проявлять видимую неприветливость и исключительную спесивость, – но я могу предположить…

– Что именно? – настаивал уже старший прапорщик, обозначившись серьезной мимикой и в упор разглядывая своенравную потерпевшую, словно бы прожигая ее всевидящим глазом.

– На днях… – Вреднова взяла короткую паузу, как будто раздумывая, стоит ли посвящать «неразумных полицейских» в столь важные вещи, но уже через минуту, по-видимому на что-то решившись, опасливо продолжала: – Точнее три дня назад, ко мне подъезжал Жулин Николай – Игорь Павлович его превосходно знает, – последовал утвердительный кивок рыженькой головы, – и сделал мне неоднозначное, но всецело понятное предложение.

– Какое? – вклинилась в разговор любопытная участковая, начинавшая понимать, что присутствующие люди осведомлены о случившемся происшествии гораздо лучше, чем в конечном счёте будет сейчас озвучено. – Только говорите, пожалуйста, поподробнее, во всех мельчайших деталях.

– Если передавать конкретнее, – Оксана Ивановна снова взглянула на Алексеева, словно бы спрашивая у него неслышимого совета, а не заметив в его мимике никаких изменений, говорила уже с полной уверенностью: – То ко мне обращался «смотрящий за областью» и сделал мне недвусмысленное предложение, мол, в последующем он станет меня «крышевать» – отметьте себе где-нибудь, милочка, – она явно не собиралась проявлять хоть малейшего уважения, – что раньше я с криминалом никогда не связывалась, никакую мзду никому «не отстегивала», а напротив, исправно платила налоги, перечисляя их нашему любимому Российскому государству, – и затребовал с меня ежемесячно до двадцати тысяч рублей.

– Вполне по-божески запросил, – непроизвольно заметил полицейский мужчина, а следом внес необходимую ясность: – Жулин, он же Кальян и мой одноклассник, мне отлично известен, как и его преступные махинации тоже; а еще могу сказать, что другие предприниматели платят ему «за спокойствие» не меньше пятидесяти, в настоящем же случае он почему-то на удивление смилостивился. Ну, и какой Вы, Оксана Ивановна, дали ему ответ? – вопрос предназначался уже к пострадавшей предпринимательнице.

– Разумеется, я ему отказала! – своенравная женщина отобразилась напыщенной, горделивой гримасой. – Стану я поддерживать развитие российской преступности?!