Владимир Чванов - Кража

Опять зазвонил телефон. Дежурный сообщил, что какой-то мужчина, отказавшийся себя назвать, высказал предположение, будто кража на Строительной дело рук парня, одетого в брезентовую штормовку.

– Почему он так думает?

– Сказал, что видел из окна. Парень слишком осторожно входил в подъезд, все оглядывался…

– Значит, свидетель живет напротив? Когда он его видел?

– Говорит, вчера, часа в четыре. А под вечер опять увидел его – в «Запорожец» садился с какими-то свертками. Машина ждала его в двух кварталах от дома…

– Это он тоже из окна видел?

– Нет, когда в «Диету» за молоком ходил.

– Слушай, направь туда кого-нибудь порасторопней, ладно? Пусть установит этого мужчину и проверит, кто из местных ребят ходит в штормовке.

Минут через пятнадцать дал знать о себе Ивкин.

– Товарищ начальник… Алло! Из ателье звоню… Боровик объявился!

– Вези его сюда! – обрадовался Солдатов.

– Он по телефону позвонил. Директору сказал, что только после обеда будет. Я подскочу к нему домой. Может, он там?

– Давай! И позвони мне!

Солдатов знал, что у Ивкина инициатива обычно проявляется в самых сложных обстоятельствах, когда есть хоть маленькая зацепка по делу, и подсказывать ему что-то в подобных случаях не имело смысла.

И опять звонок. Дежурный сообщил, что доставили задержанных за ограбление женщины у комиссионного.

– А потерпевшая где?

– Она в четырнадцатом кабинете.

Солдатов вышел в коридор и поднялся на третий этаж к старшему следователю Захаровой, умевшей не только хорошо распутывать сложные дела, но и быстро изобличать самых вертких преступников. У ее стола сидела брюнетка средних лет со вздернутым носиком и пышными волосами, стянутыми на затылке большой квадратной заколкой.

– Какое счастье, что все обошлось благополучно! Эти бандиты могли ударить меня, уродом на всю жизнь оставить. Я так огорчена, что доставила вам столько хлопот.

– Прошу вас, Ирина Григорьевна, – остановила ее Захарова, – расскажите все по порядку. Как вы с ними познакомились?

– Сейчас… Я еще никак не приду в себя! Скажите, может быть, я напрасно подняла шум? Говорят, что жулики мстят заявителям… Будет суд, их компания узнает мой адрес. Какой ужас, какой ужас! – Она приложила кончики пальцев к вискам и закрыла глаза.

– Ирина Григорьевна, – вмешался Солдатов, – вы же интеллигентный человек, не запугивайте сами себя. Глупости все это! Вы где работаете? – задал он уже совершенно безобидный вопрос, чтобы успокоить ее.

– В филармонии. Я аккомпанирую…

– Они сами подошли к вам?

– Не я же начала приставать к ним на улице! Этого еще не хватало!

– На улице? – уточнил Солдатов, участливо глядя в ее глаза. У него была такая привычка – во время разговора садиться поближе к собеседнику и внимательно смотреть ему в лицо, чтобы вобрать в себя каждое слово, жест, взгляд…

– Я вышла из комиссионного, зашла в кондитерскую, купила пирожное, там всегда свежие продают. Тут они подошли ко мне – предложили итальянские туфли. И я, как последняя дура, пошла с ними в подъезд. Нет, ведь это додуматься надо – положила сумочку на ступеньку и начала примерять туфли. Туфли – очарование. А они схватили сумочку и побежали. Я за ними на улицу. Никогда так не кричала!

– А кто из них схватил сумочку? – спросил Солдатов, сдерживая улыбку, он представил, как эта красивая, представительная женщина бежит по улице в чулках и кричит.

– Тот, что помоложе! Да, конечно он! У него еще куртка под замшу. – Она помялась, испытующе посмотрела на Солдатова, на Захарову, будто собиралась сказать нечто очень важное и наконец решилась. – Скажите, а я могу взять эти туфли себе? Я же почти договорилась с ними, туфли мне подошли. Цена меня устраивает… – Не дождавшись ответа, она закусила губу. – Простите.

– Долго вы были в комиссионном?

– Минут двадцать.

– Что-то хотели купить?

– Норковую шубу, – с достоинством сказала она.

Ирина Григорьевна уловила недоверчивый взгляд Захаровой и в подтверждение своих слов достала из кармана чек комиссионного магазина.

– Такая сумма? – удивленно спросил Солдатов.

– А что? – женщина пожала плечами. – Вы полагаете, что я не могу себе позволить?

– И вы решились купить такую вещь, даже не посоветовавшись ни с кем? – спросила Захарова и тут же поправилась: – Я имела в виду фасон, качество… Цена-то, слава Богу…

Солдатов начал догадываться о том, что произошло в магазине. Чтобы проверить себя, спросил:

– Ирина Григорьевна, у вас пытались похитить сумку. Я понимаю – это неприятно. Но скажите, сколько у вас при себе было денег?

– О чем вы говорите! Мне не двадцать лет! – Ее лицо выразило обиду. Голос неожиданно повысился, голова нервно вскинулась, щеки покрылись румянцем. – Вы, кажется, берете мои слова под сомнение? Вы оскорбляете меня! Если я говорю ложь…

– Не обижайтесь, пожалуйста. И все-таки сколько у вас при себе было денег? – Солдатов уже наверняка знал, что его догадка подтвердится.

– Мне нечего вам больше сказать. – И через секунду, уже вполголоса как бы для себя: – А что изменил бы мой ответ? Разве это преступление, купила я норку или только хотела ее купить? – В ее словах промелькнуло сомнение. Она нарочито засмеялась. – Почему вы на меня так смотрите?

– Я должен знать правду.

– Не понимаю! В конце концов вам-то что до содержимого моих карманов? Какая разница: были у меня с собой деньги или они лежали дома, в сберкассе? Какое отношение это имеет к делу? – спросила она возмущенно.

– Это важно для дела, Ирина Григорьевна. Не хотите отвечать, придется выяснить у мужа.

– Боже мой! – Она опять коснулась кончиками пальцев висков. – Боже мой! Вот уж мастера из мухи слона делать!

У мужа! – Она ужаснулась от такого предположения. – Вы хотите меня с ним поссорить? Это тоже входит в обязанности милиции?

– Нет, это не входит, – серьезно ответил Солдатов.

Телефонный звонок прервал разговор и дал возможность Ирине Григорьевне прийти в себя. Через минуту-другую она заговорила спокойнее:

– Не сердитесь на меня! Я скажу вам правду. Вы верите мне?

– Верю.

– Благодарю вас… Мне нечего скрывать. У меня есть дурацкая привычка… Увижу красивую вещь – обязательно должна примерить, в руках подержать. Недавно в ювелирном увидела серьги. Красивые, но цена сумасшедшая. Не удержалась. Минут двадцать примеряла. Даже директор магазина заволновался. А сегодня… увидела эту шубу. Очень элегантная. Дрогнуло сердце, надела – чудо! Рыжеватый цвет мне очень к лицу…

– Вам больше подходит коричневый, – заметила Захарова, – я рыжеватой норки не встречала.

– Правда? – Ирина Григорьевна тепло посмотрела на старшего следователя. – Продавщицы были крайне любезны, полчаса провозились со мной… Неудобно было вот так уходить. Я сказала им, что не хватает пятисот рублей. Попросила выписать чек и шубу отложить на час. Думайте что хотите, но от этой шубы можно с ума сойти! Вы не сердитесь на меня?