Виктория Падалица - Палач 2

– Тогда скажи, зачем тебе сдалась Джасмина, если "Иллюзия" и так есть? Для чего она нужна тебе? Тебе жаль её, потому что она мать-одиночка? Ты считаешь своим долгом помогать ей и её ребенку?

– Да не о том ты думаешь!

– Хочешь усыновить чужого ребёнка из жалости к ней? Так вот знай. Не будет здесь этого ребёнка, и её тем более. И мои дети не будут общаться с этим ребёнком!

– Это не тебе решать! Поняла?

Фархад психанул и выскочил на лоджию, чтобы подышать воздухом и успокоиться.

Обозлившись, я замоталась в абайю и вылетела из спальни под аккомпанемент ругательств себе под нос.

Расстроенная тем, что вечер пошел совсем не по тому сценарию, который задумывала, я просидела на кухне где-то с час. В тишине, варясь в собственных мыслях и в томительном ожидании, что Фархад спустится, и мы поговорим спокойно. Обсудим всё, как взрослые люди. Но ничего из того, что ожидала, не произошло. Фархад не покидал пределов спальни. Если бы он вышел, я бы услышала.

В итоге, прошел ещё час. Ужасно долгий час нагнетающей тишины.

Нашкодившая, провинившаяся, глупая женщина, я с поверженным видом приползла назад. Сама.

Я ведь старалась вести себя так, чтобы ему угодить, но с первого раза не получилось. Из меня покладистая рабыня почему-то никудышная.

Может, в этом есть свой глубокий смысл? Глубинный смысл, в который я никак не могу вникнуть из-за предвзятого отношения к Фархаду, как к особенному, проблемному мужчине с кучей скелетов в шкафу и не только там.

Распахнула я дверь спальни.

Фархад лежал на краю кровати лицом к стене. Он не шелохнулся, хотя я довольно громко вошла в комнату.

Ну вот, дождалась… Заснул он!

Не стала его тормошить и не стала снимать с себя костюм с абайей.

Прям в одежде, примостилась рядышком с Фархадом. Спиной к нему.

Недолго думая, я придвинулась ближе и выпятила ягодицы, чтобы достать до него.

Фархад прав. Я должна ему доверять. Кто, как не он, сможет пролить свет на все тайны.

И я погорячилась насчёт Ахмеда. Мне не по себе от того, что обидела ребёнка и показала себя, как мать, с наихудшей стороны.

Фархад перевернулся на спину и, вопреки моим ожиданиям, засопел себе размеренно.

Немного покачавшись в ожидании его пробуждения, я отбросила попытки изображать из себя маятник – не настроить спящего Фархада на любовный лад.

Отодвинувшись, чтобы наши тела не соприкасались, я накрылась абайей вместо одеяла и постепенно провалилась в сон.

Тело моё расслабилось, появилось ощущение невесомости и легкости. Но сон тот был неспокойный, поверхностный. Я ощущала малейшие шевеления и подёргивания, и в итоге проснулась от того, что Фархад перекатился набок и раскрыл меня. Я чувствовала это, но не шевелилась, делая вид, что всё ещё сплю.

Сердце забилось ускоренно в предвкушении заветного.

Фархад основательно проснулся и взялся теребить хлипкую ткань шаровар. Его ладонь через вырез проникла под шаровары, по-хозяйски исследуя моё бедро.

Приподняв мою ногу, согнутую в колене и забросив на себя, Фархад взялся орудовать поглаживаниями внутренней стороны бедра, и проворно продвигался ласкательными движениями к промежности, условно прикрытой тонкой тканью шаровар.

Как только Фархад проник в меня пальцем, то сразу осознал, что я притворяюсь и вовсе не сплю.

Задышала бойчее, чем выдала себя, так как внутри аж захлюпало от возбуждения.

– Удобные штанишки. Можно не заморачиваться и не снимать. Носи их почаще, любовь моя. – шепча, он накинулся исступлёнными поцелуями на область декольте и шеи.

Его пальцы без промедления двинулись к соскам, на которых всё ещё висели кисточки.

– Всегда интересовало, как держатся эти штуки и почему не спадают.

Фархад, ухватив за кисточку, резко потянул на себя.

Я зашипела и вцепилась в его руку, остановив дальнейшее движение.

– Больно сделал?

– Не то, чтобы очень…

– Такая заманчивая висюлька, и подергать за неё нельзя. Зачем эта штуковина нужна тогда, если носить её больно?

– В некотором смысле это приятно… Просто дёрнул неожиданно…

– Приятно, говоришь? – его палец суматошно закружил вокруг соска, слегка надавливая на покрасневшую область. – Тебя ещё предстоит поисследовать. Познать тайные предпочтения твоего тела, о которых ты сама не ведала.

Я ответила на его предложение вожделенным стоном согласия.

– А так? Тоже больно?

Зажав сосок меж пальцев, на этот раз сильнее, Фархад снова оттянул его, но не так быстро. Подарив моему телу яркие насыщенные ощущения.

Боль, продлившуюся несколько секунд, сменил неожиданный восторг. Я всхлипнула, ощутив, что стала еще мокрее от его манипуляций с соском, но пока что одним. Второй сосок покорно ожидал своей очереди.

Фархад, воодушевившись, прищемил и второй сосок. Я прогнулась в спине и на автомате раскинула ноги по сторонам.

– Вот уж не знал, что тебе садо-мазо зайдет. Канцелярские скрепки жестковаты. А вот прищепки в самый раз. И зажимы с грузиками можно попробовать.

Я распахнула глаза и вытаращилась на Фархада, поймав его взгляд, хитрый, оживленный и любопытный.

На что он меня подписывает? Какие прищепки? Какие зажимы с грузиками?

– Предлагаю расширить наш творческий диапазон, любовь моя.

– Ну нет… Я не готова к таким извращениям.

Стыдно было признаться и ему, и себе, что я, как оказалось, не очень консервативна в вопросах секса и что меня возбуждает целенаправленно причиненная боль.

– Ладно тебе, не готова. Дуришь меня, да?

Фархад продолжал теребить кисточки, чем вызывал по моему телу бурный шквал невыразимых словами эмоций, идущий прямиком снизу.

– Будто бы не вижу, что тебе это нравится.

– А ты… умеешь и садо… То самое? С плётками, с шариками во рту и в прочих отверстиях?

– Ну а что ж, я мальчик-колокольчик по-твоему? – усмехнулся Фархад, хвастливо намекая, что и в этом у него есть опыт.

– Надо их снять. Срочно. – смутившись, я решительно оборвала нашу неприличную беседу, не дав ей перерасти из теории в практику. – Пойду намочу. Просто так от этих висюлек не избавиться. Надежно их крепила.

– Суперклеем, что ли?

– Не супер, но клеем. Обильно постаралась.

Я собиралась встать, но Фархад резким хлопком вернул меня в положение лежа.

– Зачем куда-то идти? – ласково промурлыкал он и в ту же секунду навис надо мной сверху.

Стиснув грудь в ладони, он принялся водить губами вокруг кисточки, подцепляя ее языком.

Вскоре оба моих соска были избавлены от плена и получили долгожданную свободу. Как только это случилось, и Фархад вложил кисточки мне в руку, я вскочила с кровати и на путавшихся между собой ногах отправилась к комоду.

– Куда их теперь повесишь? – выдал Фархад с пошлой иронией.