Соня Василевская - Наказание

– Конечно, вернешь, у тебя просто нет другого выхода. Тем более ты видела, от них не спрячешься.

– Что мне дает вся эта информация?

– Цыган может обеспечить тебе «крышу» от завьяловских. Правда, на него тоже придется работать. Но Цыган и выходные дает, и даже каникулы. И потом, ты, может, не навсегда под ним будешь, а пока гроза не пройдет.

– Соглашайся, – сказал Павел. – И меня ты больше не увидишь. Какая тебе разница, на кого работать?

Ваганов с Таней проснулись под одним одеялом. Проснувшись, Таня села на постели. Ваганов, не поднимаясь, лежа обнял ее одной рукой.

– Иди ко мне, – сказал утробно.

– Я здесь, я никуда не ухожу.

– Какую прекрасную ночь мы провели! Я еще хочу.

– Мне тоже понравилось.

Ваганов опрокинул ее на подушку.

– Ты знаешь, что я тебя люблю? Никого еще я не любил так, как тебя.

– Я тоже тебя люблю. Я в тебе просто пропала, – Таня потянулась к нему и начала крепко целовать.

– Ты такая красивая. Неужели тебя никто не любил?

– Это я никого не любила. У меня было два мальчика, но я с ними не спала.

– Меня ждала?

– Никого я не ждала. Просто воспитана я так, что не стоит ложиться в кровать с человеком, к которому ничего не испытываешь. Второй мальчик и вовсе был женат, а вторгаться в чужую семью я не стану. Для меня это табу.

Ваганов уткнулся в Танино мягкое тело.

– Тань, давай поженимся?

– Что ты сказал?

– Я говорю, выходи за меня замуж. Я хочу, чтоб ты стала моей женой.

– А жить мы с тобой где будем? И на что?

– Жить можно здесь – есть комнаты семейные, а на что – посмотрим.

– Нет, так не пойдет. Сначала надо решить, как мы жить будем, а потом уже жениться.

Ваганов поднялся обиженный:

– Вот умеешь ты все испортить.

– Может, тебе на работу пойти?

– Кому я нужен с судимостью? Разве что у Завьялова денег одолжить?

– А отдавать чем будешь? Ты собираешься всю жизнь жить в долг?

– Тань, да если мы поселимся в этой общаге, нам деньги-то особо не нужны будут. Здесь питание дармовое, проживание тоже. А если тебе что понадобится, так ты же за учебу что-то получаешь, тебе хватит. А я присмотрюсь, может, каким подсобником к кому пристроюсь.

– Ты сначала пристройся, потом будешь говорить. В Москве, кстати, работы много, было бы желание.

Ваганов с Таней были знакомы уже больше полугода и успели друг друга полюбить. Они не могли надолго расставаться, оба скучали в разлуке. Но Ваганов еще ни разу не был у Тани дома.

– Скажи, дома догадываются, что у тебя кто-то появился?

– Там не догадываются: там знают. Я ведь до сих пор всегда дома ночевала, а теперь стала по ночам отсутствовать. Понятно, что я ночую у кого-то. Но я совершеннолетняя, мне нечего предъявить.

Едва они спустились в холл, вахтерша сказала:

– Очень кстати явился. Тебя к телефону.

Ваганов молча взял трубку.

– Салют, дорогой, как делишки? – довольно протрещал на другом конце провода Завьялов.

– Прекрасно, – неприветливо ответил тот. – Ты когда в Москву собираешься?

– А ты че, соскучился по мне? Мое ты солнце! Страдаешь, бедненький? Не, пока не собираюсь, дел по горло. Потерпи еще чуток.

– Как ширево толкнул?

– Ах ты мой ненаглядный, интересуешься! Благодарю, идеальным образом. Все прошло «без шуму и пыли». Но это все потом. Я звоню тебе сказать, что я тебе немного денег перечислил – материальную помощь, так сказать. Сходи на почту и получи.

– Хорошо, завтра схожу. Благодарю.

Даже не сказав вахтерше «спасибо», Ваганов пошел с Таней на выход.

Была зима. Недавно отметили Новый, 96-й, год. Это был их первый Новый год вместе. Таня и Ваганов встречали его только вдвоем, в общежитии. И им не нужен был целый мир. Они сами и были всем миром.

Таня и Юра гуляли по московским улицам, держались за руки, много целовались и любовались зимней природой. Хрустел снег, падали снежинки, но двум влюбленным было тепло друг от друга.

Утонув в море любви, Таня совсем закрыла глаза на то, что ее возлюбленный может быть бандитом или убийцей. Он любил ее, она это чувствовала и верила тому, она тоже его любила. У них между собой больше не было секретов. Ваганов рассказал Тане, что был судим, но что ей делать, если она влюбилась? Они оба любили друг друга – остальное уже не важно.

– Юра, я не переживу, если с тобой что-нибудь случится, – призналась Таня.

– Со мной ничего не случится, обещаю. Мы будем вместе всегда, – убедительно сказал он.

Ваганов прижал Таню к себе поближе, и они пошли вдоль дороги.

Так получилось, что в тот день Ваганов опоздал на ужин в общаге, поэтому решил перекусить у «Бистро». Он спокойно сидел за столиком и смаковал оригинальную пиццу, рядом остывали два хот-дога, когда рядом с ним опустились две тяжелые тени… Ваганов поднял глаза.

– Здравствуйте, молодой человек, – железным голосом сказал незнакомец слева.

Ваганов, опешив, молча кивнул в ответ и взялся разглядывать незнакомцев. Оба они были представительного вида, но тот, что был справа, – высокий, крепкий, сложения атлетического, с залысинами, а за ушами – редкие седые волосы, одет был в зимнее пальто, черный костюм и темные очки; второй роста примерно среднего, лысый, одетый в серый полосатый пиджак под коричневой дубленкой. Он стоял слева. И он же бесцеремонно отодвинул стул рядом и уселся за стол, сложив крестом татуированные ладони. Ваганов по наколкам узнал уголовного авторитета.

– Приятного аппетита вам, молодой человек.

Ваганов закивал головой, хмыкнул и набитым ртом поблагодарил.

– Привет от Шуры Мохнатого, Палач, – лукаво подмигнул незнакомец.

Ваганов поднял глаза и едва не поперхнулся.

– Он тебя ищет, – продолжал незнакомец. – Сорвал когти, натурально.

– Откуда вы его знаете?

– На Балашовке вместе чалились в семьдесят каком-то году. В Саратовской области.

– Вы кто такой? – Ваганов перестал жевать.

– Не будем, давайте, вдаваться в эти подробности; это не так, собственно говоря, и важно, хотя в Москве меня знают абсолютно все. И не только в ней. Я известен очень далеко, даже дальше, чем ты думаешь. Тебе сколько лет?

– Двадцать пять.

– Вот, я тебя старше почти в два раза и пережил тоже, условно говоря, вдвое больше. Ты неправильно живешь, пацанчик. Шурик Мохнатый тебя на зоне больше всех ненавидел. За то, что ты маму родную не уважаешь, не писал ей письма, не хотел ее видеть. И ты знаешь, что это так, просто не хочешь признаваться. Ты просто задаешься.

– Откуда вы все это знаете?

– Эй, официант, самого лучшего вина, двойную порцию! Я, как ты правильно подметил, в натуре все знаю. Ты лучше слушай, что жить тебе следует по-другому, усек?

– Это как «по-другому»?