Владимир Колычев - Когда любовь соперница у смерти

– Кто такой Гарик?

– А она вам не рассказывала?

– Нет.

– Человек, который свел с ума вашу дочь. Увы, в самом ужасном смысле этого слова. Я должен найти его и наказать.

– Я не знаю никакого Гарика! Я знаю только то, что Арина пострадала из-за вас.

– Арина пострадала потому, что очень любит свою сестру. Потому, что хотела найти ее убийцу. Поэтому она и поехала со мной!

– А убийца кто?

– Гарик!

У меня не было неопровержимых доказательств его вины. Но я готов был голову отдать на отсечение, что это он убил Ирину.

– Вы в этом уверены?

Отвечать я не стал. И языком лень было ворочать, и время дорого.

Арина застыла в сокрушенной позе, но даже не попыталась вырваться, когда я взял ее за руку и оторвал от земли. И в машину села с покорностью загипнотизированного кролика.

Хотел бы я знать, что такое сотворил с ней Гарик, каким ударом разрушил ее психику. Но за всю дорогу к дому я ни разу не спросил ее об этом, боялся, что ее тихое помешательство перейдет в буйное. К тому же в Черногайске я знал одного высококлассного специалиста, который мог общаться с людьми, потерявшими рассудок.

Если бы я не знал, с кем имею дело, то решил бы, что передо мной машет руками пациент психотерапевтической клиники, забравшийся в кабинет главного врача и надевший его халат. Неистовое сияние в глазах, вздыбленные волосы, брови и усы, взбудораженная сосредоточенность на лице, взывающе открытый рот, излишне порывистые движения… Чем-то он напоминал мне Альберта Эйнштейна с той фотографии, где он был снят с высунутым до подбородка языком. Была в нем некая сумасшедшинка.

– Поймите, Иван, все мы в этой жизни немного сумасшедшие, кто-то в хорошем смысле слова, кто-то в плохом. В хорошем смысле сумасшествие, как песня, нам строить и жить помогает, – словно желая подтвердить мою догадку, с темпераментом говорил Вадим Ефремович. – В плохом, к сожалению, приводит к психохимической разбалансировке организма, что, в конечном счете, вызывает ярко выраженную шизофрению… Но это не наш случай, Иван! – взяв меня за руку, радостно возвестил он. – В нашем случае имеет место внезапная… я повторяю, внезапная перегрузка сознания в результате сильнейшей психологической встряски. Арина увидела нечто, что могло привести к полнейшему разрушению ее психики, к совершенной деградации личностных качеств. Но, к счастью, включились защитные механизмы разума и поставили блокировку на ее сознание… Что такое сумасшествие? По сути, это неспособность отличать добро от зла. Вот и она не отличает одно от другого, и то, что ей пришлось пережить, воспринимается ею сейчас в нейтральном свете…

– Что конкретно ей пришлось пережить?

– К сожалению, я не смог снять блокировку с ее сознания, – развел руками Вадим Ефремович.

Взгляд его потух, лицо приняло растерянное выражение, амплитуда движений сгладилась.

– Совсем-совсем?

– Ну, она говорила, что ей было очень страшно. Очень-очень… Я пытался выяснить подробности, но каждый раз она выпадала из гипнотического состояния и впадала в буйство… Возможно, ее пытались изнасиловать…

– Пытались или?..

– Нет, или не было, это я вам точно говорю… Ну, почти… Скорее всего, была попытка. И это подействовало на ее психику, как сильнейший перепад напряжения, от которого, как вы понимаете, могли сгореть предохранители… Что было, то было. Будет лучше, если мы откажемся от дальнейших выяснений, – чуть ли не умоляюще посмотрел на меня психиатр. – Девушка нуждается в серьезном лечении, и ее душевное спокойствие в данном случае необходимо для успеха в этом деле. Вы меня понимаете?

– Понимаю. Хотя, признаться, у меня появились сумасшедшие мысли.

– Та-ак! – подозрительно сощурился Вадим Ефремович. И цепко ухватил меня двумя пальцами за локоть.

– Да нет, мой дорогой доктор, мне к вам еще рано, – отшатнувшись от него, с улыбкой покачал я головой. – К тому же вы сами говорите, что все мы немного сумасшедшие. И это нам строить помогает…

– Может, все-таки присядете, – одной рукой Вадим Ефремович показал на кушетку, другой достал из кармана резиновый молоточек.

– Может, лучше в следующий раз?.. Спасибо, доктор, вы очень любезны!

Всю дорогу к РОВД я находился в раздумьях. Из головы не выходила сцена, которая, возможно, разыгралась в доме Прилеповых. Гарику нужна была Арина, и он ее просто-напросто украл, непонятно как узнав, что девушка вернулась в Запалиху. Возможно, он пытался ее изнасиловать. Страшный оскал нелюдя, вонючая слюна… Увы, но Арина не смогла выдержать такой стресс.

То ли Гарик сам понял, что шапка на нем горит, то ли ему кто-то подсказал, но судьбу он больше решил не пытать. Поэтому и сбежал…

В отделе меня ждала новость, которую в равной степени можно было назвать как страшной, так и приятной.

– Вот, заключение экспертизы привез, – сказал майор Черепанов, протянув мне лист бумаги с машинописным текстом. – Хочешь – смотри, хочешь – слушай.

– И смотрю, и слушаю, – кивнул я, вчитываясь в содержимое документа.

– Слюна на банках от «кока-колы» идентична выделениям, обнаруженным на месте преступления.

Коротко и ясно, даже читать ничего не нужно.

– Значит, Грязный Гарри! – сделал я вывод.

– А ты уверен, что из банок пил он?

– Шутишь? – удивленно посмотрел я на своего начальника. – Он, больше некому!

– А если кто-то другой?

– По-любому, Прилепов прочно прилепляется к числу подозреваемых.

– С этим не поспоришь, – кивнул Черепанов. – Будем его брать.

– Как?

– Я был у Гнутьева, он уже связался с областным ГУВД.

– Не думаю, что Гарик в Запалихе. Но группу туда направлять надо. Хотелось бы мне поговорить с его экономкой. Сдается мне, что знает она немало.

– Будет группа. И сам туда поедешь.

– Да, кстати, что там с гражданином Северьяновым? – вспомнил я о парне, с которым жила Арина.

– А что у тебя с его подругой? – с хитрой улыбкой спросил навстречу Черепанов. – Говорят, ты свел ее с ума?

– Врут, – нахмурил я брови.

Не нравилась мне это тема: Арина с ее несчастьем – не самая лучшая мишень для шуток.

– Возможно, Грязный Гарри пытался ее изнасиловать… Может, рассказал, как убивал сестру… В общем, было что-то такое, отчего она тронулась…

– Хотелось бы получить более точную информацию.

– А вот Гарика возьмем за жабры, тогда получим… Так что там с Костей Северьяновым?

– Ничего, сидит пока. Но думаю, будем снимать обвинения.

Следующим утром в составе оперативной группы я отправился в Запалиху. Ощущение было таким, будто я ехал искать вчерашний день, в котором Арина пребывала в здравом уме. Покоя не давала навязчивая мысль, что ее проблему мог решить арест Гарика. Безумие вызвал страх перед этим нелюдем. Вот возьмем его, посадим за решетку, и девушка снова придет в душевное равновесие… При этом я прекрасно понимал, что задержание преступника ничем не сможет ей помочь. Сознание, казалось, раздваивалось, и все же я был далек от мысли, что сам схожу с ума.