Владимир Колычев - Когда любовь соперница у смерти

– Он сейчас отдыхает с дороги.

– Вы сами не знаете, чем он занимается. Может, он сейчас точит топор.

– Я знаю, в чем его обвиняют. Но не уверен, что он мог убить человека… Да, у него есть отклонения, но это совсем не значит, что он мог убить человека.

– Он убил не одного человека, он убил троих… Может, вы позволите мне поговорить с ним на эту тему?

– Нет, я сам поговорю с ним. Но сначала я должен выслушать вас, а потом поговорить с ним. Поверьте, мне он соврать не сможет.

– Ну-ну…

Я совершенно был уверен в том, что убийство Ирины Сухновой и Константина Северьянова – дело рук Гарика. И эта убежденность позволила мне в доказательном ключе изложить и систематизировать известные мне факты, уличающие убийцу. И про историю с Ариной я ему рассказал, и про смерть Юрия Тырчанова, и о том, что нашли в квартире Паши Коркина.

– Что ж, все это интересно. – Прилепов в раздумье помял кончик носа. – Хотя в это невозможно поверить. Но я поговорю с Гариком и постараюсь все выяснить… Да, кстати, вы неправильно поняли Юру. Чаган – это, конечно, поселок, но не только. Чаган – это еще и озеро, в честь реки Чаганки… Пойдемте, покажу.

Отставив недопитую кружечку с кофе, он поднялся из-за стола и увлек меня за собой в соседнюю комнатку, откуда тянулась вверх не очень удобная винтовая лестница. По ней мы забрались на самую вершину смотровой башни. Отсюда открылся вид на чашеобразное озеро Чаган, или Атом-Куль, как называли его местные жители. Внешне оно мало чем отличалось от обычных озер, разве что вода в нем была черная, и флора оплавленно-скалистых берегов, бруствером окружающих эту гигантскую воронку, казалась мне чрезвычайно бедной.

– Памятник ушедшей эпохи, – с ностальгическими нотками в голосе сказал Прилепов.

– Изуверской эпохи, – уточнил я, представляя, как над этими местами когда-то поднимался ядерный гриб.

– Прежде всего, великой эпохи, – покачал головой Давид Юльевич. – Эпоха научно-технического прорыва, эпоха великих свершений. Эпоха, когда всерьез разрабатывались гигантские самолеты, корабли, даже звездолеты на взрывных ядерных двигателях. Атомные озера могли решить проблему воды в засушливых районах…

– Интересная логика – сначала убить людей, а потом их напоить.

– Почему убить? – не согласился со мной Прилепов. – Поверьте, наши ученые гораздо больше думали о людях, чем американские выскочки. Кстати, первый такой промышленный взрыв произошел в Неваде. Но наши ученые превзошли американцев, и в первую очередь по части экологии. Девяносто четыре процента чистоты против семидесяти американских, такая вот арифметика. Существуют реакции термоядерного синтеза, которые не дают радиоактивных продуктов; так вот, девяносто четыре процента энергии взрыва давали именно такие реакции. До полной чистоты мы не дотянули, всего шесть процентов. Американцам о таком оставалось только мечтать…

– И все равно бесчеловечно.

– Наука требует жертв… Да и не так все страшно, как думается. Сорок лет прошло после взрыва, и ничего, вот, я дом здесь построил, живу, как видите, на радиацию не жалуюсь.

– Не жалуетесь, потому что такой терпеливый или потому что ее нет?

– Ну почему же, в некоторых местах она в триста раз превышает естественный фон. Но мой дом стоит в хорошем месте.

– Да, место отличное. Только такой авантюрист, как я, мог сюда сунуться… Безопасное место, да, Давид Юльевич, никто не тревожит?

– А зачем меня тревожить? – пристально посмотрел на меня Прилепов. – Врагов у меня нет, закон я не нарушаю.

– А радиоактивные отходы?

– Ах, вот оно что!.. Думаете, я имею к этому отношение?.. Да, имею отношение, но скорее, отрицательное, чем положительное. Мне совсем не нравится, что мою землю захламляют опасными отбросами… Мою землю, я не оговорился. Это моя земля, потому что я люблю эту землю, живу на ней. И поверьте, это не пустые слова. Поэтому я не хотел, чтобы это безобразие продолжалось… Знаете, куда пытались сбросить отходы в прошлый раз? Если бы не мы, бочки с отработанным топливом сбросили бы в озеро. Как такое можно терпеть?..

– Хотите сказать, что это вы дали наводку в комитет?

– Ничего я не хочу сказать, – мотнул головой Прилепов. – Как-никак, задеты интересы влиятельных людей. Может, я их и не боюсь, но признания от меня не ждите.

– Чем же вы тогда занимаетесь, если не боитесь влиятельных людей?

– Живу… Просто живу…

– Здесь у вас роскошный дом, в Запалихе особняк…

– Есть еще дом в окрестностях Санкт-Петербурга. Там живет моя дочь. У нее семья, дети и совершенно обособленная от меня жизнь. Но я Тамару очень люблю… Но Гарика люблю еще больше…

– И его жизнь у вас на виду.

– Выходит, что да… Я хотел, чтобы он жил самостоятельной жизнью. Сначала построил ему дом под Новосибирском, потом в Запалихе…

– А что он натворил в Новосибирске? – как истинный оперативник, отреагировал я.

– В Новосибирске?!. – встрепенулся Прилепов, как человек, уличенный в какой-то проказе. – Ничего…

– А может, все-таки что-то? Сначала натворил бед в Новосибирске, затем в Запалихе.

Я не стал говорить, что можно поднять статистику по преступности в Новосибирской области, выявить преступления, в которых фигурируют проломленные топором головы, привязать к ним Гарика Прилепова. Но глупо рычать на медведя в его же берлоге.

– Не знаю ничего, – раздосадованно, как показалось мне, покачал головой Давид Юльевич.

– А мне кажется, знаете…

Я снова обратил свой взгляд на виднеющееся вдали озеро. Все-таки я не совсем псих, что сунулся в эти места. Сама судьба была возмущена жестокостью, с какой Гарик убивал своих жертв, поэтому она и привела меня к дому его отца. Только вот чувство радости терялось в ощущении собственной беспомощности. Причастен Давид Юльевич к захоронению ядерных отходов или нет, но человек он сам по себе влиятельный. И пусть при нем всего лишь два вооруженных охранника, но, даже обезвредив их и захватив Гарика, я не смогу добраться с ним до мест обетованных. Меня перехватят в степи, а потом утопят в радиоактивных водах Атом-Куля.

– Вы знали, что Гарик набедокурил. Поэтому прислали за ним Серегу и Юру. Они должны были увезти его к вам, сюда. Мне Надежда Викторовна так сказала.

– Надежда Викторовна хорошая женщина. Но дура, – жестко отчеканил Прилепов.

– Гарик убил Ирину, думая, что это Арина. А осознав свою ошибку, отправился обратно в Черногайск, чтобы наказать Костю. Серега и Тырчанов отправились за ним, но найти не смогли. Зато я нашел их… Вы, Давид Юльевич, поговорите с Гариком, а мне бы поговорить с Серегой, хочу задать ему ряд вопросов…

Прилепов не отзывался. И вскоре я понял, почему. Обернувшись, я увидел, что в маленьком помещении башни никого нет. Звук собственного голоса помешал мне услышать щелчок, с которым он закрыл дверь снаружи.