Сергей Зверев - Жить и умереть свободным

– А хорошую бабу ты себе присмотрел, – подмигнул главмент Февральска, когда хозяйка ушла. – Завидую тебе белой завистью… Был бы я помоложе – сам бы ей предложение сделал. Только вот знаешь – баб надо бить. Я бы каждую бабу посадил в мешок, привязал к балке и раз в неделю бил бы ее ломом. По два раза в день, чтобы лишнего о себе не возомнила. Так что и ты Таньку в черном теле потом держи, а то на голову сядет.

– Ты лучше своих баб в черном теле держи, – с чувством посоветовал Каратаев; весь Февральск знал, что капитан полиции Прелясковский регулярно избивает жену и обеих дочерей и даже не делает из этого никакой тайны.

– Что регулярно и делаю, – не без гордости ответил мент. – Да, Миша, еще один момент. Послезавтра зайдешь ко мне в райотдел. Со всеми, как говорится, документами.

– С какой это еще радости?

– Пришла телефонограмма из Хабаровска. Всем жителям, которые имеют на руках охотничье оружие, предписано явиться на инструктаж.

– Не могу послезавтра. Мне Таню надо в Хабару отвезти, прямо с утра. Лучше прямо сейчас и проинструктируй.

– Не положено сейчас, – голос правоохранителя зазвучал неожиданным металлом. – И вообще: тебе что, мои слова не указ? На зоне не научили начальство уважать? Сказано послезавтра – значит, послезавтра. Заодно и лицензию на твой карабин продлю… А-а-а, вот и Танька пришла. Ну что, надыбала спирт? Тогда наливай!..

Туши лося, с трудом отбитой у собачьей своры, огромной рыже-полосатой кошке хватило ненадолго. И это неудивительно: чтобы насытиться, матерому тигру требуется съесть несколько десятков килограммов мяса за один раз. К тому же зимой следует есть чаще и больше: и холод, и длительные таежные переходы сжигают драгоценные калории.

Туша закончилась, тигр вновь испытал муки голода. Можно было попытаться отыскать какую-нибудь таежную дичь, однако звери, которые могли стать добычей, попрятались по своим норам, да и густой снегопад мгновенно заметал все следы. Так что единственным шансом не умереть от голодной смерти становился Февральск. Ведь его обитатели отличались редкой беспечностью и практически никогда не оказывали сопротивления. А главное – на улицах поселка всегда можно было подстеречь добычу.

Выйдя из тайги, тигр остановился неподалеку от длиннющего бетонного забора, за которым нечетко прорисовывалось некое здание промышленной архитектуры с высокой дымовой трубой. И хотя территория за забором выглядела нежилой, чутье подсказывало таежному хищнику: в доме с трубой наверняка есть какие-то люди. А раз так – следует спрятаться где-нибудь поблизости и, затаившись, ждать своего часа.

Единственным укрытием от густого снега могла стать высокая ель метрах в двадцати от забора. Под ее лапами тигр и укрылся. Конечно, рассмотреть потенциальную добычу из-за густого снегопада отсюда было просто нереально, так что оставалось рассчитывать на слух и обоняние. А качества эти у амурских тигров развиты куда больше, чем у остальных таежных обитателей…

Начальник РОВД покинул гостеприимный дом лишь через полтора часа, когда на столе и в холодильнике не осталось абсолютно ничего. Однако домой не пошел – у него еще были дела в поселке.

Путь Прелясковского лежал в сторону кладбища на северо-западной окраине Февральска. Впрочем, «кладбищем» это можно было назвать лишь условно. Так уж получилось, что уже несколько лет в поселке не закапывали покойников в землю из-за высокого уровня грунтовых вод и, как следствие, опасности заражения водозабора. Исключение составляли лишь усопшие начальники, члены их семей и некоторые особо уважаемые посельчане. Стараниями краевых властей на закрытом кладбище был сооружен небольшой крематорий с колумбарием – длиннющим бетонным забором с глубокими нишами для урн. И хотя жители также умирали в Февральске исправно, основными клиентами крематория были бомжи; весной, после схода снегов, в окрестной тайге находили до сотни бесхозных трупов. Оплачивали их кремацию из поселкового бюджета, что давало невиданные возможности для откатов; иногда по документам кремированных бомжей проходило по несколько тысяч за сезон.

Директором и фактически хозяином крематория был китаец Ян Сунь, обосновавшийся в Февральске еще с середины девяностых и давно уже получивший российское гражданство.

Ян Сунь слыл в поселке человеком предельно загадочным. С автохтонами дружбу почти не водил, хотя и был со всеми подчеркнуто вежлив и корректен. С властями особо не корешился, хотя всем было понятно, что получить бюджетные деньги на строительство крематория с колумбарием без взяток и последующих откатов и распилов тут, в Приморье, практически нереально. Однако, по многочисленным слухам, Ян Сунь был едва ли не теневым хозяином Февральска и окрестностей. Он занимался и переправкой земляков-гастарбайтеров по стройкам всего Дальнего Востока, и контрабандой больших партий наркотиков, и браконьерской вырубкой леса, и поддельным спиртным, и скупкой цветных металлов. Говорили, что китаец обладает широкими связями с уголовниками всего Приморья. Многие утверждали, что за многими нераскрытыми преступлениями тоже просматривается рука Ян Суня.

Связи с криминалом косвенно подтверждались и тем, что в кладбищенском бизнесе китайца работали исключительно ранее судимые. И притом не разные запомоенные чуханы и петушилы, а серьезные и очень авторитетные люди, к мнению которых прислушивались и за решеткой, и на воле.

Прелясковского и Ян Суня давно уже связывали разные темные дела. За то, что начальник Февральского РОВД закрывал глаза на теневой бизнес китайца, последний исправно отстегивал ему бабло с каждой сделки. Жилище Прелясковского – стильный двухэтажный коттедж со стеклопакетами, металлочерепицей и электроподогревом – уступало по роскоши и размерам только трехэтажной домине председателя поселкового Совета. Трудно было представить, чтобы главмент нищего дальневосточного поселка смог отгрохать такое жилище за свою весьма скромную зарплату.

Сам Ян Сунь, то и дело наведывавшийся на историческую родину, выполнял там некоторые деликатные поручения Прелясковского. Некоторые утверждали, что у поселкового главмента даже есть доля в каком-то подпольном производстве в Китае, однако никто эти слухи не мог ни подтвердить, ни опровергнуть…

…Нетрезво покачиваясь, начальник РОВД двигался в сторону высокого заснеженного забора, за которым прорисовывалось промышленной архитектуры здание с высокой кирпичной трубой.

Сухо и рассыпчато скрипел под ногами снег. Черный прозрачный воздух обжигал ноздри. Пар от дыхания льдинисто индевел на шарфе. Дойдя до металлической калитки, на которой блестел стеклянный кружок видеоглазка, Прелясковский с силой нажал кнопку звонка. За забором стукнула дверь, звякнул засов. Метнулась во тьме поземка и тут же пропала длинная ломкая тень.