Сергей Зверев - Жить и умереть свободным

– Ян! Ты? Открывай быстренько, а то холодно! – повысил голос правоохранитель, переминаясь с ноги на ногу

– Сецяса, сецяса… – послышалось с той стороны забора. – Ты, нацальника? Так рады тебя видетя, так рады!

Ян Сунь – толстенький, кругленький, с резиновой, словно приклеенной к лицу улыбкой – услужливо пропустил гостя в офис кладбищенской фирмы. И китаец, и его татуированные работники жили прямо тут, на втором этаже. Усадив мента за низкий столик в зале, Ян Сунь исчез за бамбуковой занавеской с изображением геральдических драконов и что-то быстро-быстро сказал кому-то невидимому.

– Кусаця хоцеся, нацальника? – дружелюбно поинтересовался хозяин, выходя из-за занавески.

– Что – опять своей китайской херней будешь угощать? – Начальник РОВД расстегнул китель. – Я уже на твою протухшую селедку и рисовую лапшу смотреть не могу!

Китаец, впрочем, абсолютно не обиделся – это вообще не было ему свойственно.

– У меня еся и русская блюда, – со все той же резиновой улыбкой сообщил он. – Водка, пельменя, огуреця… Цто хоцеся?

– Все давай, – по размышлении ответил мент; по пути от дома Татьяны он уже успел проголодаться.

Ян Сунь вновь исчез за бамбуковой занавеской. Неожиданно оттуда послышалось несколько приглушенных матюгов, явно произнесенных кем-то из русских работников, и на них тут же наложился ровный голос китайца: «Молци, дурака, с мента дружиця надо!»

Спустя минут десять стол перед Прелясковским был сервирован по всем правилам китайской гостеприимной традиции, то есть очень много разных блюд, но в небольших количествах. И только спиртного было немало: зная гастрономические вкусы гостя, Ян Сунь выставил перед ним литруху элитной «Цзянь Нань Чунь» – любимого алкогольного напитка самого Председателя КНР Ху Цзиньтао.

Сам же хозяин уселся в кресле напротив, вписавшись в него, словно бильярдный шар в лузу. Разлив спиртное по микроскопическим рюмкам, он покачал головой, молвил: «За здоровье нацальника!» – и не чокаясь выпил. После чего взглянул на мента вопросительно – мол, а чего это ты ко мне так поздно явился?

– Янчик, – плеснув себе спиртное в рот, Прелясковский немедленно налил еще. – У меня тут к тебе несколько вопросов.

Хозяин крематория тут же услужливо изогнулся в кресле, демонстрируя готовность немедленно и исчерпывающе ответить на любой вопрос любимого начальника.

– Слусаю…

– Ян, а помнишь, когда мы с тобой в Харбин ездили, ты меня еще на рынок водил? – прищурился мент.

– Помнися, помнися…

– Ты мне еще лавки ваших народных целителей показывал.

– Помнися… – Голова китайца согласно качнулась, словно у фарфорового болванчика.

– А помнишь, там еще разными запчастями от амурского тигра торговали? Ну, лапы там, кости, зубы, шкура, внутренности…

Ян Сунь перестал покачивать головой и взглянул на мента с искренним интересом. Судя по всему, обычный застольный треп приобретал значимость какого-то перспективного бизнеса, связанного с амурскими тиграми.

– Помнися, показывал…

– Я еще удивился, как это дорого у вас стоит, – продолжал Прелясковский, искоса поглядывая на собеседника.

– Тигра у нас всегда считался целебный животный, – прищурился китаец. – А что, у нацальника тигра дома завелся, и он хоцеця его продать?

– Пока еще не завелся. Но скоро, думаю, мне будет тебе кой-чего предложить… Буквально на днях. Так что там у вас в Китае стоит и почем?..

Конечно же, Прелясковский хотя и не знал всех тонкостей китайской медицины, но некоторое представление о ней по последней поездке в Харбин все-таки составил. Особенно во всем, что касается представителей семейства кошачьих. В Китае издавна считается, что кости амурского тигра излечивают от болей в суставах и пояснице, а водка, настоянная на тигровых костях, способствует долголетию и увеличению мужской силы. Когти тигра, перемолотые и настоянные на спирту, по мнению китайцев, способны исцелить даже тяжелейшую гангрену. Из тигровых хвостов изготовляют мазь для лечения рака кожи. В ход идет почти все: шерсть, печень, желчный пузырь, кровь, зубы, жир, хвост и даже усы. А потому средняя тигровая туша в Китае стоит от сорока до семидесяти тысяч долларов. За качественный товар посредникам платят еще тысяч по тридцать. Вот начальник Февральского РОВД и решил немного нажиться на перепродаже тигра-людоеда в Поднебесную. Правда, полосатый каннибал еще разгуливал где-то по тайге, но Миша Каратаев должен был расправиться с ним в самое ближайшее время. Самому Михаилу, по замыслу поселкового главмента, достаточно было премии в пять тысяч рублей да почетной грамоты от поселкового Совета…

Выпив в очередной раз, начальник РОВД Февральска прищурился на хозяина.

– Короче, узкоглазый: вот если бы я тебе сейчас здоровенного амурского тигра приволок, с усами, клыками и яйцами, и сюда, на стол, положил – сколько бы ты мне за него дал?

– Сама больсе пятьдесят тысяца, – доброжелательно заулыбался Ян Сунь.

– Долларов или юаней?

– Рублей, нацальника. Васих российских рублей. У вас ведь тут другие деньги не ходят, в магазина с юань и доллар не пойдешь.

Капитан полиции показательно возмутился и даже поднялся из-за стола с явным намерением уйти.

– Ну, я думал, ты человек серьезный… Да за такие деньги… Пусть он тебя лучше сожрет!

– А сколько ты хоцеся?

– Пятьдесят тысяч вечнозеленых американских долларов, – не моргнув глазом назвал свою цену мент.

– Нет у меня такой денег! – напомнил хозяин. – Ты сядь, нацальника! Сядь, выпей, поговори с бедный китайцем.

– Ты про свою бедность кому-нибудь другому впаривай! – махнул рукой поселковый главмент и, подумав, грузно плюхнулся в кресло. – А то я не знаю, кто ты такой и чего стоишь!

– Мало тебе казды месяца плацю? – Ян Сунь буквально искрился от доброжелательности.

– Платишь ты мне за то, что я тебе жить тут даю, узкоглазых твоих не трогаю и твой колумбарий проверками не донимаю. И за то, что глаза закрываю и на твоих уголовников, и на твой криминальный бизнес, и на все остальное. Приехал, понимаешь, чучмек узкопленочный и Россию разворовывает! – не то в шутку, не то всерьез повысил голос Прелясковский. – Короче, твой бизнес – это одно. А бизнес по тигру – это уже совсем другое. Хочешь – попробуем договориться. Не хочешь – сам в твой Китай поеду и с другим узкоглазым договорюсь.

Как и положено, тут же закипел торг. Ян Сунь, резиново улыбаясь, потихоньку набавлял. Прелясковский неохотно, но уступал китайцу. Когда все спиртное на столе было выпито, а закуска уничтожена, собеседники наконец пришли к общему знаменателю: двадцать девять с половиной тысяч долларов, но только в том случае, если амурский тигр действительно будет матерым самцом, шкура его не будет испорчена, а в пасти окажутся на месте все клыки и зубы. В случае же, если тигровая туша окажется некондиционной, Ян Сунь обещал выплатить за нее не более двадцати двух тысяч.