Леопольд Тирманд - Злой

Внезапно апрельский ясный день за витриной померк и в киоске стало темно. Калодонт удивлённо поднял голову и увидел перед собой за окном такое крупное могучее тело, что сыграть роль тучи его обладателю было бы совсем не трудно. На фоне этой «тучи» стоял молодой человек в форме водителя автобуса с рукой на перевязи. Калодонт в первую минуту оторопел, но через мгновение многозначительно спросил:

— Чем могу служить, панове?

— Не могли бы мы поговорить с паном Юлиушем Калодонтом? — спросил человек-гора слегка дрожащим голосом.

— Я как раз жду вас, пан, — с достоинством ответил Юлиуш Калодонт. Он закрыл витрину и старательно запер киоск, не обращая внимания на протесты многочисленных клиентов.

Коротко бросив: «Личные дела!», он направился к Центральному парку вместе с великаном, лицо которого напоминало луну в полнолуние, и элегантным шофёром с пёстрым шарфом на шее.

— Мы хотели бы с вами поговорить, — с нажимом сказал молодой водитель.

— Я знаю, — с достоинством ответил Калодонт. — Всего три дня назад мы говорили о вас, панове. Мой друг сообщил мне, что вы, так сказать, отвечаете определённым требованиям, и просил, чтобы я кое-что с вами выяснил.

Калодонт подкрутил вислые усы, поправил фуражку и крепко сжал палку. Его спутники несколько отстранились от него, проявляя должное почтение: бодрый старикан говорил таким уверенным тоном! Поэтому, когда все трое уселись на уединённой скамье в пустой аллее, чуть пониже старого дворца, где перед ноябрьским восстанием собиралась знаменитая масонская ложа, — авторитет Юлиуша Калодонта был уже непререкаемым.

После получасовой беседы Фридерик Компот и Евгениуш Шмигло убедились, что интимность — слишком затёртое, неточное и скупое понятие для определения отношений Калодонта с таинственным героем, который, можно сказать, спас им жизнь и казался каким-то полуреальным существом. Наконец оба поднялись и, выказывая Калодонту своё уважение, проводили его до самого киоска.

Юлиуш Калодонт сел на мягкую подушечку своего стула и с облегчением блаженно вздохнул. Он по-прежнему выдавал «Экспрес вечорни», «Сверщика» и «Пломичек», однако мысли его унеслись далеко. И когда в прямоугольнике витрины появилась тоненькая стройная фигура Марты и улыбка её осветила апрельский дець вокруг киоска, Калодонт впервые за всё время их знакомства не ответил Марте улыбкой.

— Добрый вечер, — откликнулся он строго и серьёзно. — Хорошо, что вы пришли, панна Марта. Я должен с вами поговорить.

Старик закрыл витрину, вышел из киоска и запер его на ключ — уже второй раз за этот день.

— Есть ли у вас несколько минут? — спросил он.

— Для вас, пан Калодонт, всегда, — легкомысленно ответила Марта. — Я к вашим услугам.

Она была сейчас очень красива, несмотря на утомлённый и озабоченный вид: кожаная поношенная куртка, надетая прямо на домашний свитер, да сетка с покупками свидетельствовали о том, что Марта приступила к каким-то решительным действиям.

— Уборка в доме. Ничего не поделаешь, — сообщила она. — Очень много работы.

— Ничего, — строго ответил Калодонт, — наш разговор будет недолгим.

Они миновали широкую асфальтированную аллею возле Раскати и сели на одной из первых скамеек парка.

— Панна Марта, — торжественно начал Калодонт. — Я хотел бы доверить вам одну тайну.

— А она грустная, эта тайна? — поинтересовалась Марта.

— Частично. Это тайна моего сердца.

«Ох, нехорошо! — подумала Марта. — Эта весна…»

— Есть ли кто-нибудь, о ком вы серьёзно думаете, панна Марта? — спросил Калодонт, охваченный внезапной решимостью. — Вы меня понимаете — существует ли такой мужчина?

— Вот несчастье! — мысленно застонала Марта. — Этого только не хватало! Неужели пан Калодонт? Нет, не может быть…

— Почему вы меня об этом спрашиваете? — осторожно поинтересовалась Марта.

— Видите ли, панна Марта, — помедлив, ответил Калодонт, — время, наконец, открыть карты и выяснить всё как есть…

— Ой, я и забыла! — испуганно воскликнула Марта. — Я же не выключила дома газ. Пан Юлиуш, может произойти несчастный случай! Необходимо бежать…

— Вижу, вы догадываетесь, что именно я хочу сказать. С газом — это отговорка, — с горечью добавил Калодонт, — но ничего. Вы меня всё равно выслушаете до конца.

Марта растерянно указала взглядом на детишек, шумно игравших рядом, словно намекая на то, что она не в состоянии принять сколько-нибудь серьёзное решение в таких условиях.

— Я должен вам кое в чём признаться. Мне кажется, пришло время, когда вы, панна Марта, обязаны подумать о своём будущем, — решительно заявил Калодонт.

— Я думаю о нём достаточно часто, — уклончиво сказала Марта, — но это не всегда помогает.

— Однако подумали ли вы о том, что цель жизни молодой девушки — найти твёрдую мужскую руку, на которую можно было бы опереться в трудном путешествии по жизни?

— Мг… — поддакнула Марта, — время от времени я думаю и об этом.

— Есть человек, — неумолимо продолжал Калодонт, — прекрасный человек, замечательный, настоящий мужчина, который с вас глаз не сводит…

— Слава Богу, — облегчённо вздохнула Марта. — О себе он бы этого не сказал. Правда, это замечательный старик!

— Не знаю, кого вы, пан, имеете в виду, — заинтересованно откликнулась она.

— Вот то-то и оно! — воскликнул Калодонт. — Это и моя тайна. Я обязан вам рассказать. Помните ли, панна Марта, о чём вы говорили в комиссариате, после своего приключения на Вейской?

— Помню. Но не знаю, что именно вас интересует…

— Ваш защитник.

— ?!

— Так вот, панна Марта, ваш тогдашний защитник — мой друг, — потупившись, скромно признался Калодонт. — Мы очень тесно связаны.

Марта поднялась.

— Пан Юлиуш, — озабоченно сказала она, — то, что вы сообщили, действительно грустная тайна. После того случая в Варшаве всё чаще слышишь об этом пане. Не продолжайте, пан Юлиуш, — она приблизилась к, Калодонту и умоляюще положила ладонь на его руку, — я действительно больше ничего не хочу знать.

— Кроме того, — быстро и серьёзно подхватил Калодонт, — что вы, панна Марта, стали кем-то очень важным для…

— Именно этого я не хочу… не могу… не должная знать, — нервно перебила Марта; её серо-голубые глаза ловили взгляд Калодонта. — Тем более, — тихо добавила она, — что человек… которого… который… меня очень интересует, где-то бесследно исчез недели две назад. Правда, я тут ничего не понимаю… Но вчера вечером, как почти ежедневно в течение этих двух недель, меня ждали в темноте на улице Фраскати светлые горящие глаза. Глаза эти смотрят не враждебно, не грозно, а скорее печально и даже умоляюще… Однако они страшны, пан Юлиуш, страшны!

Марта закрыла лицо руками. Калодонт погладил её опущенную голову.