Владимир Гриньков - Король и спящий убийца

Демин вздохнул и посмотрел на Светлану скорбным взглядом.

– Ты же видишь, он невменяем, – подвел он итог.

И Светлана тоже вздохнула.

– Идея, конечно, неплохая, – признала она.

Мне был знаком этот тон. Так говорят, когда хотят сначала усыпить бдительность, а потом попытаться отговорить человека от безумной затеи.

– Послушайте! – воскликнул я. – Ну что с вами, в самом деле? Вы все забыли, да? Вспомните, какие сюжеты мы с вами делали раньше! Мы рисковали точно так же! Когда год назад мы снимали историю про обменный пункт, где сто рублей меняют на сто долларов, я едва не схлопотал по физиономии. Ну и что? Зато какой был сюжет! Вся страна рыдала от смеха. И если надо будет рискнуть еще раз…

– Впрочем, почему бы и нет, – раздумчиво произнес Демин. – Если в кадре будет сам Женька…

Подразумевалось, что бить в случае чего будут меня. Я едва успел об этом подумать, как Демин закончил свою мысль:

– Да я рядом с ним, тогда мы с тем парнем уж как-нибудь справимся, вдвоем-то.

Я поймал его взгляд. В нем были озорство и решимость. И я засмеялся. И Светлана тоже. И уже только потом – сам Демин.

– Черти! – с чувством сказал я. – Какие же вы черти! И я вас люблю. Честное слово!

Мы опять были вместе. И опять были командой.

Колесо завертелось. Два дня у нас ушло на тщательную проработку сценария съемок и репетиций. Мы не могли допустить срыва после годичного перерыва. Ничто так не мешает достижению победы, как поражение в самом начале боя.

Еще три дня потребовалось на подготовку места съемок. Это место указал Демин: крохотное кафе на окраине Москвы. Демин со своей бригадой когда-то давал там один из своих шумно-бестолковых концертов. Кафе идеально подходило для съемок: там были небольшие – каждый на шесть персон – кабинеты, и стены между кабинетами представляли собой листы ДСП, задрапированные материей. Мы в этих стенах сделали окна и закрыли их зеркалами – теперь извне можно было проводить съемку происходящих в кабинете событий без риска быть обнаруженными.

Тем временем Светлана связалась с авторами того самого письма и исподволь готовила нашего героя к съемкам. Все разыграли как по нотам: один из приятелей рассказал нашему герою о существовании какого-то англичанина, президента благотворительного фонда, который страсть как любит выделять средства на поддержку молодого российского бизнеса. Клиент клюнул. Съемки назначили на четверг, на первую половину дня – хозяин кафе был готов на это время закрыть свое заведение для посторонних.

Нашего героя звали Игорем. В кафе его привез один из приятелей, проводил в кабинет, и они успели выпить по рюмке водки, прежде чем появились мы: английский миллионер, президент фонда, которого изображал Демин, и я – переводчик. Приятель Игоря при нашем появлении засуетился и ретировался, сославшись на занятость, и мы остались втроем. Было заметно, что Игорь несколько подрастерялся, не зная, как себя вести. Зачем-то расстегнул пиджак, потом приподнялся из-за стола, торопливо протянул руку для приветствия, но «англичанин» проигнорировал этот жест, плюхнулся на стул и замер, устремив на Игоря неподвижный стеклянный взгляд. И вдруг засмеялся. Совершенно беспричинно, каким-то натянутым смехом. Так смеются ненормальные. Я увидел, как изменился в лице Игорь.

– Должен вас предупредить, – сказал я, обращаясь к нему. – Мистер Джеггинс довольно своеобразный человек, и вам понадобится время на то, чтобы привыкнуть к его манере общения.

Игорь перевел взгляд на меня. В его глазах были растерянность и вопрос.

– Не волнуйтесь, – сказал я. – Он ни слова не понимает по-русски.

«Англичанин» тем временем сложил губы трубочкой и протяжно засвистел, покачивая головой из стороны в сторону. Это произвело на Игоря неизгладимое впечатление. Я даже подумал, что мы запросто можем его потерять. Еще несколько минут – и он бросится наутек, подальше от странного иностранца.

– Я же вас предупреждал, – мягко сказал я, улыбаясь нашему визави. – Ко всему прочему сегодня у господина Джеггинса был нелегкий день.

Услышав свое имя, мистер Джеггинс перестал свистеть и воззрился на меня, а я продолжал как ни в чем не бывало:

– Сегодня мы встречались с одним бизнесменом из Салехарда, который хочет построить в своем родном городе небольшой пансионат для туристов. Обсуждение проекта потребовало много времени и сил…

Моя улыбка стала еще шире.

– Для господина из Салехарда все закончилось благополучно: мистер Джеггинс выделил ему из своего фонда двести пятьдесят тысяч долларов.

Я увидел, что Игорь перестал дышать. Значит, подействовало. Но дать ему опомниться было нельзя.

– Ну-с, не будем терять время, – предложил я. – Обрисуйте нам хотя бы в общих чертах ваш проект. Я переведу мистеру Джеггинсу.

Игорь судорожно вздохнул и принялся рассказывать, но тут появился официант. Я по-английски осведомился у Джеггинса, что он будет кушать, он так же по-английски мне ответил. Заказали: овсянку, молоко и тосты. Игорь проявил солидарность с нами, хотя по его лицу я видел, что особой радости от овсянки он не испытывает. Официант удалился.

Мы вернулись к делу. Игорь посвятил нас в свои задумки. Я старательно ему улыбался, хотя улыбаться было нечему: чем дальше, тем больше я понимал, почему он до сих пор не нашел инвестора для своего проекта. Это было что-то среднее между проектом развития поливного земледелия в пустыне Сахара и проектом создания фирмы, экспортирующей тюльпаны в Голландию. Есть люди, которым бизнесом нельзя заниматься ни в коем случае. С чем-то подобным мы сегодня и столкнулись.

– Отличный проект, – оценил я. – Это я вам как переводчик говорю.

Покрасневший от удовольствия Игорь расплылся в счастливой улыбке. Я принялся втолковывать нашему гостю из Англии особенности предлагаемого проекта. Гость слушал внимательно, ковыряя при этом пальцем в носу. Тем временем принесли овсянку, молоко и тосты. «Англичанин» оставил в покое свой нос и склонился над тарелкой. Казалось, он меня вовсе не слушает, но я старательно продолжал вещать по-английски. Игорь не вмешивался в процесс перевода, во все глаза глядя на своего потенциального благодетеля. Я распинался как проклятый, а «англичанин» вдруг зацепил ложкой овсянку и долго на нее смотрел, словно решая, что ему делать дальше. Наконец надумал. Прицелился и, действуя ложкой как катапультой, запустил овсянкой в Игоря. Липкий комок перелетел через стол и попал Игорю в лоб. Прилип на мгновение и упал на стол. Джеггинс счастливо засмеялся и захлопал в ладоши, аплодируя собственной меткости. И я тоже захлопал, улыбаясь.

– Извините, – пробормотал я по-русски. – Я вас предупреждал, что кое-что может показаться вам необычным.