Владимир Гриньков - Так умирают короли

Блюда сменяли одно другое, и у императора явно поднималось настроение. Он опьянел, не столько от наливки, сколько от еды, и я уже не сомневался, что ему понравилась его императорская жизнь. Здесь было много еды, хорошая одежда и вышколенные слуги, и все земные заботы, казалось, отступали на задний план.

Я смотрел на нашего героя, заранее зная, что будет дальше, и вдруг поймал себя на мысли, что я сейчас чувствую то же, что, наверное, чувствовал в подобных ситуациях и Самсонов. Я был наблюдателем. И это оказалось пугающе интересным. Самсонова иногда осуждали за отстраненно-испытующий взгляд на происходящее. Но только так можно было увидеть то, что все остальные попросту не замечали.

Павел все-таки проявил характер. Отыскал взглядом слугу, ответственного за разлив рябиновой настойки, и благодушно сказал:

– Что-то ты, братец, плохо справляешься. Налей-ка!

И хотя это было сказано совсем не грозным голосом, слуга подчинился. У меня не было возможности его остановить, хотя и следовало бы – я опасался, что его величество так наберется, что с ним потом не будет сладу.

Поскольку трапеза катилась к завершению, я позволил себе возвратить государя к делам.

– По поводу завтрашнего дня, ваше величество, – учтиво сказал я. – Предстоит принимать парад войск – совместно с прусским посланником. В какую форму прикажете облачиться войскам?

Павел, занятый пирожным, поднял голову и задумчиво посмотрел на меня.

– В парадную, – неуверенным голосом произнес он, глядя на меня во все глаза: не глупость ли он сказал.

Я с готовностью кивнул, подтверждая, что его величество приняли мудрое решение. Моя поддержка благотворно подействовала на Павла. Он снова вернулся к своему пирожному. Оказывается, не такое уж сложное это дело – царская жизнь. Приятного в ней больше, чем сложностей. Так, наверное, представлялось императору. Он откушал пирожных, запил их душистым чаем и окончательно сомлел.

– Прикажете постелить? – осведомился я.

Император с сомнением посмотрел на меня, на свою роскошную, до сих пор не застеленную кровать и надолго задумался. Вроде бы только что пробудился от полуденного сна, а уже хочется прилечь. Я кивнул расторопным слугам, и те засуетились, взбивая подушки на лебяжьем пуху. Павел зевнул. За бутафорским окном было темно. Ночь близка, стало быть, пора отдохнуть от государственных забот.

– Кружилинское дело, – напомнил я. – Как изволит распорядиться ваше величество?

На государево чело набежала тень.

– Отменить пока что, – ответил Павел, поразмыслив. – Ничего с ним не делать. Завтра все в подробностях выслушаю, тогда и порешим.

И снова по нему было видно, что он остался доволен той легкостью, с которой разрешались все вопросы.

Павла облачили в ночную рубашку и уложили в постель. В общей сутолоке я покинул царские покои, и когда слуги стали расходиться, Павел меня не обнаружил. Из-за прозрачного с одной стороны зеркала я видел, как император в беспокойстве оглядывается, отыскивая меня, и не находит. Наконец успокоился, его лицо обрело выражение задумчивости. В его жизни произошли крупные изменения. Их предстояло осмыслить, приведя в порядок растерзанные необычностью происходящего мысли.

Оператор, стоявший с видеокамерой рядом со мной, обернулся ко мне и выразительно покачал головой: подобную комедию он видел впервые. Но это было еще не все. Я показал ему жестом – погоди, мол, сейчас начнется самое интересное.

Пришел Демин и встал рядом.

– Все готово? – спросил я его шепотом.

Он кивнул.

– Начинайте.

Демин скрылся в дальнем углу павильона, откуда вскоре раздался неясный шум и крики. Из своего укрытия я видел, как император поднялся на локте. Пришло время моего появления. Я придал лицу выражение крайней тревоги и ворвался в Павловскую опочивальню.

– Мятеж! – выдохнул я. – Гвардейцы во дворце!

Императора будто подбросило пружиной.

– Мятеж, ваше величество! – доложил я, бешено вращая глазами. – Гвардейцы обнажили шпаги! Двое слуг уже лишились живота!

Вряд ли он понял, что лишиться живота означало лишиться жизни, но испугался преизрядно. Лицо, пару минут назад еще сохранявшее благостное выражение, побелело, а во взгляде плеснулся ужас.

– Павел Первый был убит! – сообщил я. – Сегодня как раз ночь с одиннадцатого на двенадцатое марта одна тысяча восемьсот первого года! Та самая ночь, ваше величество! Я думал, что мы сможем этого избежать, но что-то не получается.

Император смотрел на меня остановившимся взглядом. Он прозрел свою незавидную судьбу и, кажется, начинал терять присутствие духа.

– У нас два пути! Остаемся здесь и пытаемся подавить мятеж или скрываемся во «временном коридоре»! Тогда трон переходит к вашему старшему сыну, Александру Первому.

Это был очень важный момент. Бороться или бросить все, чтобы спастись. Император почти не раздумывал.

– К черту! – не задумываясь, решил он. – Возвращаемся!

– В будущее?

– Ну конечно! – Его прежняя жизнь уже не казалась ему такой уж невыносимой.

Я покачал головой.

– Что такое? – обеспокоился Павел.

– С этим сложности. Можем не успеть.

Его лицо пошло пятнами.

– Давайте попробуем прорваться в прошлое, – предложил я, – где вы были стрельцом.

– Что за времена? – уточнил император.

– Эпоха Петра Первого. Он еще совсем юн. И все реформы – впереди.

– Я там – стрелец?

– Да. Мы проверяли, сведения точные.

– А вы?

– Что – я?

– Вы там кто? Вы ведь будете со мной?

– Конечно, – успокоил я его. – Но про меня сведений никаких. Не успели навести справки.

Шум за стеной нарастал.

– Принимайте решение, ваше величество! – поторопил я. – Иначе будет поздно!

– В прошлое! – решился император. – В стрельцы!

Он забирался в глубь веков, надеясь там укрыться от всех невзгод.

Я с готовностью кивнул и хлопнул в ладоши. Появился наш гипнотизер, но сейчас его невозможно было узнать: накладная борода и грим сделали свое дело.

– Вот! – сказал я императору. – Этот человек проводит нас во «временной коридор». Сначала – вас, потом меня.

Павел с надеждой воззрился на нашего спасителя. Прошло всего несколько минут, и император впал в состояние, очень похожее на сон. Гипнотизер распрямился над царским ложем и удовлетворенно произнес:

– Готово!

Тотчас же появился Демин, Светлана и множество других людей. Светлана обняла меня и счастливо засмеялась.

– Послушай! – сказала она. – Такого я еще не видела!

Невменяемого императора переложили на носилки и понесли прочь.

– Может, хватит? – смеясь, спросила Светлана. – У него и без того впечатлений выше крыши.

– Нет! – твердо сказал я. – Все отснимем, как намечали.

Виктора уже перенесли в соседний павильон.