Борис Бабкин - Когда закон бессилен

— Что с тобой? — Валентина испытующе по­смотрела на него.

— Все путем! — прохрипел он. Она покачала го­ловой. Если обычно Георгий произносил слова с лег­ким хрипом, то сейчас его голос напоминал рык простуженного медведя. «А медведи, — улыбнувшись, она тронула машину, — простужаются. Что-то его разозлило, — подумала она. — Интересно, что? Надо узнать. Этим можно воспользоваться. К тому же он, оказывается, был в одном детдоме с Графом. Какое совпадение! Сейчас главное — найти Графа».

Волошин подошел к гробу, всмотрелся в заострив­шееся лицо матери. Что-то прошептал и, наклонив­шись, поцеловал холодные губы самого дорогого че­ловека в мире.

— Мама, — чуть слышно проговорил Дмитрий, — прости меня, я не смог ничего сделать. Я просто слабый, трусливый человечишка. Я страшно перепу­гался, мама, — он зажмурился. — Я даже не могу плакать. Похоже, я уже вообще ничего не могу.

— Ой, бабоньки, — озираясь на дом, торопливо проговорила невысокая толстуха, — Димка, видать, свихнулся. Как мать привезли, замолчал. Ни сло­вечка не произнес. Завтра хоронить, а он будто не­мой, и не пьет, — всплеснула она руками. — Я уж говорю своему — сходи, нехай с тобой выпьет. Так мой зараз вернулся. Я, говорит, зашел, а он будто не видит. Я, мол, так и сяк, а он все одно как неживой сидит.

— И правда, — поддержала ее женщина постар­ше. — Чаво-то с головою у него...

— Хватит вам! — сердито вмешалась крупная женщина. — Горе у человека, а вам лишь бы языки почесать. Не троньте его. Лучше давайте думать, как Ксению в последний путь проводим.

— Я мяса принесу, — со слезами сказала другая.

— Я пирожков испеку, — пообещала третья.

— Значит, Волошин жив, — нервно барабаня длинными сильными пальцами по столу, сказал Фи­лимон.

— В деревне говорят, он вроде как тронулся, — торопливо сообщил Адам, — не разговаривает ни с...

— Когда похороны? — думая о чем-то, спросил Филимон.

— Завтра.

— Кто-нибудь из родни приехал?

— Никого не было, — ответил Адам. — По крайней мере я ни о ком не слышал. Ведь если бы кто приехал, то обязательно в деревне разговор был бы.

— Вообще-то ты прав, — согласился Хирург. — Если бы родственники приехали, в деревне об этом говорили бы. Ну что же, — он встал. — Ночью к Волошину может маманя вернуться. И это скорее всего добьет его.

Зяблов рассмеялся:

— Выходит, тех двоих, которые убили мать Воло­шина, колхозники убили.

— Пчеловоды, — несмело поправил его Клоун.

— Какая разница, — отмахнулся Зяблов. — А кто эти парни?

— Зимин говорит, что личности убитых не уста­новлены. Сейчас ждут результата по отпечаткам

— Ну что же, — откинувшись на спинку кресла, весело сказал Зяблов, — похоже, у Редина начнутся неприятности. — Посмотрев на часы, встал. — Отве­зешь меня на дачу, — сказал он широкоплечему пар­ню. — Я сейчас Зине скажу, что мы учения органи­зуем.

— Зинаида Владимировна уехала полчаса на­зад, — сказал крепыш. — Взяла свою машину.

— С кем она поехала? — нахмурившись, спросил Зяблов.

— Шлюха! — Зинаида, прижав к полу молодую плачущую женщину, обеими руками хлестала ее по щекам. Всхлипывая, та безуспешно пыталась вы­рваться.

— Давно у тебя с ним?! — злобно спросила Зи­наида.

— Как вы уехали, — плача отозвалась женщи­на. — Но он слабый в постели, — словно пытаясь утешить ее, проговорила она, — я только из-за де­нег с...

— Шлюха! — Зинаида плюнула ей в лицо. Потом встала, поправила блузку и юбку и снова плюнула. — Зачем сюда приехала? — спросила она.

— Когда вы вернулись, — не поднимаясь, испу­ганно проговорила женщина — :он позвонил и пре­дупредил. А сегодня позвонил и сказал, чтобы я на дачу ехала. Вот я...

— Убирайся! — гневно оборвала ее Зинаида. То­ропливо поднявшись, женщина бросилась к двери.

— Забыла! — кинув ей вслед сумочку, крикнула Зинаида. Подойдя к зеркалу, поправила сбитую при­ческу. — Подлец, — прошептала она. — Старый пердун. Все из себя Дон Жуана строит, подлец! — подойдя к столу, села и крикнула. — Рахим! — В комнату вошел невысокий худощавый узкоглазый мужчина с короткой бородкой. Одет он был в азиат­ский халат, за широким черным поясом — на манер кавказских джигитов торчал длинный обоюдоострый кинжал.

— Ты почему разрешил ей находиться здесь? — сердито спросила она.

— Хозяин сказал, — тихо, без малейшего акцен­та ответил узкоглазый.

— А я тебе кто?! — закричала она.

— Вы, уважаемая Зинаида Владимировна, — его жена, женщина.

Зинаида расслышала в его ровном тоне презри­тельную нотку.

— Убирайся! — схватив графин, она запустила им в узкоглазого. Не шелохнувшись, тот вскинул руки и легко поймал графин.

— Не надо бить посуду, — ровно проговорил он. — Битое стекло — к крови. — Аккуратно поста­вил графин на телефонный столик и вышел. Задох­нувшаяся от возмущения Зинаида, словно выискивая, что бы разбить, быстро осмотрелась. Не увидев ниче­го подходящего, бросилась к холодильнику и достала бутылку шампанского.

Выйдя из здания милиции, Вера Николаевна по­смотрела на Ирину.

— Я же говорила, что зря мы пойдем, — вытирая слезы, сказала она. — Преступников ищут, — вспом­нила она слова следователя.

— Я же хотела сказать, — Ирина сердито по­смотрела на улыбнувшегося ей молодого милиционе­ра, — так вы не позволили.

— Ох, дочка, — вздохнула свекровь, — ты моло­дая, красивая. Тебе только жить да жить. Да и сама же ранее говорила, что не поверит в это никто. Дока­зать мы ничего не сможем.

— Мама, — всхлипнув, Ирина порывисто при­жалась к ней, — я же...

Свекровь была умной, много повидавшей женщи­ной. В конце концов она была матерью мужа этой молодой женщины и она все поняла. Улыбнувшись, сквозь слезы, она обняла невестку. Уткнувшись ли­цом ей в грудь, Ирина заплакала.

— Я давно хотела внука, — прошептала Вера Николаевна, — или внучку. Береги себя, Иринка, — с материнской строгостью проговорила она, — ребе­нок этот — память о Сашеньке, -- Снующие туда- сюда сотрудники милиции, увидев обнявшихся, на­взрыд плачущих женщин, сразу замолкали и осторож­но обходили их.

— Видишь, гад, — наградив чувствительным тол­чком приклада вылезшего из «воронка» рослого иско­лотого детину, зло бросил конвоир, — из-за таких, как ты, плачут.

— Я пару магазинов подломал, — обиделся дети­на, — не шей мне бакланку!

— Она меня чуть не убила! — дотрагиваясь до распухших губ, воскликнула молодая женщина разо­рванном на груди платье. — Как бешеная, налетела. Я думала, это ты. Подошла к двери...

— Хватит! — резко оборвал ее Зяблов. — Вот тебе компенсация, — он сунул ей за лифчик сверну­тые купюры и приказал Клоуну. — Отвези ее в город.

Зинаида с фужером в руке стояла у окна. В откры­тые Рахимом ворота въехала «волга».