Борис Бабкин - Когда закон бессилен

— Ну, — кивнул тот, — они там...

— Коттедж Юрия Николаевича уже четыре меся­ца как не строят, — жестко перебил его Журин. А это, — он многозначительно потряс указательным пальцем, — уже след.

— Да кто же про коттедж Юрия Николаевича узнавать бы стал? — ухмыльнулся Панасюк. — У него в министерстве связи. Копни и сам не рад бу­дешь.

— Я поехал, — решительно поднялся Гога. — Мне просто не терпится посмотреть на этого Зуба­рева.

— Берите тихо, — предупредил Журин, — и на турбазу. Там он все расскажет. Только бы этого Суво­рова милиция не арестовала, — вздохнул он.

— Да его хрен арестуют, — заверил Панасюк. — Тертый калач. На нем знаешь сколько нераскрытых числится.

— Интересно, — сказал Тимур, — где он сейчас, этот Граф?

Прихрамывая и сутулясь, Граф неторопливо шел по улице. Остановившись у витрины, всмотрелся в свое отражение. Кустистая бородка и смолянисто чер­ные усы до неузнаваемости меняли его облик. Меш­ковато сидящий дешевый светлый костюм и соломен­ная шляпа делали хромающего бородача похожим на интеллигента из глубинки. Все этим он запасся еще в Москве. Граф был уверен, что его разыскивают. Он был зол на себя — допустил непростительный для профи промах. Зная, что в запасе только сутки, а потом заработает система МВД, он рано утром пошел на стройку и забрал деньги и дипломат. Поймав так­си, поехал на автовокзал, откуда хотел каким-нибудь пригородным автобусом уехать до небольшой станции и уже оттуда на товарняке покинуть Пензенскую об­ласть. По дороге таксист с его согласия посадил одну молодую довольно привлекательную женщину. Жен­щина охотно разговорилась с ним и неожиданно при­гласила в гости. И он —вспомнив это, Граф беззвуч­но выматерился, — пошел. Они выпили бутылку шампанского и, слившись в поцелуе, рухнули на кро­вать. В себя Виталий пришел к обеду, когда Таиса, так звали женщину, начала собираться в гости к под­руге. Она приглашала и его, но на этот раз Граф поступил разумно. Понимая, что потерял время и сейчас его уже ищут, зашел в нежилой дом, приклеил бороду и усы и переоделся. Сейчас он шел к Зубру. Не для того, чтобы и дальше работать парой, а чтоб отдать ему причитающуюся сумму в рублях и долла­рах.

— Антоша, — услышал лежащий на кровати Зубр, — иди завтракать.

Усмехнувшись, лениво встал. Наталья стояла у газовой плиты в коротком цветастом халате. Длинные волнистые волосы, темной волной обволакивая пле­чи, спускались на спину.

— Я лапшу сварила, — мешая ложкой кипящее молоко, сообщила она.

— Какая ты клевая телка, — восхищенно сказал он. — С каждым разом все лучше и лучше.

Подойдя обнял и коротко, но крепко поцеловал ее у губы.

— Потом, Антоша, — засмеялась она, — а то убежит молоко.

— Наталья, — отходя к столу, вспомнил он, — ты говорила, что спрашивал обо мне кто-то/ Не ха­халь твой?

— Да нет. Вчера вечером подруга приходила. Мы с ней к Тоньке в больницу ездили. Представляешь, — с ужасом проговорила она. — Ее ограбили! Охранни­ков и шофера убили. А там еще...

— Да этой хреновины сейчас полно, — не дал ей углубиться Антон. — Вот в газетах постоянно ката­ют — то там на уши кого-нибудь поставили, то там кассу взяли. Ты мне скажи кто там мной-то интере­совался?

— Да двоюродный брат мой, — помешивая мо­локо, ответила она, — Тарас. Он директор на этом самом заводе, куда Тонька деньги везла.

Она говорила еще что-то, но Зубр уже не слушал.

«Пижон с бананами, — зло костерил он себя, — ведь она ночью про это базарила. Почему, козел без­рогий, договорить ей не дал? Пес комолый!» — а вслух спросил:

— А чего ему треба-то? На кой ему за меня базар разводить?

— Да просто, говорит, ты что-то повеселела. На­верное, говорит, замуж вышла. Проезжал, мол, видел у тебя, какой-то молодец по двору гуляет...

— И что? — быстро спросил Зубр.

— Ну, я сказала, — улыбнулась Наташа, — хо­роший мужчина и человек прекрасный.

— Больше ничего не спрашивал?

— Нет, — ответила Наташа и, взяв полотенце, сняла кастрюлю. — Сейчас есть будем.

В распахнувшуюся дверь ворвались трое парней. Навстречу первому Антон ногами толкнул табурет. Вскочил и от удара ногой в грудь врезался спиной в полку с посудой. Под грохот упавшей полки, звон бьющейся посуды и пронзительный женский крик на кухню вбежали еще двое. Двое парней, толкаясь, в тесной кухне, пинали пытавшегося встать Зубра.

— Заткнись! — подскочив к кричащей Наташе, один из парней рывком развернул её к себе спиной и ладонью зажал рот. Вздрагивающий от ударов Антон нащупал вилку, схватил ее и резким движением воткнул в ногу одного из парней.

Взвыв, тот упал. Зубр поймал ногу второго, отбросил его и, навалившись на упавшего, схватил за горло. Его вскинутую руку с зажатой в кулаке вилкой перехватил третий и с корот­ким криком-выдохом ударил Зубра ногой в лицо. Зубр подхватил за ручку дуршлаг, треснул парня по колену и, вырвав руку, вскочил. Прямой удар кулаком в челюсть свалил его снова. Двое парней подхватили потерявшего сознание Антона за руки и вытащили его на середину кухни. Наталья впилась зубами в мизи­нец закрывавшей ей рот руки. Взвыв, парень оттолк­нул ее. Боевик, которому зубцы вилки вонзились чуть выше коленной чашечки, лежал, обхватив раненную ногу и матерился. Другой, которого Зубр ударил дур­шлагом, упираясь руками в стену, поднялся.

— Хорош! — рявкнул он. — Берите его и ва­лим! — злобно приказал он.

— Убью, сучка! — заорал парень, потрясая рукой с прокушенным мизинцем и кинулся к Наташе.

— Не трожь ее! — остановил его старший. Испу­ганно отшатнувшаяся женщина, уперевшись поясни­цей в газовую плиту, схватила кастрюлю с лапшой ивыплеснула варево в лицо шагнувшего к ней боевика. Он с криком схватился за обожженное лицо иупал на одного из обернувшихся на крик парней. С громким, пронзительным криком Наташа бросила кастрюлю во второго. Тот увернулся. Воспользовавшись этим, ок­ровавленный Антон, обеими руками обхватив пятки парня, рванул на себя. Парень упал. С яростным рыком Зубр бросился на него. Парень сильным толч­ком отбросил его назад. Рванувшись к отлетевшему Зубру, старший уложил его на пол.

— Тише! — воскликнул вбежавший в дом Го­га. — Заткнись, — и коротко ударил в живот Ната­шу. Она упала.

— Уходим! — махнул рукой Гога.

Граф остановился, достал сигарету и, прикуривая, внимательно осмотрел большой зеленый дом. Было тихо, иэто ему не понравилось. Зубр не из тех, кто любит тишину. Телевизор работал бы обязательно. Граф осмотрелся. Не заметив ничего настораживаю­щего, сунул руку за пазуху, сжимая рукоятку нагана, и шагнул к воротам. В том, что милиции в доме нет, он был уверен. Группа захвата работать умеет и если бы в доме была засада, этой самой тишины не было бы. Граф подошел к калитке и постучал палкой. Не услышав ответа, надавил на кнопку звонка. Потом толкнул калитку, вошел во двор.