Борис Бабкин - Когда закон бессилен

— Наверняка, — кивнул Зимин. — Неужели ты не понял, что копают под тебя? И будут рыть до тех пор, пока ты не рухнешь. Ведь все понимают, что твои солдатики — преступники, а твоя организа­ция — просто-напросто банда.

— Ты думай, что говоришь, — обиделся Кон­стантин Федорович.

— Что есть, то есть, — отрезал майор. — И поэ­тому надо срочно обрезать все концы. Ирину нужно убирать, пока не поздно. Сейчас она не опасна. Кто поверит больной? А вот когда придет в себя, наверня­ка начнет рассказывать даже то, чего и не знает. Она не будет молчать, как пчеловод. Детдомовские мало чего боятся. Тем более она потеряла мужа и свекровь. Правда, ведь она ребенка ждет. Впрочем, это и пло­хо, — тут же заключил майор. — Отца-то убил, как она считает, его дядя. То есть ты.

— Но это же бред! — возмутился Зяблов. — Я не...

— Его убили по твоему распоряжению, — пре­рвал его майор. — Хоть передо мной-то не играй в невинность, — усмехнулся он.

— Что делать? — спросил Зяблов.

— Надо узнать, кто эта баба, — немного поду­мав, сказал Зимин. — А там видно будет. Сейчас разыщите пчеловода! — он посмотрел на Клоуна. — Немедленно.

— Доктор, — умоляюще посмотрела на врача се­дая женщина, — неужели с ней действительно так плохо?

— Сейчас кризис миновал, — вздохнул он, — но вот в чем дело. Если бы мы могли ее лечить в полном объеме, все было бы гораздо лучше. Но Ирина скоро будет матерью. И если лекарства помогут ей успоко­иться, то они пагубно отразятся на здоровье ребенка. Ваше появление в какой-то мере помогло ей. Она наконец-то увидела человека, с которым может гово­рить обо всем. Делиться невыплаканным горем. Я надеюсь, вы поможете Ирине прийти в себя.

— Вы знаете, — женщина вытерла выступившие слезы, — она и узнала меня не сразу. А когда призна­ла, обняла и долго плакала. Неужели с дядей ее погибшего мужа ничего нельзя сделать? Почему его не привлекут к ответственности?

— Все не так просто, — с сожалением развел руками врач, — милиция задерживала Константина Федоровича, но очень скоро его отпустили. Впрочем, вы, наверное, все это знаете. Петр Аркадьевич вам рассказал...

— Я знаю гораздо больше, чем вы думаете! — резко проговорила она. — Я имею в виду Зяблова. Что он за человек и на что способен!

— Вы знакомы? — удивился врач. — Извините. Вам о Зяблове, наверное, Ирина рассказала. Да, мно­гие уверены, что именно Константин Федорович ви­новен в гибели мужа Иры. К тому же ее свекровь своими выстрелами подтвердила его вину. Но самосуд считается преступлением. Существует закон, и только он может решать виновен человек или нет.

— То же сказал мне и Петр Аркадьевич, — жен­щина горько улыбнулась. — Но я почувствовала, что он жалеет о том, что Зяблов остался жив. А от вас я не ожидала услышать такое.

— Я законопослушный гражданин.

— Знаете, — виновато проговорила она. — Мы с вами устроили целую дискуссию о Зяблове. А ведь я здесь из-за Ирины. Что я должна делать?

— Она узнала вас, — врач с облегчением вернул­ся к знакомой теме. — Доверяет вам. Поэтому ничего особенного делать вам не нужно. Просто будьте ря­дом. Вы располагаете временем? — спросил он.

— Я не уеду, пока она не поправится.

— И еще одно, — врач смущенно посмотрел на нее. — Я вас поместил к себе под, другой фамилией. Так просил сделать Ивачев.

— Я знаю, — кивнула она. — И не стала возра­жать против конспирации. В конце концов прокурору виднее.

— Привет, Толик, — племянник Степана протя­нул вошедшим дяде и Волошину руку в синей роспи­си татуировки.

— Ну, чем порадуешь? — перешел к цели визита дядя Степан.

— Все путем, — заговорщицки подмигнул ему Анатолий. — Считай его обидчиков жмурами.

— Ты яснее говори! — разозлился дядя Степан.

— Я и так уж яснее некуда, — обиделся племян­ник. — Я же говорю, что с его обидчиками, с беспре­делами, которые девок порешили, разберутся. Если уже не разобрались. Я сегодня вечером точно узнаю.

— Не врешь? — строго посмотрел на него дядя Степан. — А то, может, зазря мы к тебе насчет этого и ходили. Деньги взял и молчишь. Чего же ты не заехал?

— Ну да, — усмехнулся Анатолий. — Я в разбор полез, а светиться в деревне буду. Мусора с ходу на хвост упадут. Да и к тому же еще точно не знаю, сделали тех мокрушников или нет. Вот сегодня звяк­ну в столицу и узнаю. Тебе как, — посмотрел он на молчащего Дмитрия, — фотки подогнать? Или газет­ные заметки?

— Какие фотки? — растерянно спросил Волошин.

— Ну где эти жмуриками будут, — хохотнул Ана­толий. — Ведь как-то ты должен. знать, что их сде­лали! — Дмитрий беспомощно взглянул на дядю Сте­пана.

— Ты смотри, Толян! — серьезно предупредил его Степан. — Чтоб никакого обману! Мьг деньгу заплатили, ты уж будь так добр... — он поморщил­ся. — Конечно, они тоже люди. Но ведь, сволочи, жену его и дочку ни за что вбили. Да и его уже два раза хотели.

— Теперь все, — уверенно заявил Анатолий. — Никто его больше пальцем не тронет. А чего же раньше не пришли? Давно бы уже рамс разобрали.

— Мне никаких фотографий не надо, — поспеш­но проговорил Волошин. — И вообще ничего не надо.

— Как хочешь, — пожал плечами парень. — А то, чтобы был уверен...

— Не надо! — уже испуганно перебил его Воло­шин. — Ничего не надо. Я верю, — дернув дядю Степана за рукав, поторопил. — Пойдем скорее.

— Ну, племяш, — Степан шагнул к двери, — покедова. Ежели что понадобится, заезжай. Скоро мед откачаем, флягу по-родственному выделю.

— Покедова, — кивнул Толик, — а за этих уши не ломайте. Их сегодня же закопают.

— А кто хоть они такие? — тихо спросил Воло­шин.

— Да залетные, — пренебрежительно отмахнулся Анатолий. — Бабы.им попить не дали. Ну они и давай их мочить.

Посмотрев на темнеющее небо, Феоктистов до­стал прибор ночного видения, дохнул на стекло и аккуратно протер его платком. Бросил взгляд вниз, на большую трехэтажную дачу Зяблова.

«А ведь это противозаконно, — он усмехнулся, — и поэтому, капитан, никогда ты не будешь майо­ром, — обратился он к себе словами песни Высоцко­го. Устроившись поудобнее, улегся на спину. — Раньше было легче, — вспомнил он слова Басова, — малейшее нарушение — ируки за спину. А сейчас все, отошла коту масленица. Точнее, как раз для блудных котов она и началась. Не поймали с полич­ным — летай, голубь сизокрылый. Ведь сам знаешь. Уж не говоря о мелочи, о так называемых бойцах, мы почти все фамилии и клички авторитетов знаем. И что? Да ни хрена и луку мешок. Точно, товарищ подполковник. Сейчас надо брать с поличным. А ина­че такие, как Зяблов, намутив воды, умрут в бело­снежной постели иим устроят пышные похороны. А вот чтобы этого не было, я илежу здесь с прибором ночного видения. Закону нужны виновные, а когда закон бессилен, надо незаконно выловить преступни­ка и отдать его закону, что я ипытаюсь сделать».