Рудольф Кальчик - Рассказы

Взволнованная пани К. показала на группу строений:

— Это там… Около его дома есть громкоговоритель.

Остальное не её дело. Не первый раз шли на задержание. Все было оговорено заранее, каждый знал свою задачу наизусть. Лейтенанта, который входит в дом, подстраховывают двое сотрудников. Остальные окружают дом на случай, если «дядюшка» попытается задать стрекача. «Узкое лицо, белые волосы, глубокий голос», — повторял лейтенант, быстро шагая между низкими домиками и небольшими виллами. Сюда шла Рената Баллей за смертью.

Дом с громкоговорителем. Входная дверь не заперта. Лейтенант открыл ее и вошел. Перед ним стоял пожилой седовласый мужчина с корзиной летних яблок в руках.

— А, пан Найман! — воскликнул мужчина удивленно. — Откуда вы взялись? Сколько лет! Мамочка, пан Найман пришел! Иди сюда скорее!

Лейтенант, одетый, естественно, в штатское, секунду стоял как огорошенный. «Это не тот голос, — сказал он себе. — И лицо вовсе не узкое». Но тут уже появилась хозяйка и стала приглашать лейтенанта на чашку кофе. «Должно быть, я так похож на какого-то Наймана, — подумал он, — что они спутали меня с ним. Это не тот дом. Пани К. ошиблась».

— Я тут ненадолго, — сказал он поспешно. — У меня срочное дело в национальном комитете. Побегу, чтобы застать там кого-нибудь, пока не кончился рабочий день. Потом я зайду. Непременно.

Выбежав из домика, лейтенант вытер вспотевшее лицо. Ясно, что пани К. послала их куда-то в другое место. Пан Найман! Если бы не убийство, можно было бы посмеяться. Он отрицательно покачал головой, подавая знак другим сотрудникам, и пошел дальше. Еще один громкоговоритель… еще… «Где-то здесь, прямо у леса, — бормочет женщина рядом с ним, и глаза ее полны ужаса. Не сердитесь, я и в самом деле плохо помню». Вдруг она остановилась и трясущимся пальцем указала очередной громкоговоритель.

— Вернитесь к машине, — приказал лейтенант. — Шофер позаботится о вас.

Он вытащил сигарету и закурил. Вот эта небольшая вилла— «дядюшкина», он должен быть там.

Прямо к лейтенанту между клумбами тихими, осторожными шагами шла старая женщина. Ему пришла в голову мысль. Он оперся о забор и спросил: >

— Будьте добры, пани. Здесь где-то живет человек, разбирающийся в лечебных травах. Мне нужно что-нибудь Для желчного пузыря. Меня послали к нему, но я забыл имя этого человека.

— Это пан Пилчик. Он живет здесь, рядом, — и она показала дом.

Лейтенант поблагодарил, отбросил сигарету и пошел. Перед самым домом он замедлил шаги, кивнул как бы своим мыслям, а на самом деле подал знак тем, кто наблюдал за ним, отметил, что трое перекрыли возможный отход в лес, нащупал в кармане пиджака пистолет и шагнул в прихожую довольно хорошей виллы. Быстро прошел в кухню. «Сплошная зелень», — мелькнуло в голове. Зеленые стены, зеленый потолок, даже оконные рамы окрашены в противный зеленый цвет. В кухне сидела пожилая женщина.

— Добрый день, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно. — А где хозяин?

— Там, наверху, — женщина показала на темную лестницу. — Только осторожно, там плохо видно.

Лейтенант бесшумно и легко поднялся по лестнице. Пахло какими-то травами и кореньями. Открыв зеленую дверь, он увидел сидящего за столом у окна мужчину.

— По какому делу? — спросил тот.

Да, белые волосы и глубокий голос, который невозможно забыть.

— Вы пан Пилчик?

Мужчина поднялся из-за стола. Лейтенант увидел на столе какие-то баночки, около стола на расстоянии вытянутой руки — полочку с радиоприемником. Пилчик направился к вошедшему и снова спросил, что ему угодно.

Лейтенант умышленно молчал. Наконец произнес:

— Я прибыл из Гроссконреута.

Мужчина бросил быстрый взгляд на радиоприемник, и лейтенант это заметил. Сунув руку в карман с пистолетом, он продолжал;

— Вам привет от Ренаты Баллей и ее отца. Оба очень ждут встречи с вами. Ваше имя?

— Губерт. Но к чему вам оно? Чего вы вообще хотите? Говорите какие-то глупости. Я ничего не пойму.

У этого человека были стальные нервы. Разговаривая, он попятился к столу.

— Назад! — крикнул лейтенант. — В середину комнаты. Губерт Пилчик, вы арестованы.

Послышались шаги по лестнице. Вошли двое сотрудников.

— Связать, — приказал лейтенант. — Один пусть посторожит жену, пока не подойдут остальные.

Лейтенант приблизился к столу и внимательно осмотрелся. Тихонько свистнув от удивления, он вытащил из-за приемника заряженный пистолет и два баллончика со слезоточивым газом.

— Удивительные лечебные травы! Они были приготовлены для нас, да? Для желчного пузыря? Или для желудка? Я знаю, иногда достаточно одной дозы — и человеку навсегда хорошо, ничего уже не болит.

Он схватил Пилчика за грудки и заговорил изменившимся тихим голосом, полным отвращения и ненависти:

— Смотри мне в глаза. Так, хорошо. И немедленно говори правду, потому что сейчас у нас нет времени. Потом будет сколько угодно. Где девочка? Где маленькая Д.? Где ты ее скрываешь?

— Я ни о какой девочке не знаю. Мы тут живем с женой.

— Жили. Запомни — жили. Ты знал Ренату Баллей?

— Нет.

— А ее отца Эммануэля?

— Тоже нет. — Мужчина старался говорить спокойно.

Лейтенант движением головы указал на сосновый лес, шумевший перед домом. Один из группы вышел из комнаты и вернулся с пани К., которая с трудом поднялась по ступенькам. Она была близка к обмороку. Перед ней стоял связанный «дядюшка». Увидев его, женщина закричала:

— Это он! В понедельник приходил ко мне. Где девочка? Куда ты дел ее, ты…

Человек, который за минуту до этого отрицал, что знает семью Баллей, сказал хрипло:

— Только что была тут. Значит, где-то рядом.

Это было так неожиданно, что ему не поверили. Но и его жена в кухне стала божиться, что девочка в самом деле только что была здесь. Осмотрели весь дом, но девочку не нашли. Приступили к обыску. Обнаружили ряд чемоданов, одежду, обувь, мужское и женское белье и, наконец, драгоценности, которые, по показаниям, принадлежали убитой Ренате Баллей. В сарае за хлевом был обнаружен тайник, а в нем — еще чемоданы, белье, обувь, мужская и женская одежда. С первого взгляда было ясно, что вещи принадлежали многим неизвестным лицам.

Но самая ценная находка была сделана уже ночью, когда с ручными фонариками осматривали окрестный лес. На пне, съежившись, сидела девочка — двенадцатилетняя племянница Ренаты Баллей — и плакала с недетской тоской и ужасом.

Жива! Все вздохнули с облегчением. Если бы «дядюшку» арестовали через три дня, было бы поздно. Девочка, по его планам, должна была умереть 8 сентября, в субботу.

Двое из группы расследования остались в доме на ночь, остальные уехали. Утром решили провести второй тщательный обыск.