Рудольф Кальчик - Рассказы

В доме застыла тишина — тишина покинутого логова. Небольшая вилла несколько месяцев будет пустовать — при жилищном-то кризисе! Никто не захочет переселяться в нее. Люди, которые еще несколько часов назад равнодушно проходили мимо этой виллы, будут шарахаться от нее как от жилища дьявола.

В Пльзене сразу же начался допрос. Губерт Пилчик упорно все отрицал и без конца менял показания. Представление, что между допрашиваемым и допрашивающими возможна лишь холодная ненависть, не всегда верно. Нередко между ними возникает взаимопонимание, доверие и даже сотрудничество. Ничего подобного с «дядюшкой» быть не могло. Его глубокий голос звучал все более возмущенно. Он-де не знает, где Баллей, наверно, за границей, ведь туда убегает масса состоятельных людей. А чемоданы, обувь, белье и вообще все, что нашли при обыске, оставляют у меня на хранение. Они собирались прислать за вещами, когда будет возможность. Если бы эти вещи остались в их квартире, они достались бы государству.

— Выходит, у вас подпольная камера хранения?

— Да.

— А арсенал? Для того, чтобы сторожить ее?

— Не понимаю.

— Сейчас поймете. При обыске мы нашли автомат с двумя обоймами и сорока двумя патронами, наган в кожаном футляре, пистолет неизвестной марки без номера калибра 9 миллиметров, пистолет калибра 7,65 миллиметра с двумя обоймами и тридцатью восемью патронами, немецкий охотничий нож с выскакивающим лезвием, баллончики со слезоточивым газом и черный резиновый шланг с бронзовым наконечником. Это все тоже оставили вам на хранение? Готовясь к нелегальному переходу границы, человек обычно вооружается, а не наоборот. Кому принадлежало это оружие?

— Мне.

— Зачем вы его приобрели? С какой целью?

— Я коллекционирую оружие.

— Вы заявили о нем?

— Нет. Но я никогда его не употреблял.

— Значит, тот пистолет за радиоприемником был для красоты?

— Ну, нет. Но… мы живем у самого леса, жена боялась.

Допрос Губерта Пилчика продолжался с перерывами долгие часы. А вот что рассказала девочка — племянница Ренаты Баллей. Это был страшный рассказ, после которого подозрения пльзеньских криминалистов перешли в уверенность.

Вскоре после Пасхи тетя К. привела ее к «дядюшке». «Этот дядя скоро отведет тебя к дедушке Эммануэлю и тете Ренате, сказала она. — Будешь жить так же хорошо, как они. Но никому ни слова. Счастливого пути, девочка…» Но вместо счастливого пути для ребенка началось время нечеловеческих пыток. Два месяца «дядюшка» скрывал ее в тайнике, в хлеву. И тетя К., и даже жена Пилчика считали, что девочка уже «за границей». Она молчала от страха. Ей очень хотелось к тете Ренате, а та в это время лежала в полукилометре от нее под тонким слоем песка.

«Дядюшка» несколько раз продиктовал ей письмо к тете К. Каждый раз в начале письма она помечала: Гроссконреут, число… (такая деревня действительно существует, и Пилчик знал это, у него дома оказалось много карт и планов). Она писала под диктовку, что живется ей хорошо и так далее. А затем «дядюшка» неожиданно в августе «привел» девочку из Гроссконреута обратно, чтобы дать ей возможность еще раз повидаться с тетей К., по которой она якобы очень соскучилась. Это было неожиданностью и для жены Пилчика. «Дядюшка» сказал девочке, что тетя приедет к ней в понедельник, 3 сентября, а в субботу он переправит ее к Ренате, которая ждет племянницу. В понедельник вечером они напрасно ждали: семичасовой автобус пани К. не привёз. «Дядюшка» был огорчен, поминутно выглядывал в окно. Тетя К. не приехала ни во вторник, ни в среду.

В первую же минуту в доме «дядюшки» девочка увидела вещи, которые определенно принадлежали тете Ренате и дедушке Эммануэлю: клетчатый чемодан с молнией, крашеный сундук, зеленое замшевое пальто, которое тетя Рената так любила, дедушкину пижаму…

Сомнений не оставалось: Губерт Пилчик — убийца Эммануэля и Ренаты Баллей. Но в доме было найдено много вещей, принадлежавших другим людям, причем вещей, которые человек, собирающийся покинуть родину, не оставил бы на хранение: часы, кольца, драгоценности. И даже чья-то золотая коронка.

С утра в пятницу в Сенеце провели второй обыск. В саду в мусорной яме нашли документы — гражданское удостоверение и водительские права на имя Яна Гурки, которые позже были предложены суду как вещественные доказательства. Документы были в сохранности. Легко прочитывался адрес их бывшего владельца. Только по этому адресу он уже не жил. Тоже ушел «за границу» и с тех пор исчез бесследно. Где закончился его путь? Может быть, среди вещей, найденных в доме Пилчика, какие-то принадлежали ему?

Наконец «дядюшка» начал кое в чем признаваться. Да, с девочкой он обращался так, как она говорит. А что касается вещей, то их оставили люди, которым он помогал перейти границу. Некоторые оставлены на хранение, некоторые ему подарены. Как ни странно, он вдруг стал охотно рассказывать об этих людях и называть имена. Получилось больше десяти человек. Губерт Пилчик старательно вспоминал, кто за кем «приходил» с весны 1949 года до последнего времени.

— С кем вы переводили их через границу?

— Иногда сам.

— А в других случаях?

— Иногда — лесной лесник.

— Почему лесной лесник? Слово «лесной» имеет какое-нибудь значение, которое вы могли бы нам объяснить?

— Нет. Просто я его так называю.

— Хорошо. Как его зовут и где он живет?

— Не знаю.

— Как же он узнавал, что ваши люди ждут его?

— Иногда он заходил ко мне и спрашивал, не нуждается ли кто в помощи.

— Вы хотите сказать, что в первый раз он тоже пришел вдруг к вам в Сенец, постучал в дверь, не представился и сразу спросил, нет ли у вас на примете кого-нибудь, кто хочет перейти государственную границу? Между прочим, Сенец находится за многие километры от пограничной полосы.

— Не помню, как он вышел на меня.

— Значит, некоторых людей, после того как они какое-то время жили у вас, вы сопровождали сами. При обыске у вас нашли много карт и планов. Вы сказали, что собирали их — это ваше хобби. Тогда покажите нам путь, каким вы вели людей из Сенеца к западной границе. Мы подготовили вам карты. А потом покажете нам этот путь прямо на месте.

Выяснилось, что Губерт Пилчик никогда никого через границу не переводил и никаких тайных каналов не знал. Это была лишь попытка отвести обвинение в убийствах. Все названные им лица какое-то время жили у него и ждали, когда он переведет их через границу или организует переход. Например, семья крупного колбасника Павлика ждала целых три недели. Дело в том, что он хотел переводить их только по одному — это, мол, не так бросается в глаза. Но семья любой ценой хотела идти вместе. После трех недель ожидания они ушли из Сенеца и… сохранили себе жизнь. А вот Эммануэль и Рената Баллей уходили по одному. Ян Гурка в числе переведенных, о которых так охотно говорил Пилчик, не значился.