Вячеслав Жуков - Щупальца спрута

Поднимаясь по лестнице на этаж, где располагался РУБОП, Стас рассуждал о незавидной судьбе майора и о том, что ждет его. Выговорешник с занесением в личное дело, это в лучшем случаи. А в худшем… Об этом капитан не захотел думать, потому что относился к Алексееву с уважением.

Стас остановился перед дверью, за которой находился их кабинет: его и капитана Голикова. Два стола, четыре стула. Два небольших сейфа набитых бумагами. И шкаф у двери, для одежды.

Кабинет небольшой, но им всегда хватало места, чтоб не ссориться. Не хотелось верить, что никогда не унывающего, веселого парня Володьки Голикова больше нет. Стас представить не мог, как вообще такое могло случиться. Перебрал он? Так выпивал Голиков всегда ровно столько, чтобы не потерять разум и устоять на ногах. Значит, версия о том, что он совершил это под воздействием алкоголя, отпадает. Хотя вчера перед уходом Кручинина, они выпили грамм по сто пятьдесят водки. Немного посидели. Потом Кручинин ушел, а Володька остался. Сказал, что нужно задержаться, сослался на деловой разговор. Вот только не сказал, с кем должен состояться этот разговор. А Стас в душу лезть не стал. Только заметил капитан Кручинин в глазах у Голикова тоску. Хотя и не считал себя фаталистом, и почему-то вспомнил про судьбу.

Стас Кручинин стоял перед закрытой дверью и тупо смотрел на ничего не значащую табличку с цифрами – 316, словно рассуждая, входить или не стоит. Может сразу податься к Алексееву. И вдруг услышал за спиной чуть хрипловатый голос:

– Входите, не стесняйтесь. – Прозвучало как бы с насмешкой, что не соответствовало сложившейся ситуации.

« Ничего себе», – подумал Кручинин. Эти слова зацепили его. Уж кто, кто, а он стесняться не будет. Тем более не в гости пришел, а к себе в кабинет. Он обернулся, увидел невысокого, плотного мужчину лет пятидесяти, лысоватого в строгом, черного цвета, костюме. Кажется, тот только что вышел из туалета, стоял, вытирал носовым платочком руки и внимательно разглядывал Кручинина. У него был неприятный, как принято говорить, блуждающий взгляд. В каких-то несколько секунд он успел оглядеть Стаса с головы до ног, делая для себя какие-то характерные выводы. Стас не успевал уследить за его взглядом, хотя тоже не отказал себе в удовольствие и таращился на незнакомца, безошибочно определив в нем особиста.

С минуту они молча сверлили друг друга взглядами. Потом предполагаемый особист моргнул. Его маленькие юркие глазки от напряжения сделались влажными.

– Вы – Кручинин?

– Капитан Кручинин, – поправил его Стас. Но особист это словно пропустил мимо ушей, сказал, кивнув на дверь: – Входите. Я думаю, вам будет интересно взглянуть. А потом мы с вами побеседуем. Я – майор Ваньков из главного управления, – наконец представился он и легонько подтолкнул Кручинина, открыв перед ним дверь.

Капитан вошел.

Стас и представить не мог, что такой небольшой кабинет способен вместить столько народу. Сразу сработала мысль об экспертах. Не мешало бы им позаботиться о следах. Это было его профессиональной привычкой оперативника. А расследование каждого преступления непременно начинается с изучения следов. Так было и так будет. Но похоже, главный эксперт, капитан Тутмин, упустил это.

Володька Голиков лежал на полу, на боку, поджав ноги, подвернув левую руку под туловище. Поза не слишком удобная для живого человека. Но это для живого. Капитан Голиков уже живым не был. Об этом лишний раз свидетельствовала выступившая на лице бледность и большое кровяное пятно растекшееся по линолеуму.

Скорее всего, в момент выстрела он сидел за столом на своем месте. Он всегда сидел на одном и том же стуле, не совсем новом, протертом от долгого, нудного, просиживания едва ли не до ватины. Но этот стул ему нравился. Он устраивал его. И смерть, ужасная и безжалостная, прикоснулась к нему тут же, на этом стуле.

Кручинину немного показалось странным, что после выстрела, Голиков упал, но не выронил пистолета. «ПМ» так и остался в его правой руке. И даже указательный палец застыл на спусковом крючке. Казалось бы, падая со стула, капитан Голиков должен был выронить пистолет из руки и уж тем более, палец. Он никак не должен был остаться на спусковом крючке. На взгляд Стаса, это выглядело не естественно. Потом на этот счет он обязательно посоветуется с главным экспертом Тутминым. Нелишне узнать его мнение.

Почти половина сотрудников отдела собралась тут. Стас бегло пробежал взглядом по хмурым лицам, поздоровавшись кивком головы. Почти никто не разговаривал. Оперативники стояли, молча, наблюдая за работой Тутмина. Суетливый эксперт капитан знал свое дело, выполняя обычную, в таких случаях, работу, какую должен выполнять. Единственное, что вызывало в нем трепетное волнение, это пострадавший. Его отличало от незнакомого человека, с какими эксперт привык иметь дело, то, что за долгую работу в аппарате розыска между ними сложились, если не приятельские, но вполне тесные отношения. Они вместе выезжали на вызова. Вместе распутывали сложные, с точки зрения криминалистики, дела. И вот теперь, Голиков мертв. Наверное, Тутмину, как и Стасу Кручинину, не хотелось в это верить. Поэтому и прикосновения его к мертвому телу оперативника казались всем осторожными. Хотя в других случаях Тутмин запросто мог допустить, пусть и маленькую, но небрежность.

Молодой лейтенант Лугин, оказался менее сдержан, чем другие опера, и когда Стас встал рядом с ним, шепнул:

– Представляешь, напарник твой, пальнул себе прямо в сердце. Наповал сразу, – добавил он. Казалось, у него единственного на лице проступало что-то наподобие восторга. Унылым его вид, уж точно не назовешь. В отдел он пришел совсем недавно и еще порядком не успел ни с кем сработаться. Наверное, поэтому Кручинин не заметил на его лице сожаления.

Тут же оказался и майор Ваньков. Он стоял позади, возле самой двери и поочередно водил своими маленькими глазками по лицам оперативников. На мертвого Голикова он уже нагляделся и тот его уже больше не интересовал. Есть эксперт и его слово будет значимым. А все остальное покажет вскрытие. Но пока Ваньков был недоволен. Его профессионализма вполне хватало, чтобы вот так сразу определить причину смерти капитана. Определить, по крайней мере, для себя и сделать соответствующие выводы. А они были таковы: дисциплина в аппарате розыска на самом низком уровне, раз оперативники начинают стреляться.

Когда майор Ваньков вышел, Алексеев подошел к Кручинину, и точно позабыв, что тут же стоит полковник Рокотов, сказал:

– Они сейчас все в моем кабинете, – он имел в виду прокурорских работников и майора Ванькова, который ему очень не нравился своей въедливостью. – Со всеми, кто здесь уже поговорили…