Татьяна Ермакова - Двойное золотое дно

А сейчас... Мне так удобнее, — неожиданно просто объяснила старуха свое поведение.

— Н-да-а, — протянула я в ответ, не зная, как подобраться к сути. По всему видно, умная старуха оказалась.

— Да не тяни, не ерзай, — помогла мне баба Вера. — Неспроста ты ко мне заявилась.

— Баба Вера, но если вы знаете, что у Фаи нет таких родственников, зачем меня впустили?

— А любопытная я! — хитро прищурившись, ответила старуха. — Все мое развлечение — вон, телевизор... Не тяни, рассказывай.

Я обвела взглядом единственную комнату. Мебели было мало, но вся старинная, добротная. Большая железная кровать с блестящими шариками на спинках, старый шифоньер, стол, покрытый застиранной скатертью, несколько

стульев и этажерка с телевизором. И, между прочим, телевизор-то довольно свеженький и марки «Панасоник».

Проследив за моим взглядом, старуха весело хихикнула:

— А у меня пенсия большая, да и Файка иногда деньжат подкидывала, пока не пила. Ну, не тяни, а то тебя уж заждались.

Баба Вера многозначительно кивнула на окно.

Все знает! Старая гвардия!

Не глухая, не слепая и не дурная. Ну и бабка!

— Хорошо. В общем так. Фаина забрала у покойного ныне мужа важные документы, видимо, хотела его шантажировать, — я запнулась на последнем слове, размышляя, как бы подоходчивее объяснить бабке. Но этого не понадобилось. Вспомнив, где она работала, я успокоилась.

— А я ей, дуре, говорила. Нельзя этого делать. Щербинин — зверь, кого хочешь порешит... Правда, сначала его порешили... Жалко Файку. Дурой была, по собственной глупости и померла!

— Бабушка! О мертвых-то! — возмутилась я.

— Ой, девка, не верила я в вашего бога, не верю, да и уж не поверю никогда! Религия — опиум для народа!

Вот только мне сейчас недоставало антирелигиозной пропаганды

Я судорожно глянула на часы. От милостиво дарованных мне Шерифом 30 минут осталось чуть больше пятнадцати. Если так пойдет...

Но умница-старуха все поняла без слов.

— Ты пакет ее ищешь?

Что за пакет, я не поняла, но согласно кивнула головой. Неужели...

— А как на меня вышла? — «Ну и лексикончик у бабки!» — неподдельно восхитилась я.

— Случайно.

— Что там? — снова поинтересовалась старуха.

— Я не знаю. Только двоих из-за этого уже убили, несколько преувеличила я. Файка-то точно из-за бумаг или чего другого жизни лишилась, а вот Щербинин... Это еще большой вопрос. — Он у вас?

— А чего это я должна тебе отдавать?— подозрительно прищурилась баба Вера.

— Если я не найду, то эти типы, — я кивнула в сторону окна, — сначала убьют мою маму и моего друга. А потом меня.

Старуха закрыла глаза. Она думала...

— В прихожей электросчетчик, отодвинь панельку внизу. И неси сюда, — наконец, проговорила баба Вера.

Я кинулась в прихожую. В выдолбленной в толстенной стенке нише уютно мотал свои киловатты черный приборчик «времен Очакова и покоренья Крыма». Судорожно подцепив ногтями серую картонку, я обнаружила небольшой тайник и через несколько секунд уже держала в руках прозрачный полиэтиленовый пакет.

— Вы мне их отдадите?

— Знаешь, девка, чего я не пойму? Почему они тебя ко мне одну отпустили? — задумчиво произнесла старуха. — У меня телефона нет. А если бы был? Ты же в милицию могла позвонить...

— Нет, баба Вера. Не могла бы. Он все правильно рассчитал. - Я тоскливо сверлила взглядом давно не крашенный пол. — Даже если мне там поверят... Ничего они ему не сделают. Он тут хозяин... А у меня мама... Поэтому я даже удрать не могу...

— Да отдам я тебе пакет, отдам, не волнуйся! — спокойно заверила меня баба Вера. — Вот только они и тебя и меня порешат. Зачем им свидетели?.. А мне что-то еще пожить захотелось. Да и тебе рановато...

Старуха была убеждена в том, что говорила, и я, едва сдерживаясь, прошептала:

— Господи! Что же делать!

Ни к кому конкретно я не обращалась, но ответила мне баба Вера.

— Так. Иди на кухню, принеси мне целлофанку, на веревочке сушится. Да не забудь в окно махнуть, мол, все в порядке. А то, похоже, твои «дружки» уже нервничают.

Не знаю, что задумала эта продувная бестия, но поскольку в моей голове не было уже ни одной здравой мысли, я с точностью выполнила ее указания. Выглянув на кухне в окно и ободряюще покивав Шерифу, я обнаружила, что их полку прибыло. Возле подъезда уже стояла не одна машина, а две. Да и народу прибавилось.

Вернувшись в комнату, я застала бабу Веру за весьма странным занятием. Она потрошила пакет. Вокруг старухи на кровати лежали какие-то бумаги, две компьютерные дискеты и записная книжка.

— Давай, — протянула старуха костлявую лапку, и я отдала ей целлофан. — Я тут на досуге («Батюшки, какие мы слова знаем!») кое-что пересмотрела... Вот тут, — баба Вера потрясла перед моим носом небольшой записной книжкой с вложенными в нее отдельными листками, — самое главное. Мне Файка сказала. Тут местонахождение и документы на какой-то груз. Химия какая-то... Мы с тобой, девка, вот этим подстрахуемся. Пока эти бумажки у меня...

Я снова чуть не упала. Так вот где хранились бумаги на компонент! Ничего себе!!! Господи! Я сюда приехала, чтобы протянуть время! Вот так совпадение, вот так Фаечка!

Баба Вера тщательно завернула записную книжку и документы в целлофан и засунула куда-то внутрь своего одеяния.

— Ничо! В трусы не полезут! — весело хихикнула старушенция. — Побрезгуют! Теперь так. Сложи все, что осталось, и положи на место. Там ерунда. Файка говорила, что на дискетах, — без запинки сказала баба Вера, тоже ничего особенного. Она просто все скопом прихватила, потом разобрала, что к чему. Ну, не возвращать же?

Вот это пусть они и найдут. Я сейчас лягу и буду болеть. А ты, девка, в ноги к ним кидайся, пусть «Скорую» вызывают и меня увозят! Запомни, от этого наши с тобой жизни зависят, не бери грех на душу! Сможешь?

В состоянии обалдения последней степени я только головой смогла кивнуть. Атеистка, атеистка, а как припекать начало, так о боге вспомнила. Ишь, «грех не бери»! Да я и сама на коленях Шерифа умолять буду, в любую грязь встану.

— Они тут все, конечно, перероют, — спокойно продолжала баба Вера. — Чего надо — найдут. А пока станут разбираться, у тебя будет время. Отпустить не отпустят, но и не прикончат сразу. Я из больницы кому надо позвоню, остались у меня связи. Посмотрим, как он, — старуха кивнула в сторону окна, — ментов не боится.

— Баба Вера, я лучше вам телефон назову, вы по нему позвоните. Ельчанинову Илье Владимировичу. Скажите, что я у Шерифа. Уж если он не поможет... — И я назвала заветный номер. К моему удивлению, она ничего не стала записывать, а без запинки повторила весь набор цифр.

Господи, чему тут удивляться?! Не бабка, а армейская разведка!

— Позвоню, — кивнула старуха. — А теперь иди, девка. Спасай наши шкуры.