Юрий Бойко - Второе дыхание

Он еще раз осмотрел с головы до ног незнакомца и, так и не проронив ни слова, пошел дальше. И вдруг запоздало в его сознании промелькнула тревога: «А если это не рыбак?… Охотник? А где ружье?»

Диджюлис мысленно выругал себя за нерешительность. Такое с ним случалось впервые. Встретить в пограничной зоне незнакомого человека и не заговорить с ним, не узнать, кто он и откуда. Потом, как он попал на остров? Диджюлис почувствовал, что он не сделал чего-то важного. «Нет, старина, – подумал он, – здесь что-то не так. Нужно предупредить». Он быстро зашагал к молчаливому, укрытому среди скал заливу. Но едва он сделал по хрустящей под ногами гальке несколько шагов, как вдруг его окликнул громкий голос, и на берег из-за огромного валуна вышел незнакомец с рюкзаком. Он улыбнулся и проговорил:

– Рыбак рыбака видит издалека. Здравствуй, отец. Не подскажешь, где тут клев лучше?

Диджюлис пристально вгляделся в лицо незнакомца, подметил его черты: крупные, жесткие, волевые. На выпуклый лоб ниспадала прядь рыжеватых волос.

– Почему не подскажу. Пожалуйста.

– Вот спасибо. А я-то дурак все стоял и не решался спросить. Боялся, откажете. Рыбаки они ведь народ такой. Не любят, когда им кто-то мешает.

«Когда хотят попросить о чем-то, так угрожающе не смотрят», – подумал Диджюлис, вспомнив недавний взгляд рыжеволосого.

– Да… Я не представился, – Кротов Степан, техник из топографической экспедиции. Карты местности переделывать будем. Ребята на основной базе находятся, а я вот решил приятное с полезным совместить.

«А почему бы ему и в самом деле не быть топографом», – подумал Диджюлис. Настороженность его на миг пропала.

– Меня зовут Диджюлисом.

– А имя-отчество?

– Сигутис Микитович.

Лесник оглянулся по сторонам, как бы примечая заветное место по одному ему ведомым ориентирам, и остановился.

– Здесь.

Кротов замедлил шаг и, сощурив от солнечных бликов глаза, восхищенно произнес:

– Красота-то какая…

Диджюлис сидел на камне и, время от времени поглядывая на широкую спину Кротова, выкладывал из мешка снасти.

– А что, дедушка, – неожиданно повернулся к нему Кротов, – нарушители здесь часто бывали?

Диджюлис даже вздрогнул от внезапного вопроса, но ответил без замедления:

– Чего не знаю, того не знаю, но мнение такое имею: незваному гостю тут вмиг бы рога обломали.

Он произнес это и сердцем ощутил, как к нему вновь вернулось чувство настороженности.

– Значит, можно спать спокойно, – усмехнулся Кротов. – Граница на замке.

– У вас только донки или спининг есть? – попытался сменить тему разговора старик.

– У меня?… А… Все понял. У меня все, что необходимо для хорошей рыбалки.

Диджюлис опорожнил мешок и, отбросив его в сторону, еще раз поглядел на Кротова. Тот и не собирался доставать снасти. Диджюлис еще сильнее почувствовал нарастающую тревогу. «Что делать? Оставить его здесь и все же съездить на заставу? А если действительно топограф? Ну и что. Лучше лишний раз ошибиться, чем проглядеть. Да и почему меня никто не предупредил, что экспедиция будет работать? Ни с лесхоза, ни Антонов, ни Зотов. Здесь что-то не так. Не такие Зотов с Антоновым люди, чтобы не поставить в известность». Сердце лесника беспокойно застучало. «Нужно возвращаться. И чем скорее, тем лучше», – подумал он и огорченно произнес:

– Вот оказия. Ловить-то не на что. Мальков в лодке оставил. Забыл, дырявая башка. Придется идти назад.

– Что вы говорите, – с фальшивым удивлением произнес Кротов. – И далеко идти?

Он сказал это и взглянул на лесника. На лице его появились признаки тревожной мысли.

– Да нет. К пятачку. На том конце острова, – Диджюлис махнул рукой в сторону песчаной косы.

– А может, не стоит в такую даль? Может, на рачков получится?

Кротов нагнулся к воде и вынул из нее увесистый плоский камень.

– Во… Глядите сколько их здесь, – подошел он к Диджюлису. – Знаете, как головастики на рачков клюют.

– Головастиков я мог бы и на берегу наловить, – не теряя самообладания, произнес Диджюлис. – Вернуться придется. Вы здесь подождите, а я мигом.

Сам не понимая зачем, старик потянулся за мешком, затянул на нем веревку и решительно поднялся с земли. В тот момент, когда он почти выпрямил туловище, голову его прошила острая боль. В какой-то миг Диджюлису показалось, что он ударился об отвесную скалу. Ему захотелось глянуть вверх. Но уже в следующую секунду после того, как он повернул голову, в глазах у него потемнело, и все вдруг перевернулось вверх дном.

– Вот так-то оно будет надежнее, – отбросил в сторону камень Кротов. – Теперь все в порядке. И никто на заставу не сообщит. И ночи дожидаться не придется.

Он стащил с Диджюлиса куртку. Ловким движением связал ему отрезанными от вещмешка лямками руки и ноги. «В куртке с наблюдательной вышки должны принять за старика. Теперь найти его моторку».

Андрей Кочетов ликовал. Он выбежал во двор заставы. «Нет, не может быть… Неужели это правда. Но ведь это так».

Радостный он пошел к питомнику. Заметив издалека хозяина, Баргут засуетился, запрыгал по вольере. Встав на задние лапы, он положил передние на проволочную сетку и радостно заскулил.

– Баргут, дружище, если бы ты знал, что сегодня за день!

Андрей прошелся по вольере.

– Посторонись!

Плеснул ведро воды на цемент выгульного дворика.

– Мы едем на соревнования! Понимаешь, что это значит для нас с тобой?

Баргут вскинул на Кочетова влажные карие глаза.

– Ничего ты не понимаешь. Честь заставы будем с тобой защищать! Я и ты. Ну-ка, подставляй свою шевелюру.

Он несколько раз прошелся оловянным гребнем по свалявшейся шерсти собаки, осмотрел морду, лапы. Затем принес с кухни питомника мисочку каши.

– Подкрепляйся, старик. Силы тебе пригодятся.

Диджюлис пришел в себя так же неожиданно, как и потерял сознание. Голова гудела. Спину у лопаток ломила жуткая боль. Ему захотелось дотронуться рукой до головы, но, несмотря на несколько попыток это сделать, ничего не получилось. Лесник перевернулся на живот и только тогда понял, что он связан.

«Старый дурак! – вполголоса выругался он. – Упустил из-под самого носа».

Перекатываясь с бока на бок, он приблизился к камню, на котором сидел полчаса назад. Облокотившись связанными руками о землю, приподнял ноги и стал ими водить по острому ребру валуна. Боль в голове нарастала. За шиворот рубашки начал стекать теплый ручеек крови. Больше всего Диджюлис боялся, что потеряет сознание. В эти мучительные минуты он думал еще об одном. О том, что именно теперь он может помочь капитану Антонову.

Узел на ногах отнял минут десять. Диджюлис с трудом поднялся во весь рост. Вокруг все пошатнулось, но он удержал равновесие, а когда в тумане, затмившем глаза, прояснилась тропа, сделал шаг вперед. За ним другой, третий… Он шел, забыв о боли, не обращая внимания на кровоточащую рану, надеясь, что у пятачка будет замечен нарядом и помня только об одном: от того, как быстро он доберется до лодки, зависит многое.