Стивен Кинг - Джойленд

— Бадди Росс? «Час силы с Бадди Россом». Неужели не знаешь?

Что-то такое я припоминал. Вроде бы в костюмерной я слышал выступавшего по радио священника с фамилией Росс. Как-то раз, когда я второпях переодевался в меха, Дотти Лассен спросила — ни с того ни с сего — нашел ли я Иисуса. Сначала я даже хотел ответить ей, что не знал о его пропаже, но сдержался.

— Какой-то проповедник, так?

— Что-то вроде Орала Робертса и Джимми Сваггерта, такой же известный, — сказала миссис Шоплоу. — Вещает из своей огромной церкви в Атланте. Он называет ее «Божий оплот». Его радиопередачи транслируются на всю страну, а сейчас он очень активно пытается прорваться на телевидение. Не знаю, дают ли ему эфир бесплатно или он его покупает. Уверена, что он может себе это позволить — особенно в ночные часы, когда боль и бессонница не дают старикам уснуть. Его шоу состоят наполовину из чудесных исцелений, наполовину — из сбора пожертвований.

— Внука ему почему-то исцелить не удается, — заметил я.

Тина вытащила руку из мешочка — пустую. На какое-то время она забыла об игре — к счастью для ее беспомощных соперников. Глаза ее сверкали.

— Ты не знаешь об этой истории? Обычно я не верю слухам, но… — она понизила голос и заговорила заговорщицким шепотом. — Но раз уж ты их встретил, могу рассказать.

— Да, пожалуйста.

Кажется, на один из вопросов — как Энни и Майк оказались вдвоем в большом доме на одном из самых роскошных пляжей Северной Каролины — я уже получил ответ.

Летний домик дедули Бадди, купленный и обслуживаемый за счет пожертвований.

— У него два сына, — сказала Тина. — Оба занимают высокие посты в его церкви — то ли дьяконы, то ли пасторы, не знаю. Я не слишком-то сильна в этой псевдо-религиозной лабуде. А вот дочь… дочь — она другая. Увлекалась спортом. Ездой верхом, теннисом, стрельбой из лука. Вместе с отцом охотилась на оленей. Участвовала в уйме соревнований по стрельбе. Все это оказалось в газетах, когда начались неприятности.

Теперь стало понятно, откуда взялась надпись на футболке.

— Когда ей исполнилось восемнадцать, она буквально пошла вразнос — так, по крайней мере, считал отец. Она поступила в светско-гуманитарный колледж, да и вообще, судя по всему, была не слишком покладистой дочерью. Сначала бросила спортивные соревнования, потом сменила церковные собрания на вечеринки, спиртное и парней. А еще… — Тина вновь понизила голос. — Она курила травку!

— Господи, — сказал я. — Только не это!

Миссис Шоплоу с укоризной посмотрела на меня, но Тина ничего не заметила.

— Да! Именно! О ней начали писать — таблоиды, потому что она была красивой и богатой, но в основном из-за того, что ее отец — знаменитость. Заблудшая, вот как они ее называли. Мини-юбки, хождение без лифчика — настоящий скандал для отцовской церкви. Ну, ты же знаешь этих фундаменталистов — их принципы берут свое начало в Ветхом завете: праведным спасение, а грешникам проклятье до седьмого колена. А ведь она не просто сходила на пару вечеринок, — глаза Тины теперь выглядели такими огромными, что, казалось, еще немного — и они выпадут из глазниц и скатятся по щекам. — Она вышла из Национальной стрелковой ассоциации и вступила в Американское общество атеистов!

— Ого. Об этом тоже написали газеты?

— Само собой! Никто не удивился, когда она забеременела, а когда ребенок родился, у него обнаружили болезнь… церебральный паралич, кажется…

— Мышечная дистрофия.

— Как бы там ни было, однажды ее отца спросили о внуке — и знаешь, что он ответил?

Я покачал головой, но подумал, что могу сделать предположение, недалекое от истины.

— Он сказал, что господь карает грешников и неверующих. Что его дочь не является исключением и что, может, болезнь сына вернет ее в лоно церкви.

— Думаю, этого не случилось до сих пор, — сказал я, вспомнив лицо Иисуса на змее.

— Не понимаю, почему люди используют религию для того, чтобы причинять друг другу боль — ее в нашем мире хватает и без того, — сказала миссис Шоплоу. — Религия должна успокаивать.

— Он просто старый резонер и самодур, — сказала Тина. — Неважно, сколько у нее было мужчин и сколько косяков она выкурила. От этого она не перестала быть его дочерью, а мальчик — его внуком. Я видела его пару раз в городе, в инвалидном кресле или в тех скобах, которые нужны ему для ходьбы. Очень милый мальчик, а она… она была трезвой. И в бюстгальтере.

Она сделала паузу, пытаясь вспомнить.

— Вроде бы.

— Ее отец может измениться, — сказала миссис Шоплоу, — но я в этом сомневаюсь. Юноши и девушки могут повзрослеть, а вот старики и старухи становится лишь старше, и с каждым годом все сильнее укрепляются во мнении, что правда на их стороне. Особенно если они чтят Писание.

Я вспомнил, что иногда говорила моя мать.

— Цитатами из Писания может изъясняться и дьявол.

— Причем самым приятным голосом, — мрачно согласилась миссис Шоплоу. Но тут ее лицо посветлело. — Тем не менее, преподобный Росс все еще позволяет им жить на Бич-роу. Должно быть, считает, что кто старое помянет — тому глаз вон. Может, до него дошло, что она тогда была всего лишь молоденькой девчушкой. Может, ей даже голосовать еще не разрешалось. Дев, твой ход.

Я составил слово «горе». Семь очков.

Трепку мне задали безжалостную, но — едва Тина Акерли разошлась на полную катушку — весьма недолгую. Я вернулся в комнату, сел на стул у окна и попробовал присоединиться к Фродо и Сэму на пути к Роковой Горе. Не получилось. Закрыв книгу, я уставился сквозь залитое дождем окно на пустынный пляж и серый океан. Зрелище довольно унылое, и обычно в такие минуты мои мысли возвращались к Венди. Где она сейчас, что делает и с кем? Я вспоминал ее улыбку, падающие на щеку волосы, мягкие полукружия грудей под одним из ее многочисленных шерстяных свитеров.

Но не сегодня. Вместо Венди я думал об Энни Росс и внезапно понял, что, похоже, неслабо в нее втюрился. Ничего, конечно, у нас не выйдет — она ведь на десять лет меня старше, а то и на все двенадцать — и от этого становилось еще хуже. А может, и лучше — ведь безответная любовь имеет свои прелести в глазах молодых людей.

Миссис Шоплоу предположила, будто эннин святоша-отец решил оставить все неурядицы позади, и я подумал, что, может быть, она и права. Я слышал, что внуки смягчают упрямых стариков, и что он, возможно, захотел узнать мальчишку получше, пока не стало слишком поздно. Он мог узнать (от одного из своих людей), что Майк хоть и калека, но очень умный мальчик. А еще до него могли дойти слухи, что у Майка, по выражению мадам Фортуны, «дар видения». А может, мне просто пора избавиться от розовых очков. Вдруг мистер Огонь-и-Сера разрешил дочери воспользоваться домом за обещание держать язык за зубами, не щеголять больше в вызывающих миниюбках и не курить травку, пока он совершает такой важный переход от радио к телевидению?