Валентин Курицын - Томские трущобы

— Стой, земляк, — живо заговорил черкес, соскакивая с телеги, — погоди маленько. Нет ли у вас огонька прикурить. — говоря это, он быстро подошел к пролетке и вытащив из-за пазухи револьвер, направил его на опешивших седоков.

В тот же момент Козырь, выскочив на дорогу, схватил под уздцы лошадь извозчика. Все это произошло так быстро и неожиданно, что Махаладзе не успел даже моргнуть глазом. Он замотал вожжи на облучок телеги и нерешительно замялся на месте, не зная, что ему делать.

Артельщики соскочили с пролетки в противоположную сторону.

— Держи коня! — крикнул Козырь, бросаясь вперед и на ходу вытаскивая револьвер.

Махаладзе сильно дернул за вожжи. Лошадь сделала неловкое движение и пролетка перевернулась.

— Бросай револьвер, тебе говорят, ты, — ухватился Козырь за руку одного из артельщиков, попробовавшего сопротивляться.

После короткой борьбы Козырю удалось обезоружить своего противника и сильным толчком бросить его на землю.

Второй артельщик, соскочив с пролетки, отбежал немного в сторону и как-то странно топтался на месте, прижимая левой рукой объемистый кожаный портфель, а правой шаря в кармане оружие.

Черкес медленно приближался к нему, спокойно наводя револьвер.

Махаладзе все еще держал за вожжи испуганную лошадь. Из-за перевернутой пролетки перед ним промелькнуло бледное растерянное лицо Кочерова.

В то же мгновение раздался резкий револьверный выстрел. Другой, третий.

Артельщик, в которого стрелял черкес, грузно повалился в снег своим туловищем, как-то нелепо взмахнув руками. При падении фуражка соскочила с его головы и откатилась в сторону к ногам лошади.

Первый из артельщиков, пользуясь тем, что никто не обращает на него внимания отполз в сторону, вскочил на ноги и пустился бежать по направлению к пересыльной тюрьме.

— Убежал, ну черт с ним, догонять не стоит, посмотрел ему вслед Асан, заряжая револьвер.

— Кладите чемодан в телегу. Живее! — крикнул он, обращаясь в сторону своих сообщников.

Кочеров и Егорин торопливо принялись исполнять это приказание.

Лошадь Кочерова, запряженная в телегу, напуганная звуками выстрелов, начала биться. С уст черкеса сорвалось злобное ругательство. Время было дорого, нельзя было терять ни одной минуты. Со стороны города к месту происшествия приближался извозчик, — кто-то, очевидно, ехал на вокзал.

— Ну, скорее, вы шевелитесь! Возьми ее, Сенька, под уздцы!

Лошадь фыркала и пятилась назад, пугаясь чужого человека.

— Караул, грабят! Убивают! — донеслось со стороны остановившегося экипажа.

Неожиданные свидетели разыгравшегося злодеяния не осмеливаясь активно вмешаться, ограничились только криками о помощи.

Иван Семенович, после того, как чемодан был положен на телегу, распутал вожжи и, уже не отдавая отчета в своих поступках, забыв о выработанном плане и об участии своих товарищей, вскочил на телегу, ударил коня, закричал…

Егорин последовал его примеру.

Лошадь, послушная голосу своего хозяина, понеслась с места в карьер.

Лицо Асана исказилось судорогой и бешенством.

— Собаки, — прокричал он, увидев измену своих сообщников. — Беги, парень, уноси ноги!

Последнее восклицание относилось к Махаладзе. Тот не заставил повторять это приказание и, как молодой олень уходящий от своих преследователей, бросился бежать.

— Садись, Семен! — крикнул черкес товарищу, прыгая в пролетку, на которой приехали Кочеров и Егорин. — Портфель захвати, может, деньги там! вспомнил он.

Молчавший возница, беспристрастно наблюдавший все время за происходящим, повернул лошадь к городу, шевельнул вожжами и свистнул.

На месте разыгравшейся драмы остались перевернутая пролетка, извозчик, онемевший от страха, и неподвижный труп убитого артельщика.

Все выше описанное нами произошло за десять минут времени, но, когда пролетка с Асаном и Козырем приблизилась к черте города, из домов уже высыпал народ. Образовалась погоня… Но, к счастью, для наших героев преследователи были пешие и не были в состоянии преградить путь беглецам.

Пролетка нырнула в один из узеньких переулков и скрылась из глаз толпы.

Посмотрим, как удалось скрыться Кочерову и Егорину.

Свернув с дороги на пустырь, отделяющий городские постройки от кладбищенской ограды, они долго колесили по городским окраинам, пока не попали в переулок, в котором им не встретилось ни души.

— Куда поедем-то, — спросил Кочеров, начиная оправляться от пережитого волнения. — Домой ехать нельзя, живо сцапают.

— Чемодан-то больно велик, с ним надо разделаться, — добавил Егорин.

И тут же накинулся на Кочерова.

— Ремни из тебя резать надо, сволочь! Пошто коня зря угнал! Весь план перепутал. Место было приготовлено, куда ехать. Теперь туда не попадешь. Одно разве к Орлихе поехать!

— И то правда! — согласился Кочеров. Он шевельнул вожжами.

— Ну, Ванька, не сносить нам своей головы, ежели да засыплемся!

— Одно слово — петля! — беззвучно уронил Кочеров, вновь поддаваясь чувству страха, нахлынувшему на него при словах Егорина.

Тот, очевидно, понял настроение Кочерова и, хлопнув рукой по чемодану, вызывающим тоном произнес:

— Была, не была! По крайности денег-то куча.

Перспектива сделаться обладателем двадцатитысячного состояния и не далее как сегодня приободрила Кочерова.

— Ну, бог не выдаст, свинья не съест! — пробормотал он, погоняя лошадь.

На дворе Орлихи их ожидало новое разочарование: хозяйки квартиры не было дома. На их звонок вышла какая-то девочка в засаленном платье и пропищала, кутаясь в рваный платок:

— Тетеньки нету дома. Оне в гости ушедши.

Сообщники обменялись взглядами.

— Вот всегда так, — с отчаянием в голосе произнес Кочеров, заворачивая лошадь. — Куда мы теперь поедем.

Егорин пропустил мимо ушей негодующее замечание Кочерова. Сознавая всю опасность создавшегося положения, он старался найти какой-нибудь выход.

— К тебе попрем, — наконец решил он.

— Куда ко мне, — недоуменно отозвался Кочеров.

— Да в женины дома, в трактир. Ну, шевели руками! Чего замерз, что ли!

Девчонка все еще вертелась на крыльце. Ее детское воображение было заинтересовано этими двумя прилично одетыми людьми с такими испуганными лицами и растерянными движениями.

— Ай-ай, поклажу-то выронили, — крикнула она тоненьким голоском, увидев, как от неловкого положения Кочерова телега зацепилась за крыльцо и опрокинулась.

— О, чтоб тебя, черт! — выругался Егорин, поднимая чемодан.

— Да куда мы его там спрячем? — растерянно шептал Кочеров, выезжая за ворота.

— А вот к Андросихе заедем. У нее ведь каретники пустые, биржи она теперь не держит, у ней и спрячемся в каретнике. Ты уж молчи только, да мне поддакивай, а я уж знаю, что говорить.