Валентин Курицын - Человек в маске

…Ранняя сибирская весна… Чудный безоблачный день. Солнце поднялось уже высоко. Его золотые лучи льются с голубого неба на темную зелень хвойного леса. Высокие, развесистые сосны, густые пихты и стройные лиственницы тесно переплетаются ветвями и кидают густые тени… Неясный таинственный полумрак стоит под этим хвойным шатром… Кой-где среди леса выглядывают белые лепестки подснежников, темные лепестки фиалок — «кукушкиных слезок» — так их называют сибиряки…

На одной из лесных полянок, значительно расширенных вырубкой, чернеется ряд построек, обнесенных высоким заплотом. Это типичная сибирская заимка. Все здания построены из крепкого «кондового» леса. Окна снабжены ставнями с тяжелыми железными болтами. В ставнях и наружных дверях прорезаны небольшие амбразуры, через которые можно с удобствами отстреливаться от нападения…

Заплот утыкан гвоздями. Крепкие массивные ворота замкнуты на цепь. Через весь двор протянуты веревки с блоками для собак. Весь внешний вид заимки говорит, что обитатели ее хорошо приготовлены ко всем неожиданностям, столь частым при жизни в таежной глуши. Тот, кому пришлось бы, бродя по лесу, случайно натолкнуться на эту заимку, без сомнения подумал бы, что он видит перед собой разбойничий притон, жилище лихих людей. А если не так, то место, где изготовляются фальшивые «красноярки» и находят приют варнаки. Такое предположение могло перейти в уверенность, если бы мы заглянули в одну из жилых построек заимки. Это мрачное помещение с низким потолком, с окнами, пропускающими столь мало света, что едва можно рассмотреть закоптелые стены, увешанные оружием, винтовками, дробовиками, рогатинами…

В описываемый день заимка, казалось, вымерла: ни души не было видно ни на дворе, ни в помещении, служившем арсеналом… Поднимемся на крыльцо другого дома, расположенного в глубине двора. Пройдем высокие темные сени и заглянем в комнаты. Никто не встречает нас и мы можем беспрепятственно произвести внутренний обзор дома. Здесь оригинальная богатая обстановка: мягкая мебель, дорогие ковры, курительные столики с золотыми инкрустациями, чередуются с медвежьими и волчьими шкурами. Это трофеи охоты висят по стенам, разостланы по полу. Стены комнаты затянуты сукнами под цвет мебели. Дорогие японские веера, картины в золотых брегетах, статуэтки и масса безделушек говорят, об изящном вкусе обитателей таинственной заимки. Мы заходим в столовую. В углу — большой, орехового дерева буфет, посреди комнаты длинный обеденный стол. Очевидно, что здесь только что позавтракали: еще не успел застыть соус на тарелках, серебряный кофейник, стоящий на спиртовом таганчике, еще горяч…

Среди блюд с остатками кушаний возвышаются бутылки: лафит, рислинг, английская горькая. Очевидно, хозяева имеют хороший погреб. Но где же они сами? Идем дальше… Теперь мы в женской спальне. Это прелестное гнездышко, умелыми руками созданное для жилища молодой красавицы. Здесь все напоминает о любви и неге. Тонкий, возбуждающий аромат духов, пушистые ковры, в которых тонет нога, широкая кровать под бархатным балдахином, покрытая снежным стеганым шелковым одеялом, — все это манит к наслаждениям. В углу громадное трюмо, перед ним туалетный столик… Посреди комнаты, на мягком кресле, брошен шелковый пеньюар, весь пропитанный запахом духов. Но где же она? Обитательница этой комнаты? Кто она, эта таинственная красавица? Здесь, как и во всем доме, пусто, тихо, точно в заколдованном замке спящей царевны.

…Вот еще одна комната. Заглянем в нее. Здесь темно, как в могиле. Когда наши глаза несколько освоятся с темнотой, мы увидим голые стены и на полу комнаты распростертого человека. Это мужчина. Судя по фигуре — могучего телосложения. Он лежит неподвижно, как труп. Мертв он или только спит? Руки и ноги его связаны широкими кожаными ремнями. Нужна сила Самсона, чтобы разорвать эти путы. Он не спит. Глаза его открыты и устремлены вверх. Мрачное отчаяние светится в его неподвижном взоре. К нему не проникает ни один солнечный луч… Утро ли теперь на дворе, ночь ли — он не знает… Вчера после последней пытки он потерял сознание и не может теперь точно определить время. Сколько уже суток находится он в этой комнате, несчастный также не знает. Порою ему кажется, что он сходит с ума. При этой мысли все его тело обливается холодным потом. Но железная воля берет верх и он успокаивается… Нет! Враги не вырвут его тайну! Он лучше умрет! Правда, пытка, которой его подвергают, мучительно тяжела… О! Он перенес бы голод и жажду, любую боль! Но это, это… слишком мучительно.

— Оборотный в угол!

Белый точеный шар с треском упал в лузу…

— Хороший удар! — вырвалось у маркера одобрительное восклицание.

— Кажется, у вас партия!

— В любом — партия, — подтвердил маркер, пересчитав шары.

— Семерку, в последнюю дуплетом! — заявил один из играющих, молодой человек с тщательно выбритым сухощавым лицом, с маленькими, старательно закрученными усиками, одетый в прекрасно сшитый сюртук, со значком горного инженера в петлице.

Заказанный шар был сделан красивым, артистическим ударом.

— Партия! — бесстрастно провозгласил маркер.

— Хотите на квит? — небрежно спросил господин в сюртуке.

Его партнер, стройный, высокого роста юноша, с красивым бледным лицом, носившим следы утомления и бессонных ночей, бросил свой кий и комическим жестом взъерошил свои темно-каштановые волосы.

— Будет с меня! — добродушно улыбнулся он, подходя к своему счастливому сопернику. — Спасибо за урок. Откровенно вам признаюсь, такой игры, как ваша, я еще не видывал. Позвольте познакомиться!

Господин в сюртуке церемонно поклонился и, отвечая на рукопожатие, назвал себя:

— Станислав Андреевич Гудович… горный инженер.

Юноша бесцеремонно просунул свою руку под локоть Гудовича и отвел его в сторону от биллиарда.

— Вы, вероятно, приезжий, — развязно заговорил юноша, — иначе вы бы знали меня. Пред вами до некоторой степени знаменитость томская, «король биллиардной игры», так меня здесь называют.

Глаза Гудовича блеснули ироническим огоньком.

— О, я в восторге от нашего знакомства и горжусь своей случайной победой над столь хорошим игроком.

…По-русски Гудович говорил совершенно правильно, без всякого акцента. Его прекрасные светские манеры были преисполнены мягкой учтивости. В уверенном тоне речи слышался человек опытный, видавший виды.

— Э, пустяки! — беспечно махнул рукой юноша. — Правда, я играю недурно, но по сравнению с вами — ни к черту не годен! Благодарю свою судьбу, что так дешево отделался: ведь вы могли лишить меня всего наличного фонда! У нас, в Томске, пока публика не узнает вашей игры, вы можете сделать хорошие деньги…