Владимир Кочергин - Судьбы, как есть

— А вы что, бываете на докладе у Главкома?

— Да, каждый день в 17 часов выхожу с коротким докладом по спецподразделениям и параллельно отправляю кодограмму, — спокойно ответил Кудрин.

Тяжнин задумался, видя теперь, что перед ним человек, который все тут знает, имеет постоянный контакт с серьезным начальством, и он быстро, сняв перчатку, протянул свою руку Кудрину. Кудрин ответил рукопожатием, но про себя отметил высокомерие офицера Генштаба: «Неужели, трудно было поздороваться по-человечески сразу?» Кудрин решил расставить точки соприкосновения и, глядя в глаза Тяжнина, сказал:

— Я вам, Валерий Иванович, скажу так, что без взаимного доверия нам не удастся обеспечить слаженных действий операции, в которой я тоже буду принимать участие. Разная подготовка спецназа и разных структур без предварительного взаимодействия, а его не было, это я знаю точно, добавит нам дополнительные трудности, и мы должны первыми иметь четкое понятие о решении проблем, не говоря о взаимном уважении и доверии.

— Вы обиделись?

— Не на что пока, просто у меня такой характер, я профессионал-разведчик и до Внутренних войск служил в армейской разведке.

— Это хорошо, но у нас на солидную подготовку не было ни какого времени. Мы не имеем права ждать, когда духи первыми нанесут удар. Хватит нам заниматься зачистками, ловить их за обрубленные хвосты. У нас есть немного времени, на КП Ханкалы, доработаем, — уверенным тоном сказал Тяжнин.

— Хорошо, вам видней. Давайте проедем к вагончикам и, пока идет загрузка, попьем чаю.

Тяжнин согласился, но полковника Берестова не пригласил, а отправил его контролировать загрузку войск на вертолеты.

Через час «Ми-26» и сопровождающие его два боевых вертолета вылетели в Ханкалу, а еще через двадцать минут пошла такая же тройка с битком набитыми отсеками бойцов и военным скарбом. Тяжнин, Берестов и Кудрин сидели рядом в первой ведущей восьмерке, но мысли у них были разные. Полковник Кудрин гадал, зачем ему приказано по прибытии на Ханкалу сразу же идти к контрразведчику, Уваров должен его встретить и сопроводить. Тяжнина одолевала одна мысль: по реализации страшного плана, а главное — он так и не понимал, как можно будет ему «свалить» в случае провала или в жарком бою, где «духи», рядовые «духи» в упор не знают, кто дал им возможность безнаказанно расстрелять элиту российской армии и МВД — «Спецназ».

Полковник Берестов хотел, чтобы командующий группировки при распределении офицеров разделил их с Тяжниным, уж больно неуютно ему было при встрече с Кудриным, как повел себя высокомерно Валерий Иванович, а также его ненужная суета при подготовке плана, Тяжнин достал всех своими придирками и лишними совещаниями, на которых и могла пойти утечка секретной информации. Генерал Цветков никогда так не работал. Как же им теперь всем не хватает Владимира Ивановича, а на его фоне и Тяжнин выглядел грамотным и деловым замом, а вот когда двое суток он собирал совещания и на них задавал много ненужных вопросов, то, в конце концов, дотянул работу до самого вылета в Чечню. Распоряжения в войска были отправлены очень поздно, и говорить о каком-то взаимодействии можно будет только в Ханкале. От этого у Берестова на душе было очень неспокойно. Раньше бывало, вылетая с Цветковым, такого волнения у него не было никогда, а тут все зыбко и шатко, даже тревожно.

Вторая тройка вертушек прибыла на два с половиной часа позже, хотя из Моздока поднялась через двадцать минут за первой ушедшей тройкой. Командующий группировкой по прибытии первой партии сразу приступил к работе, объявив на совещании, что вторая партия получит свою задачу позже.

Кудрин после совещания сразу зашел в палатку к начальнику контрразведки, которого он знал еще с того времени, когда они вместе принимали участие по освобождению из плена Егора Зеленина и его командира взвода. Полковник после приветствия, сразу, сказал такое, что у Кудрина похолодело под мышками. Главное — он будет теперь лично сопровождать полковника Тяжнина как телохранитель во время проведения всей операции.

— Вот это птица! Подумаешь, офицер Генштаба. До чего мы докатились с этой демократией и буржуазией, — подумал Егор Кудрин и, выйдя от контрразведчика, направился в палатку к майору Уварову, который уже накрыл стол и с нетерпением ждал своего начальника.

В целом все, кто знал, когда вышли вертушки из Моздока, начинали задавать вопрос между собой: «Где вторая группа?» Но никто не мог ответить на этот вопрос, а у диспетчерской и связистов выставили спецохрану. Те, кто хорошо знали жизнь в лагере на КП и имели любознательный характер, сразу поняли, что тут что-то не так.

Кудрин после короткого ужина уединился с майором в отдельную палатку-спортзальчик, и там обговаривали завтрашние действия под Гудермесом. Услышав гул вертолетных двигателей и винтов, они вышли из палатки, и пошли на КП. Встретив группу бойцов спецназа Уварова, Кудрин спросил:

— Кто из наших на встрече? Как пойдет выгрузка?

— А кого встречать? Вертушки почти пустые пришли, — доложил один из бойцов.

— Объясните, Егор Олегович, что за маневры?

— А ничего особенного. Наверно, их разгрузили на севере Грозного, у аэродрома Северный.

— А, понятно. Спецрейс?

На самом деле на этих вертолетах в течение двух дней поставили и опробовали новую аппаратуру ночного видения, с хорошей разрешающей способностью видеть ночью. Поэтому вторая группа, подлетая с севера к Гудермесу, за 15 километров выключила на бортах все опознавательные знаки, мигалки и фонари, оставив только шум винтов и двигателей. Приземлились и выгрузились удачно, от ближайшего населенного пункта за десять километров до Гудермеса, и тогда вряд ли кто мог понять, что это за техника села на поле, а через пять минут снова исчезла в небе. Об этой выгрузке заранее знал в Москве только один человек, генерал Воронов. О самой операции и сегодня мало кто знает. Подробности ее проведения почему-то не сохранились, отчеты, и сам план операции в архив не поступали. Разбора никто не проводил. Настоящий план был в голове только одного человека, и указания исполнители получали через проверенных и надежных людей, как правило, в устной форме или по засекреченной связи. Несмотря на имеющиеся потери, а на войне без них не бывает, эта операция была проведена удачно. Так считала контрразведка и генерал Воронов.

Более ста двадцати человек высоко подготовленных бойцов и офицеров ГРУ, морская пехота и еще 15 человек без всяких опознавательных знаков остались в чистом поле, припорошенном легким снегом, и небольшим морозцем в пять градусов. Выставив боевое охранение и разведдозоры, старший отряда полковник Рысенко Сергей Иванович — Герой России, вызвал к себе старших боевых групп и поставил задачу на дальнейшее действие.