Владимир Кочергин - Судьбы, как есть

Марков посмотрел на часы, прошло всего две минуты, а кажется, целая вечность. Вдруг в таком нервном состоянии он увидел в зеркале заднего вида идущего почти прямо на них человека, кажется, это была девушка, а в руках она держала лыжи и лыжные палки. Марков, не говоря ни слова генералу, открыл дверь и бегом устремился к идущей ему навстречу девушке. Цветков все сразу понял, но, оглянувшись, увидел, как Марков уже подбежал к идущей на них лыжнице.

— Неужели подставили, и сейчас начнется, — подумал Цветков и быстро вытащил свой пистолет и снял с предохранителя.

— Девушка, здравствуйте! — сказал запыхавшийся Марков, а сам уже успел переложить пистолет из кобуры в правый карман куртки и снять с предохранителя.

Девушка испуганно глянула на Маркова, остановилась. Марков, когда понял, что руки у нее заняты палками и лыжами, а оглядев все быстро в секторе ее появления, понял, что, скорей всего, это обыкновенная лыжница, не могли их противники так быстро придумать «лыжницу-киллера».

— Здравствуйте! — удивленно ответила девушка.

Марков внимательно глянул в ее глаза и увидел такое красивое лицо, ее такие выразительные и умные глаза, эти раскрасневшиеся щеки и вдруг на миг забыл, зачем он оказался перед этой лыжницей в красно-белом костюме. А когда девушка улыбнулась растерявшемуся матерому сыщику, то у Маркова сработало что-то такое в его зачерствевшей душе, что он даже не сразу нашелся, что говорить дальше, вспомнив главную задачу: не допустить никого до машины Зоба.

— Вы спортсменка? — спросил он.

— Нет, что вы, я просто немного покаталась и иду домой.

— А вы не могли бы изменить маршрут своего возвращения, ну, скажем, обойти эту хоккейную коробку с левой стороны, — настаивал Эдуард.

— Я, конечно, обойду, если вы этого хотите, — покорно сказала девушка. — Но ради любопытства, почему я не могу пройти в десяти шагах вон по той тропинке к своему дому?

— Понимаете, вон в той машине потек бензобак, и бензин сейчас находится под «Мерседесом», а водитель устраняет течь в баке, и если вдруг малейшая искра, то может взорваться бак и взлетит машина, а вы будете проходить рядом, и в этот момент взорвется. Мы сами отъехали назад, чтобы не рисковать, а вот я выступаю в роли постового, чтобы таких, как вы, не подпустить к «раненой» машине.

— Какой вы предусмотрительный и лиричный, к машине, как к человеку. Ладно, если надо, я тогда пойду, — сказала девушка и, еще раз улыбнувшись, стала отходить от капитана.

Марков все-таки не удержался и решил хоть что-то, да узнать о ней.

— Простите, а как вас зовут? — спросил он.

Девушка остановилась и сказала:

— Зовут меня просто Даша! А Вас?

— А меня Эдуард, — быстро выпалил Марков и тут же добавил: — Я таких красивых, как вы, в жизни не встречал.

— Ничего, встретите еще, — улыбнулась снова Даша и пошла, обходить хоккейную коробку.

Марков не мог понять, почему в такой сложной обстановке он, увидев Дашу, вдруг забыл обо всем. Ну, было в этой девушке что-то такое доброе, красивое и простое, как ее имя, а что, если Марков вдруг влюбился с первого взгляда? И он ничего не придумал, как догнать Дашу и спросить:

— Сжажите, Даша, где я могу вас найти?

— Меня искать не надо, я работаю в Сбербанке этого района. Прощайте, «постовой», — сказала, улыбаясь, Даша.

— Прощай, — буркнул себе под нос Марков и побежал к машине, где, как на иголках, сидел Цветков.

— Эдик, ты, что там лясы развел с девчонкой? На тебя это не похоже.

— Я, зато придумал, что говорить, если снова кто пойдет на нас, — сказал Марков.

— Сколько прошло времени? — спросил Цветков.

— Шесть минут, — глянув на часы, сказал Эдуард.

— Ну, что же он тянет?

— Владимир Иванович, успокойтесь, я думаю, Фомич все сделает, как надо. Есть такое предчувствие.

А еще через три минуты дверь машины Зоба распахнулась, и выглянувший Фомич помахал рукой к себе. Первым вылетел, как пуля, Цветков и через несколько секунд уже заглядывал в открытую дверь «Мерседеса». Марков, закрыв свою машину, спокойно осмотрелся по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, сел на сиденье переднего пассажира Зобовского «мэрса».

Первое, что он увидел в полуразваленном дипломате, это деньги, пачки долларов. Рядом, возле раскуроченного дипломата, лежала черная глянцевая папка.

— Деньги, понятно, а вот что в папке? — тихо спросил Марков.

— Я ее пока не открывал, — ответил Зоб и добавил: — Ну-ка, опер, открой, — и он передал папку Эдуарду.

Марков быстро снял крепления с уголков и открыл папку. В ней лежали четыре листа печатного текста и конверт. В конверте два круглых диска к компьютеру.

— Изучать и оставаться здесь нельзя, тем более нас уже кто-то посетил, я мельком видел, что ты, Эдик, с кем-то разговаривал. Предлагаю взять по пачке на мелкие расходы, так как покойному эти деньги уже не нужны. Владимир Иванович, надо пересчитать деньги и, если вы согласитесь, то я заберу их в свой сейф, а потом будете принимать по ним решение. Вы забираете бумаги, изучаете, и сразу надо все откопировать. Эдик, то, что тебе нужней. Но будьте внимательны, — закончил Фомич.

— Фомич! — сказал Цветков, — Я завтра должен лечь в госпиталь Вишневского, послезавтра у меня в отделении мы найдем место, где порешать судьбу содержимого портфеля, подъедите к 15 часам, я встречу.

У Зоба уже был приготовлен простой солдатский вещевой мешок, в который он сам быстро побросал пачки со стодолларовыми купюрами и объявил:

— Сто пачек без наших трех. Лимон! Лимон зелени, господа, — завязал вещмешок и быстро закрыл его в багажнике своего «мэрса». Вернулся и сразу, загрузив остатки от дипломата в пакет «Чибо», передал Цветкову.

— Владимир Иванович, не переживай, я доеду, как надо, и позвоню сразу, а вы выбросите аккуратно дипломат и срочно езжайте к вам, Владимир Иванович, домой и смотрите документы. Все потом только в голове, а диски и листы в сейф и никому ни слова. Эдик, навести в госпитале завтра своего друга Бутова и одессита Якова. Я съезжу к Егору. На завтра никаких переговоров, затихаем. Конечно, если вы накопаете срочную информацию, то тогда по календарю о встрече. Плохо, что много не накатишь сегодня. А стрессик этот не мешало бы приглушить, — сказал Зоб, улыбаясь.

Марков аккуратно положил диски во внутренний карман пиджака, из папки забрал и свернул четыре листа, и положил их во внутренний карман куртки. Потом Марков пожал руку Фомичу и сказал:

— Спасибо, товарищ полковник! Вы действительно профи во всем. Фомич, я преклоняюсь и желаю удачи! Пока.

— Фомич! Ты меня прости, что так все получается, но теперь все. Я с завтрашнего дня не боец, я пока в машине ждал этого разминирования, у меня давление, наверное, поднялось выше крыши. Спасибо тебе, дружище, за все, — и Цветков крепко пожал руку тому, кто сейчас мог бы и не быть здесь в таком добром здравии и настроении.