Владимир Турунтаев - Методом исключения

Те пошли по дорожке, уселись прямо на снегу, стали выпивать и закусывать, а мы из-за деревьев за ними наблюдали. Потом они чего-то стали драться. Васька сказал: «Этот вертухай отпил и отъел свое». Я спросил: «Как это?» — «А сейчас увидишь». И пошел к ним. Я думал, он их разнять хочет. А он с этим, в кожане который, схватился. Когда я подбежал, Васька уже вытирал свой нож об него…

— Хохлов его своим ножом ударил?

— Своим.

— А второй, Шаров, где в это время был?

— Пластом лежал в снегу. Вырубился. И нож в руке. Я этот нож у него забрал, хотел себе оставить, а Васька отобрал его у меня, вымазал в крови и сунул в карман тому… Как его?..

— Шарову?

— Ага. Потом я приложил ухо к груди мужика, а Васька говорит: «Не слушай, он уже готов!» Я и не стал слушать. Потом Васька достал из его пиджака бумажник, заглянул в него и сказал: «Порядок!» И это… сунул его себе за пазуху.

— А Шаров лежал на снегу?

— Нет! Мы уже собрались уходить, а он как вскочит и бежать. «Ну все, заложит он нас!» — говорю я Ваське. А Васька: «Не боись, перышко-то у него в кармане! Да и бухой он, а проспится — и вовсе ничего не вспомнит». Потом пригрозил мне: дескать, сболтнешь лишнее — разговор будет короткий, ты меня теперь знаешь!..

— После этого вы встречались с Хохловым?

Роман помотал головой:

— Не, больше он не приходил к нам!

— Ты кому-нибудь про этот случай рассказывал?

— Только Нинке. Она тоже велела держать язык за зубами. «И не бери себе ничего в голову, — сказала. — Раз ты сам не убивал, то и вины твоей тут нет». Легко сказать…

Орехов понимающе покивал.

— Значит, Хохлов забрал только бумажник с деньгами и документами? Или все-таки прихватил пальто и шапку?

— Не, он только хотел снять кожан, да увидел дырку и сказал: «Ну его!»

— Какую дырку? — не понял Орехов.

— А которую ножом… И подкладка была в крови.

— Точно не снимали пальто? — Орехов пристально вглядывался Роману в глаза.

Роман поежился под его взглядом и снова мотнул головой:

— Не… Я только пуговицы расстегнул. Ну он велел, чтобы подкладку посмотреть. И еще я сердце хотел послушать…

— Когда уходили, пальто, значит, было на Прохоренко?

— Ага, на нем так и осталось! А шапки сразу не было, еще раньше, видать, слетела…

Хохлова арестовали в тот же вечер в овощесовхозе, на квартире Клавдии Опенкиной. При задержании, в котором участвовали, кроме Орехова и Бородина, еще начальник уголовного розыска с двумя омоновцами, преступник сопротивления не оказал.

Здесь же, на квартире Опенкиной, при обыске были обнаружены похищенный у Прохоренко телевизор с нацарапанной на днище меткой — числом, составленным из дня, месяца и года рождения хозяина, а также пара дамских сапог, опознанных вдовой Прохоренко.

Хохлов признался в совершенном грабеже, однако заявил, что действовал один, без сообщников.

— Получается, что это вы сами представились гражданке Прохоренко врачом и затем сообщили ей, что муж ее доставлен в больницу с инфарктом? — спросил Орехов.

— Сам! — не моргнув глазом ответил Хохлов.

— Вы знали, что самого Прохоренко в это время нет дома?

— Так я ж его две недели пас! — убежденно проговорил Хохлов. — За каждым его шагом следил.

Орехов хмыкнул.

— Где же он был этой ночью?

— Известно где, — ухмыльнулся Хохлов. — У бабы.

— Вы ее видели, эту женщину?

— Ясное дело, видел!

— Видели, как Прохоренко встретился с ней?

— Ну да!

— Где же именно произошла их встреча?

— На Эльмаше, на Шефской улице, дома через два от его кооператива.

— Где находится кооператив знаете?

— Ясное дело! — и Хохлов назвал адрес кооператива.

Бумажник Прохоренко при обыске не был найден — скорее всего, Хохлов от него избавился. Не исключено, что в бумажнике, помимо денег и паспорта, мог оказаться какой-нибудь документ с адресом кооператива. Или визитная карточка Прохоренко.

— Встретились — и что дальше?

— Дальше… Остановили машину, сели и поехали.

— Вы не проследили, куда именно они поехали?

— Бегом, что ли, я побегу за ними? Я к его дому сразу подался, до часу ночи там дежурил, с подъезда глаз не спускал. Ну и, значит…

— Решили, что Прохоренко уже не явится?

— Решил, да, — Хохлов принял подсказку.

— Но ведь Прохоренко мог вернуться домой и в половине второго, и в два.

— Конечно, мог, — согласился Хохлов. — Так ведь без риска ни одно дело не обходится, а то бы никто не попадался…

— С вами кто еще был?

— Никого не было! Один я…

— Ну-ну, не надо!

Что-то и впрямь было завораживающе жуткое в этих холодно мерцавших глазах на темном, словно закопченном лице с коротким ноздрястым носом и вздернутой верхней губой, отчего рот был постоянно приоткрыт. Такое лицо, раз увидев, уже вряд ли забудешь. Однако вдова Прохоренко уверенно заявила, что, разговаривая с врачом, видела в дверной глазок совсем другое лицо — круглое, широконосое, губастое…

— Опишите ваши действия, начиная с момента, когда вы приступили к осуществлению своего замысла. Каким образом вы совершили ограбление квартиры Прохоренко?

— Ну как… Очень просто: прямо тут, за углом, остановил машину…

— Что за машина?

Частник. «Жигуль».

— Вы с ним заранее условились?

Хохлов помотал головой.

— В глаза до этого не видел.

— И номера машины, конечно, не запомнили?

— А зачем?

— Так-так… — задумчиво покивал Орехов. — Незнакомый частник, значит, помог вам ограбить квартиру? Долго вам его пришлось уговаривать?

— Никто его не уговаривал, — сказал Хохлов. — Попросил подождать, пока за вещами схожу.

— За один раз все вынесли?

— А что было нести? В одной руке телевизор, в другой — чемодан.

— Как это вам удалось впихнуть в чемодан две шубы, видеомагнитофон и вдобавок еще две пары сапог?

— Какие шубы? — удивился Хохлов. — Какой магнитофон? Первый раз слышу!

— Ну к шубам мы еще вернемся, — легко отступил Орехов. — А сейчас мне хотелось бы вот что уточнить, — он выдержал паузу, чтобы подавить зевок. В то же время внимательно наблюдал за выражением лица Хохлова. — Два-три момента… — еще немного помолчал, порывшись в ящике стола. — Когда вы караулили Прохоренко на улице Шефской, вы в само помещение кооператива не заходили?

— Нет, — сказал Хохлов. — Что мне там было делать?

— Просто по улице прогуливались?

— Ну да. По другой ее стороне.

— Приблизительно, сколько часов вели наблюдение?

— В тот день?

— Да, непосредственно перед ограблением квартиры.

Хохлов хмурил брови, припоминая.

— Пожалуй, что часа три, а то и три с половиной, — ответил он наконец.

— В котором часу Прохоренко встретился с той женщиной?

— Да уже около семи.

— Значит, наблюдение вы начали вести самое позднее в половине четвертого вечера?