Андрей Анисимов - Призрак с Вороньего холма. Ужин с аристократом

В Пулкове лил проливной дождь. Спускаясь по трапу, Олег набросил свой пиджак на плечи Эллис, а сам, пока они добежали до автобуса, промок до нитки. Хорошо, что бумажник с документами и банковскими карточками сумел уберечь в кармане брюк. В очередь на паспортный контроль они с Эллис стояли вместе. Она достала платок и вытерла ему лоб и щеки от капель дождя.

В зале прилетов ее встречала очкастая девушка.

– Пока, Эллис. Удачи тебе…

– И тебе. Я догадалась, ты тоже солдат, как и мой муж.

– Да, и видишь, живой. Так что не волнуйся. И с твоим все будет отлично!

Пока он снимал в банкомате деньги, менял валюту и покупал карту для мобильного, дождик кончился. Частники предлагали свои услуги, но он дождался в очереди “Волгу” с шашечками. Пожилой питерский водила Голеневу понравился, и он забрался на заднее сидение. Водитель внимательно рассмотрел пассажира в зеркало и только после этого спросил:

– Куда едем?

– Пока не знаю.

– Приятно слышать. – Усмехнулся шофер, но с места тронул: – Надеюсь, в Питер?

– Давай в Питер. – Не возражал Голенев. На трассе он отследил, не увязался ли кто за ними. Но слежки не заметил.

– Надумал адресок? – Напомнил таксист, когда они въехали в город.

– Послушай, шеф, мне нужна тачка. Я бы купил машину по доверенности, чтобы с оформлением не возиться. Не знаешь, кто хочет продать? Можно не новую, но чтобы на ходу, и тысяч десять прошла без поломок.

– Смотря сколько дашь? А то и свою отдам.

– “Волгу” не хочу.

– А я тебе “Волгу” и не предлагаю. “Восьмерка” у меня в гараже. Но дешево не выйдет. Она у меня, как ласточка, садись и хоть во Владивосток.

– Сколько за ласточку?

– Пять штук баксов дашь, забирай.

– Какого года?

– Девяносто девятого. Но прошла всего сорок. И в гараже. Я больше на этой, а она для радости.

– Поддув, карбюратор?

– Классика, без наворотов. Но все путем. Я за машиной слежу. Кузов, как из магазина.

– Дорого. Скинь долларов пятьсот, договоримся.

– Не пойдет. Сигнализация, антикоррозийка, фары с галогеном. Дешевле мне нет смысла.

– Договорились.

– Не шутишь?

– Я похож на клоуна?

– Вроде нет. Но народ разный попадается…

Через два часа Голенев катил в сторону Москвы на своей машине. Продавец не обманул. Его “Восьмерка” дожила до второго владельца в заботливых руках. Расставаясь со своей “ласточкой”, хозяин с трудом сдержал слезу. Но за эти деньги ему светила новая машина, и упускать свой шанс старый питерский таксист не собирался.

Проехав Тосно, Олег прижался к обочине и позвонил Павлу. К телефону никто не подошел. Голенев посмотрел на часы. Стрелки показывали начало первого, и он подумал, что семейство Вислоуховых на работе. Трасса состояла из трех полос, позволяя обгонять грузовой транспорт и тихоходных водителей. Голенев поднажал. Стрелка спидометра задрожала на отметке сто тридцать километров. К четырем он уже поднялся на Валдай. Перекусив в придорожном кафе, снова позвонил в Глухов. Но в квартире Павла трубку по-прежнему не брали. Голеневу очень хотелось поговорить с Меджрицкой, но решил воздержаться. О его приезде в Россию, кроме Павла и Веры, знать пока никто не должен.

До Московской кольцевой дороги добрался около девяти вечера и, не заезжая в город, свернул на Восток. В половине одиннадцатого он уже гнал по Егорьевскому шоссе в сторону Глухова. К часу ночи понял, что глаза слипаются. Заехал на лесной проселок, отбросил сидение и отключился. Спал сорок минут. В четыре утра подкатил к Глухову. Но в город заезжать не стал. Спустился по песчаному накату к реке и притормозил в зарослях молодого ивняка. Сюда наезжали рыбаки со всей округи, и парковка его машины не могла привлечь внимания. Метрах в десяти Голенев заметил видавший виды “Запорожец”, а еще дальше “Ниву”. Рядом с вездеходом разглядел палатку и дымок от костра.

Отсюда до Вороньего холма быстрым шагом можно было добраться минут за сорок. Но Олег спешил оказаться у дома до восхода солнца и припустил бегом. Тропинка пролегла через заросли кустарника, иногда раздваивалась и петляла. Небо светлело, но внизу, возле реки, оставалось сумеречно, и чтобы не споткнуться о валежник или не угодить в яму, бегуну требовалась осторожность. Миновав мост к деревне Щеглы, он перешел на шаг. Теперь от глаз богатеньких соседей путника скрывал обрыв. С этого обрыва Голенев когда-то любил прыгать в воду. Он взобрался на Вороний холм и замер.

Некогда прекрасный его дом в свете предрассветного утра выглядел жутко – почерневшие стены, пустые глазницы окон, провисший балкон у дверей спальни. Даже если бы он не поверил глазам, запах пожарища не оставлял почвы для сомнений. Его маленький Рай, в котором он мечтал прожить остаток жизни в окружении большой семьи, огонь превратил в прах. Первым его порывом было броситься туда, чтобы убедиться в реальности происходящего. Но Олег знал, что этого делать нельзя. Развалины его жилища представляли собой идеальное место для засады. И он заставил себя успокоиться и действовать осторожно.

Спустившись метров на пять с обрыва, внимательно огляделся, затем, пригнувшись, добрался до небольшого, поросшего крапивой, овражка, прыгнул в него, и исчез. Даже самые близкие друзья не знали подземного лаза, который при строительстве дома вырыли для него рабочие. Только они могли выдать его тайну. Но Голенев не сомневался, что бригадир строителей Ашот никогда бы так не поступил, и его ребята тоже. Поэтому протиснулся в узкую щель без опаски. Несколько шагов пришлось сделать, согнувшись в три погибели, дальше ход расширялся и позволял человеку его роста, передвигаться, лишь слегка склонив голову. Длина туннеля равнялась двенадцати метрам и заканчивалась стальной дверью. Олег помнил, что кольцо, запускавшее механизм замка, находится справа, на уровне его плеч. Свет сюда не проникал, и пришлось действовать на ощупь. Пошарив рукой по гладкой поверхности стали, обнаружил кольцо и, взявшись за него, три раза повернул на себя. Сталь медленно отошла в сторону, и он шагнул внутрь. Запах пожарища тут держался гораздо сильнее, чем на улице, и Голенев с трудом погасил позыв кашля в горле. Пока стоял и прислушивался, стальная дверь бесшумно закрылась. Механизм автоматически возвращал ее на место ровно через тридцать секунд. Работала машина на электричестве, и к ней от подстанции вел отдельный кабель. На этой предосторожности настоял бригадир строителей Ашот.

Не услыхав ничего подозрительного, Голенев шагнул к лестнице. Здесь он в свете не нуждался, поскольку помнил каждый метр своего жилища. Привычным движением протянул руку и взялся за перила. На улице рассвело, и, поднявшись на несколько ступеней, он уже мог разглядеть конец лестницы и почерневший потолок кухни, по середине которой пол провалился, оголив обуглившиеся балки. Выбравшись наверх, снова остановился. Какой-то звук его насторожил. Этот звук донесся со второго этажа. Его могла произвести птица или какой-нибудь зверек. Олег помнил, что стекол в окнах нет, и проникнуть в дом представителям местной фауны труда не составляло. Но он решил выждать. И дождался.