Андрей Анисимов - Призрак с Вороньего холма. Ужин с аристократом

– Отлить надо. Схожу на улицу, – отчетливо прозвучало над ним.

– Ссы здесь, Корявый. Хули светиться, – ответили страждущему.

– Как-то неловко. На воздухе привычнее. Да и продышаться не грех. – Настаивал совестливый квартирант пожарища.

– С лестницы не ковырнись, она на одной сопле держится, – предупредил другой: – И ствол прихвати. Хер его знает, вдруг объявится.

– Как? Он же не летает?

– Неважно. И бей по ногам. Замочишь, Ибрагим нам шеи свернет. Он его живым хочет…

– Знаю, Тузик. Не доставай.

После чего сверху раздались шаги. Голенев моментально прижался к стене и затих. Скрипнула лестница. Олег сначала ощутил приближение человека, затем на него упала тень, он увидел удаляющуюся спину и прыгнул. Захватив шею, почувствовал, как хрустнули позвонки, обыскал карманы, извлек пистолет и медленно опустил бездыханное тело на пол. Опуская, понял, что Корявый, наконец, облегчился.

Олегу показалось, что все произошло беззвучно. Но сверху что-то услышали.

– Корявый, ты чего там? – Не получив ответа, наверху зашевелились.

Олег слышал, как щелкнул предохранитель пистолета и увидел, как второй “жилец” нагнулся и через дыру разглядывал кухню. Голенев мог легко его пристрелить, но решил не торопиться: “Интересно, Тузик там один, или их целая компания”? Ждать пришлось долго. Видимо, что-то насторожило бандита, и он спускаться не спешил.

– Корявый, ты где? – Голенев понял, что Тузик высунулся в окно и пытается вызвать напарника с улицы.

– Чего орешь? Не выходил он. – Ответ прозвучал из сада.

“Еще один голубь нашелся”, – отметил Голенев и похвалил себя за выдержку. У него сильно чесались руки шлепнуть бандита через дыру в потолке.

– Монета, зайди в дом, глянь, куда Корявый задевался?

“Он еще и Монета”, – усмехнулся Олег и вспомнил, что клички, связанные с денежными знаками, давал своим шестеркам Кащеев. “Старые кадры. Ей по наследству перешли”, – догадался Голенев и в принадлежности бандитов к клану Маки больше не сомневался.

Монета тем временем матюгнулся и двинул в дом. Олег глянул в дыру на потолке и, не обнаружив сверху наблюдения, метнулся к парадному. Монета, не торопясь, поднялся на крыльцо и вошел в пустой проем. Двери в парадном или выгорели, или их выбили пожарные. Голенев дождался, когда бандит переступит порог, и ударил его ребром ладони по горлу. Удар получился такой силы, что бандит упал, и у него изо рта фонтаном забила кровь. Теперь оставалось дождаться Тузика. Голенев решил переждать на лестнице подвала, куда свет еще не проникал. Наверху слышалось сопение бандита, но он больше голоса не подавал. Внезапно там раздались глухой удар и сдавленный хрип. Затем все стихло.

– Голенев, не стреляй. Я его шлепнул. Мы здесь одни. – Олег никак не ожидал помощи и растерялся.

Наверху снова заговорили:

– Я сейчас спущусь. Стволы бросаю тебе. Тут “Макар” Тузика и моя Тэтэшка. – И вниз полетели два пистолета: – Не стреляй, говорю. Базар есть.

– Выходи, если не шутишь. – Разрешил Олег, продолжая удивляться появлению нежданного союзника. Но пистолеты поднял.

– У меня нога не очень, поэтому я по ступеням медленно. – Предупредил незнакомец.

– Спускайся. Мне спешить некуда.

По лестнице раздались грузные шаги, и Голенев на слух определил, что человек сильно хромает.

– Лестница того гляди навернется. Не поймешь, на чем держится. – Продолжал причитать хромой незнакомец. Наконец, он появился. Голенев схоронился в тени подвала и выходить на свет пока не стал.

– Ты кто, парень? И откуда меня знаешь?

– Я Гришка Тимофеев, по кличке Пятак.

– Кащеевский, что ли?

– Был Кащеевский, да стал ничей.

– Чего тогда с ними?

– Видишь, ногу подтаскиваю. Мака меня в упор из ствола в коленку. Пригласила в спальню, а потом пальнула. С тех пор инвалид.

– Эту историю я, кажется, помню. – Усмехнулся Голенев: – Но ты мне не все ответил.

– А с ними я из-за тебя.

– Не понял?

– Сейчас поймешь. Я этой сучке давно хочу козу сделать. Да руки коротки. Одному не справиться. А тут ребята шепнули, что она на тебя травлю начала. Я и объявился. Прости, мол, жрать охота. Дай заслужу твою любовь да прощенье. Вот и вошел в банду. А дальше по ходу песни. Что скажешь, то и сделаю. Может, вместе мы ее уроем.

Голенев вышел на свет:

– Поешь складно. Но я верить бандитам не привык.

– А я давно завязал. Можешь в городе спросить. Десять лет сапожником на рынке сижу.

– За желание помочь, спасибо. И за Тузика тоже. – Поблагодарил Олег. Пятак посмотрел на часы:

– Тут долго рассиживаться нечего. В десять сменка объявится.

– До десяти еще времени много. Этих припрячем, может, и тех встретим. А пока расскажи, что про мою травлю знаешь?

– Закуришь? – Пятак достал сигареты:

– Можно. Только давай так устроимся, чтобы калитку видеть. Кто его знает, что они там надумают? – Предложил Олег. Они затянулись и уселись на обгорелую раму окна. Пятак знал много. Он рассказал Голеневу, что за ним ведет охоту не только Мака:

– Ты со своими ребятами Алехана Казиева замочил. Его брат твоей крови хочет. У него сила большая. А вместе с Макой они вообще не подарок. Она теперь девушка крутая. В Кремль надумала на белом коне. Так что одному тебе не справиться.

– Они мой дом сожгли?

– Они газ открыли. Твоя Верка Вислоухова пришла и спичкой чиркнула. Все и взорвалось.

– Вера? – Голенев побледнел.

– А ты не знал? От нее одни угольки и туфелька осталась. Все это в понедельник и схоронили.

Олег рванул с места. Пятак едва успел прихватить его за рукав:

– Туда не ходи. Там тоже ее люди дежурят. Это Казиев хочет тебя живым получить, а Мака нам шепнула – кончайте сразу, чтоб не мучился. Так что погоди. На тот свет еще успеешь.

Голенев обхватил голову руками и заплакал.

Островок, на который Тодди Сорси привез Иру и молодых людей, назывался Sheep`s Head, что переводится как “голова барана” и вполне отвечал этому названию. Десять квадратных километров суши складывались из великолепных лугов, расположенных кольцом вокруг берега, небольшой рощи на отрогах пологой горы и двух скал, сильно смахивающих на завитки бараньих рогов, по центру. Рыбацкая деревня состояла из шести каменных коттеджей с хозяйственными пристройками, сработанными из того же камня, и паутины сетей, развешанных вдоль берега. Каждая семья имела на острове собственный причал и одну или две небольших рыбацких шхуны. Быстроходный катер, на котором Тодди доставил молодых людей, имелся только у него. Да и дом рыбака отличался от соседей своим внушительным размером. Гости тут же сообразили, что их хозяин первый парень на деревне, и не ошиблись. Тодди, помимо катера, владел тремя шхунами, две из которых были оснащены новейшими приспособлениями для лова селедки. Сельдь являлась основным видом здешнего промысла, о чем свидетельствовали не только бочки, аккуратно сложенные во двориках рыбаков, но и пропитавший весь берег ее запах.