Игорь Гриньков - Криминальная история

— Настоящий «профи», собака! Каждая пуля прошила какой-то жизненно важный орган. Так, что и одного выстрела было бы достаточно!

Также спокойно, даже нарочито спокойно, киллер зашел за угол соседнего дома, где его, вероятно, поджидала машина, и след его простыл. Оторопевшие от неожиданности рабочие застыли, как изваяния, не сделав даже попытки задержать убийцу. А, потом, легко говорить, задержать! У рабочих голые руки, а у джинсового, может статься, еще одна пушка за поясом брюк. Операция «Перехват», разумеется, никаких результатов не дала.

То, что киллер был не из здешних русских, а заезжим гастролером не вызывало никаких сомнений. Явно заказной характер преступления, человек не прятал свое лицо, вел себя чрезвычайно хладнокровно, будто делал обыденную, привычную работу, и делал ее даже с каким-то вызывающим артистизмом: все свидетельствовало о тщательно спланированной, показательной акции.

Поскольку в этой криминальной истории были, наверняка, замешаны большие деньги, а ниточка тянулась куда-то в Незалэжну Украину, то в столицу Калмыкии нагрянула группа следователей из Генеральной прокуратуры России. Доктор Гарик имел свое собственное мнение и по этому вопросу. Нервно затушив окурок в пепельнице, он с ядом в голосе произнес:

— Насмотрелся я на этих господ, «важняков» из Генеральной, глаза бы не глядели! Недавно приехал по какому-то делу один, заявился к нам в «экспертизу». Пальцы врастопырку, как у своих антиподов — братков, а, может, и не антиподов вовсе. На нас зрит, как на козявок каких-то. Слышу, как в соседнем кабинете наезжает на нашу экспертессу, умницу, каких поискать, до слез женщину довел. Захожу к ним, аккуратно беру его под локоток и веду в свой кабинет.

— Из Генеральной прокуратуры? — спрашиваю.

— Из Генеральной.

— Что же Вы ведете себя, как будто приехали из какого-то захудалого колхоза? — задаю вопрос.

Он аж дар речи на минуту потерял, а я продолжаю:

— Народ привык судить о следователях Генеральной прокуратуры по таким положительным, каноническим литературным и киношным образцам, как интеллектуальные и воспитанные следователи Шамраев или Турецкий, а вы последнюю веру народную топчете. Если так будете продолжать вести себя, то я просто вынужден позвонить вашему шефу, первому заместителю Генерального, Станиславу Юрьевичу. Кстати, до назначения в Москву он в Элисте городским прокурором был, и я с ним много водки попил. Как ни прискорбно, придется доложить, что кое-кто позорит честь мундира, пятнает недостойно.

Позеленел мой «важняк», но вышел из кабинета молчком, как собака побитая.

Гарик налил себе рюмку водки, зачем-то внимательно посмотрел ее на просвет, и лишь потом выцедил медленно, после чего откусил от дольки лимона маленький кусочек.

— Раньше я был полон иллюзий, дурачок деревенский! Думал, как и многие другие, что в Генеральной прокуратуре работают какие-то особенные люди, достойные, ответственные», — продолжал он свое повествование, — «а выяснилось, что там вахлаков не меньше, чем среди наших стряпчих, а, может, и поболее.

Помните громкое политическое убийство журналистки из оппозиционной прессы, случившееся пару лет назад. Тогда тоже понаехало много «генеральщиков», а дело непосредственно вел некто Жорик, здоровый, как шкаф, самоуверенный до чрезвычайности, из глаз которого просто струилось: «Я вас, бля…, excuse me, нехороших людей, всех насквозь вижу!». Вот такой супермен с рентгеновскими установками вместо глаз!

Я исследовал труп убитой. Надо сказать, что поглумились над ней негодяи изрядно. Полагаю, что перед тем, как кончать, что-то дотошно выпытывали или издевались. И гитарную струну на шее затягивали, и ножом кололи для острастки, но неглубоко. Одно описание кровоподтеков на трупе заняло у меня не менее часа. А под конец проломили тяжелым предметом голову в двух местах и ночью притопили тело в Ярмарочном пруду. А оно, возьми, и всплыви на следующий день.

«Яблоко» тогда сильно переживало: идет тотальное наступление на демократические завоевания и свободу слова! Даже представителя своего приставило, чтобы наблюдать за ходом следствия и не позволять республиканским властям своевольничать и оказывать любые формы воздействия или нажима.

Я-то — специалист по судебной медицине, мое дело — по максимуму ответить на вопросы следователя, от политики меня тошнит, как от плохой водки или рыбы с душком. Под конец следствия «важняк» Жорик притащил обломок кухонного табурета, которым, по его версии, раздробили череп несчастной журналистки, и назначил экспертизу.

Долго возился я с этой экспертизой, реконструировал места переломов, проводил экспериментальные и сравнительные исследования, пока не пришел к категоричному выводу: не этим фрагментом предмета было совершенно убийство. За день до окончания экспертных исследований Жорик позвонил мне, поинтересовался результатами; я ему доложил, что вынужден его огорчить, результаты отрицательные. Как в изречении: Платон мне друг, но истина дороже!

На другой день подписал экспертизу, лаборантка упаковала вещдок, промаркировала все чин чином и снесла это хозяйство секретарше для регистрации и для отправки по назначению. Месяца через полтора совершенно случайно узнаю, что экспертизу Жорик так и не забрал, а упакованная табуретка спокойно лежит на полочке для вещественных доказательств, предназначенных для выдачи следователям. Я ее потихонечку стырил и заныкал у себя в лаборатории, на всякий случай.

Уже в суде, куда я был вызван в качестве эксперта, узнаю, что постановление о назначении той экспертизы Жорик просто выдрал из уголовного дела, а обвинительное заключение, «об…ебон» — по народно-блатному, составил так, как его это устраивало. Нет постановления, значит, не может быть никакой экспертизы, хотя у нас в Бюро она проходила по нескольким журналам. Не думал я, что следователь Генеральной прокуратуры опустится до такой мелкой гадости, натуральной фальсификации, на которую провинциальные следаки просто не решатся.

— Решатся, решатся, будь спокоен, — убедительно сказал сыскарь Володя.

Доктор Гарик выпил еще одну рюмку водки со страдальческим выражением морщинистого лица и попросил друзей дать возможность закончить мысль:

— В зале судебного заседания, где от понатыканных телекамер «1-го канала», телеканала «Россия» и «НТВ», проходу не было, меня так и подмывало «взорвать бомбу». Но тогда дело бы сломалось, его отправили бы на доследование, заволокитили, а реальные убийцы, как я думаю, должны были получить положенное за содеянное злодеяние при любом раскладе. Вот тогда я окончательно убедился, что законы могут быть хорошими или не очень, но их исполнители — людишки, частенько — дрянь чрезвычайная!».