Татьяна Светлова - Шалости нечистой силы

— Кто-то другой? А что же вы-то делаете в этом подвале? Ведь здесь именно вы, а не «кто-то другой»!

— Я… Понимаете, у меня какой-то провал в памяти. Я шел мимо мусорных баков, там была женщина… Пьяная, примерно вашего возраста, она собирала бутылки. И попросила у меня денег. Десятку. И сказала, что готова ее отработать. Вот почему я подумал…

— Это была не я! Это была другая женщина!

— Вот и я вам объясняю, что за вами гнался не я…

— Так как же мы оба тут оказались?

— Не помню. Ничего не помню с того момента, как она мне предложила отработать десятку! — сокрушенно ответил Стасик. — Вы вот хоть помните, что вас по голове ударили, а я просто ничего не помню, и все…

— Зажгите ваш огонь, — распорядилась женщина.

Стасик послушно зажег. Женщина некоторое время вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, можно ли ему верить. На лице у Стасика отразилось почти детское отчаяние — он был растерян, повержен, раздавлен этим странным происшествием.

— Помогите мне встать, — уже спокойнее произнесла женщина, видимо, удовлетворенная результатами разглядывания Стасика.

Он с готовностью бросился, протянул руку крендельком, другой поддержал за локоть.

— Вы вправду ничего не помните? — переспросила она.

— Клянусь!

— Странная история. Значит, вы за мной не гнались?

— Нет. А вы не собирали бутылки у мусорных баков?

— Нет. Потрогайте, — она взяла руку Стасика и приложила к своей макушке. — Меня вправду чем-то ударили по голове. Чувствуете шишку?

— Чувствую… — растерянно подтвердил он. — Но это не я, уверяю вас…

— Так вы же не помните? Может и вы!

— Скажите… А вы где шли?

— По тропинке вдоль дома номер 25, там с обратной стороны тропинка, знаете? Я от родителей одного моего ученика возвращалась, такой тяжелый мальчик, пыталась как-то с родителями объясниться… Впрочем, к чему это вам…

И вдруг услышала за собой шаги. Я пошла быстрее, — шаги ускорились, я побежала, — человек тоже. И вдруг — удар по голове… Дальше ничего не помню.

— А это где — дом 25?

— Послушайте, чего мы тут стоим? Дверь в подвал открыта?

— Я не успел проверить…

— Пошли! — Женщина подхватила свою сумку, лежавшую на полу, и пересмотрела ее содержимое. — Ничего не взяли… Пошли!

Стасик, вспомнив о своем пакете, обвел пространство вокруг огоньком зажигалки. Пакет валялся у подножия лестницы. Все приобретения Стасика были на месте.

Дверь оказалась не заперта. Они вышли на улицу, осмотрелись.

Лестница, ведшая в подвал, находилась в торце многоэтажного дома, над ней был козырек. Прямо напротив торца стояли мусорные баки, — Стасик узнал их.

— Вон там эта дорожка, видите? — Женщина показывала рукой на дом, находившийся правее и выше.

— Я там не был, — уверенно заявил Стасик. — Я с другой стороны шел, от метро. А бомжиха, она вот тут копалась, видите эти баки? И все, потом я ничего не помню.

Женщина покачала головой.

— Раз вы ничего не помните, так можете не помнить и того, что гнались за мной!

— Да как же я мог бы забыть такое? И потом, смотрите сами, у меня ничего тяжелого нет!

— Мало ли, — пожала плечами женщина, — камень подобрали… Ладно, — повернулась она к нему, — вы у меня ничего не украли, меня не изнасиловали, не убили. Может и впрямь это кто-то другой был… Хотя очень странно, что этот другой затащил меня в подвал, при этом никак не воспользовавшись моим положением… Зачем тогда было тащить? И, главное, зачем было тащить туда еще и вас?

— А вдруг человек этот вас затащил, а потом бомжиха решила меня затащить, и вашего человека испугала? Он и сбежал.

— А зачем бомжихе было вас сюда тащить? Допустим, вы отчего-то потеряли сознание: быстренько свистнула кошелек и привет!

— Ну, мало ли, дело на дороге было, сами видите… Здесь света много.

— Предположим. Но тогда что ей помешало вас ограбить здесь, в подвале?

— Может, этот человек, который затащил вас, испугал ее?

— Она его, а он ее?

— Почему бы и нет, в конце концов?

— Рассказать кому-нибудь — не поверят! — Женщина снова покачала головой.

— Но вы мне верите? — с надеждой спросил Стасик.

— Даже не знаю… Кажется, верю, — вздохнула она. — Ладно, чего не было — того не было. Жива, цела, здорова, и кошелек на месте — в милицию не заявишь. Мне домой пора.

И, не попрощавшись, женщина торопливо пошла прочь, придерживаясь освещенной части дороги, и вскоре исчезла за поворотом.

Стасик, провожавший ее взглядом в каком-то оцепенении, встряхнулся, помотал головой и направился в свою сторону.

Теперь их свиданиям ничто не мешало: Ирина Львовна съехала к любовнику, и они встречались практически открыто у Толи дома — Толя говорит « у нас дома», потому что как только они поженятся, Вера переедет к нему.

У нее была своя чудесная двухкомнатная квартирка на Соколе: Вера продала однокомнатную, доложила денег, и Анатолий помог. Убранная и обставленная именно так, как ей всегда раньше хотелось и мечталось, квартира эта соответствовала во всем ее вкусу и мироощущению. И все эти четыре года была их с Толей домом, местом их тайных, урывками, свиданий, часов блаженства, уюта и единения. Они вместе украшали ее, Толя самолично заказывал мебель и сантехнику, принес дорогие безделушки из дома, из-за которых, как потом выяснилось, Ирина устроила ему скандал. В старинном, антикварном книжном шкафу разместил несколько роскошных изданий восемнадцатого века: «Им здесь место, — говорил Анатолий, — у тебя. Эти книги с тобой дружат, они тебе что-то говорят, а дома — тогда „дома“ было у него с Ириной Львовной — а дома они молчат, им неуютно с Ириной…»

И, хотя Веру радовало это новое Толино выражение «у нас», хотя она уважала его любовь к старому дому в центре, где жили три поколения Толиной семьи, ей было жалко расставаться со своей квартиркой, которую практичный Толя предложил сдать, как только она переедет к нему…

В Толиной же квартире еще витал дух Ирины, ее помпезные, тяжелые вкусы душили Веру. Она горела от нетерпения многое, если не все, поменять в обстановке, они с Толей уже начали прикидывать, как и что будет сделано и куплено, и это мирило Веру с мыслью о переезде… Но, пока развод не состоялся, она решила ничего не трогать, и только предвкушала грядущие изменения.

Это тоже было частью упоительных планов на будущее.

Единственное, что ее угнетало, — что у Ирины остались ключи от квартиры и она могла, теоретически, появиться в любой момент, даже самый интимный.

Но, по крайней мере, сегодня Вера была спокойна: Толя сказал, что Ирина зачем-то заходила с утра, а потом уехала на дачу. Сезон не дачный, январь, — но за какими-то вещами. Так что она им не помешает.

К дому Анатолия Вера подъехала довольно поздно, около восьми — забегала после работы к себе, взяла кое-какие мелочи. Входя в подъезд, глянула на весело, ярко освещенные, ждущие ее окна. И, уловив радостный всплеск, поднимающийся к сердцу, вновь укорила себя: вот, пессимистка, вот оно — твое счастье, а ты не верила…