Татьяна Светлова - Шалости нечистой силы

— Это по какой такой «части» ты не-? — прогремел шкаф. — Вот по этой? — Леха протянул правую ташкентскую дыню и ухватил Стасика за мошонку. — Так мы это дело быстро поправим!

И Леха, прихватив в щепоть съежившийся от страха Стасиков пенис, резво задвигал рукой. Мелкий Сеня, оскалив редкие кариесные зубки в радостной улыбке, принялся проделывать синхронные действия со своим пенисом, который оказался отнюдь не мелким.

— Нет! — затравленно закричал Стасик, — Нет, я не хочу! Не трогайте меня!

— А чего ж ты сюда пришел? — уставился на него Леха, и на лице Сени тоже нарисовался недружелюбный вопрос.

— Я по ошибке, — торопливо принялся объяснять Стасик. — Мы разговорились на улице с одним человеком, он предложил пойти к хорошим ребятам, а потом…

— Ну, так ты же пошел? Чего ж теперь вые…ся? Или мы не «хорошие» ребята?

Стасик, учуяв опасность вопроса, снова зачастил:

— Мне нехорошо стало, я потерял сознание на какое-то время, а очнулся уже здесь, не знаю, как он меня сюда доставил, но я не хотел… Я не гомосекс…

Мелкий уже начал пристраиваться сзади. Надавав Стасику шлепков, он распорядился: « Пригни его, Леха!» И Стасик уже почувствовал прикосновение его немелкого, кривого, как ятаган, пениса…

«А-а-а!» — заголосил Стасик и, выдравшись из рук, ухватил из кучи несколько вещей без разбору и дал деру.

Леха догнал его — даже не в два скачка, а просто в два своих великанских шага. «Ку-у-да?» — рыкнул он, приобняв Стасика за талию, как девушку. «И куда ж это ты собрался, голуба?»

И, отведя Стасика, словно в танце, от себя на расстояние вытянутой руки, заехал ему свободным кулаком в челюсть.

Свет померк в глазах Стасика, и он еще успел подумать, погружаясь в нокаут: «Хоть ничего чувствовать не буду…»

Очнулся Стасик в метро. За плечо трясла старушка. «Милок, тебе где выходить-то? А то ты спишь-спишь, чай уже не первый круг едешь! Тебе на какой станции-то сходить, а?»

Стасик схватился обеими руками за ширинку. Одет! Одет!!! Вот счастье-то!

— Ты чего это, мил-человек, — обиделась старушка, — я ж только спросила, где тебе выходить….

Стасик вылетел вон на первой же станции кольцевой линии. Добравшись до дому, он резво кинулся в ванную и, бросив всю одежду в бак для грязного белья, встал под душ. Отмывая изо всех сил промежность душистым гелем, он отметил, что больно не было. Но Стасик не знал, бывает ли после «этого» больно…

Совершив свой ритуальный, прямой беспосадочный рейс от порога в постель (все радости цивилизованной жизни, как то: душ, еда, чай, — он был способен воспринимать только после крепкого сна), Виктор сомкнул глаза, ожидая, что сейчас, как обычно, тихо закружатся и провалятся в теплую тьму обрывки образов и звуков.

Но сна не было, хотя за окном уже заколыхался оттепельный рассвет, сырой и серый. Сквозь короткие, обморочные падения в дрему выныривало снова и снова: студеное окошко и край светло-серой юбки, затрещавшей под руками; белый ковер и русые пряди на нем; и выдох: «меня изнасиловали»; и кровавый цветок на белом ковре, и милиция, и тихие, безжизненные ответы Веры на вопросы, пока за ней не приехала неотложка; и осмотр квартиры, и липкие витки скотча, извлеченные из мусорного ведра…

И теперь он не знал, но очень хотел узнать: как она там?

И закрыто ли окошко…

Он мужественно сопротивлялся бессонице два дня, но на третье утро не выдержал и поехал по знакомому адресу прямо со смены. Подходя к дому, невольно глянул на окна: слава богу, закрыты.

На его звонок из дверей квартиры вывалилась полная женщина в шелковом халате с видом сонным и крайне недовольным, что ее потревожили. И то: времени девять утра, и с чего это Виктор счел столь ранний час приличным для визитов, — он и сам не понял.

— Могу ли я поговорить с Верой? — Виктор страшно оробел в присутствии дамы, которую обозначил для себя как Верину мать.

— С какой это стати вы ее тут ищете?! — несолидно взвизгнула дама, и из-за ее плеча возник молодой мужчина, тоже в халате, — его Виктор определил недовольной даме в сыновья.

— А где мне ее искать? Она еще в больнице? — растерялся Виктор: он был уверен, что Веру должны были уже из больницы отпустить. Разве что осложнения… — Простите, вы ее мать?

Женщина сначала покраснела. Потом позеленела. Потом посерела. Она задохнулась от возмущения, ища слова, но, так и не найдя их, попросту отправила дверь в такой полет, что стены содрогнулись.

Виктор растерянно стоял на лестничной площадке, а до его слуха из-за захлопнувшейся двери доносились истерические вопли женщины и успокаивающий голос молодого человека: "Да будет тебе, Ирина, что ты так разволновалась!

Подумаешь, какой-то лох обознался! Да ты выглядишь моложе Веры, клянусь!" И, в подтверждение слов «сына», который оказался вовсе не сыном, раздалось несколько поспешных чмоканий.

Через службу «Скорой» Виктору удалось выяснить настоящий адрес несостоявшейся ночной самоубийцы: она проживала где-то на Соколе, в районе Песчаных улиц.

Подумав, он все же рискнул и поехал на Сокол: знал, что покоя ему не будет, пока не удостоверится, что девушка жива и здорова.

Она открыла дверь, не спрашивая, «кто?», и молча встала, привалившись плечом к дверному косяку.

— Ты меня помнишь? — начал было Виктор и вдруг исправился:

— Вы…

Вы меня помните? Я врач, который…

— Вам больше идет «ты».

— Я… То есть? Извините, я…

— Вам больше идет, когда вы обращаетесь к пациентам на «ты», — пояснила Вера без тени улыбки.

— Да? А тогда ты тоже…

— Нет, — отрезала Вера. — Я пациент. И мне больше идет, когда я обращаюсь к доктору на «вы».

— Ну ладно, как хочешь, — поспешно согласился Виктор. — А я могу войти?

— Входите.

Она пропустила его в квартиру, указала на кресло, сама села на диван, не произнеся при этом не звука.

Виктор тоже молчал, пытаясь сообразить, как объяснить цель своего визита. Он сам толком не знал этой цели.

Наверное, у Веры много вопросов: как он ее нашел, зачем пришел…

Но Вера совершенно спокойно сидела, словно была одна в комнате, и он решил тоже не торопиться.

Виктор огляделся. Эта квартира не имела ничего общего с той, где он вылавливал Веру из окошка: та была дорогая, роскошная, претенциозная; эта куда проще, но милая и уютная.

— Как ты себя чувствуешь? — наконец, приступил он.

— Хорошо.

— Что милиция?

Вера пожала плечами:

— Тоже хорошо себя чувствует.

— Я имею ввиду…

— Взяли показания, направили на обследования.

— Ага. Ну, правильно… А ты как?

— Хорошо.

— А кровотечение…

— Выкидыш. Ни мальчика не будет, ни девочки, как вы тактично заметили.