Владимир Полудняков - Не убий: Повести; На ловца и зверь бежит: Рассказы

На выходе из вагона стоял проводник без фуражки, с рыжими, раскудрявившимися во все стороны волосами, с золотистыми веснушками, освещенными косыми лучами еще низкого солнца. «Всего доброго, до свидания. Всего хорошего», — говорил он почти каждому и улыбался.

Вместе с говорливой, беспорядочной толпой Томский и Алмазов вышли на огромную площадь, переполненную людьми и транспортом, подошли к условленному месту справа от метро, но… встречающей машины нигде не было: ни черных «Волг», ни знакомого номера. Слева, взвизгнув тормозами, остановилась одна, но с другим номером. Вадим с надеждой склонился к окошку и спросил шофера: «Вы не за нами?», но тот ответил, что встречает женщину с детьми.

— Что делать? — упавшим голосом спросил Вадим Томского.

— Да-а… и такси не взять. Вон какой хвост на стоянке, — удрученно кивнул Томский на огромную очередь с детьми, чемоданами, цветами и авоськами.

— Ехать на метро, да еще на автобусе через весь город — опоздаем, — Вадим нервничал, не зная, что предпринять.

— Пойдем позвоним из автомата в Главк.

Они вернулись назад, туда, где начинался перрон. Одна телефонная будка была свободна. Вадим зашел в нее, а Томский издали продолжал следить, не подойдет ли машина. Ему не было слышно, что говорит Алмазов, но по тому, что разговор затягивался, по движениям плеч и возмущенному лицу приятеля, он понял, что случилось что-то непредвиденное, и рассчитывать на помощь из Главка не приходится.

Вадим вышел и с силой хлопнул дверцей будки. Они медленно пошли к площади. Алмазов был расстроен и зло процедил: «Наша машина сломалась, а машину начальника Главка, видите ли, прислать не могут. На такси, говорят, поезжайте. Да еще посоветовали взять мотор вне очереди».

Они прошли метров 25–30, и лишь тогда Томский заметил, что в руках Вадима только один дипломат. У него похолодело внутри:

— А где пакет, Вадим?

— А-а-а! — закричал Алмазов и, в отчаянии махнув рукой, бросил на асфальт дипломат. Он круто развернулся, столкнулся со старушкой и огромными прыжками бросился к телефонам. Вадим рванул дверцу телефонной будки. Будка была пуста. Алмазов оглядел все углы, поднял резиновый коврик — пакет исчез.

Он вышел из кабинки, еще надеясь, что у кого-то из обтекавшей его толпы окажется знакомая сумка с эмблемой ДЛТ. Он лихорадочно всматривался в проплывавшие мимо пакеты, но того, с рекламой, среди них не было.

— Что делать? — в ужасе прошептал Вадим.

Всегда невозмутимый Томский был совершенно растерян. Он развел руками, в одной из них был портфель, в другой — дипломат. «Надо звонить, — неуверенно сказал он и уточнил, — в милицию».

Они быстро вернулись к перрону, снова осмотрели телефонные будки и, убедившись в безуспешности поисков, позвонили в милицию дежурному по городу. Тот с полуслова понял, что происшествие чрезвычайное.

Через двадцать минут вся оперативная служба комитета государственной безопасности и МВД была брошена на поиски секретных материалов. Еще через пять минут к вокзалу подлетела «Волга» начальника Главка (смогли ведь прислать, с горечью подумал Алмазов).

Опустошенный и подавленный, Вадим, как робот, автоматически выполняющий команды, сел в машину к приехавшему начальнику спецчасти Главка Мордвинову. Томский остался на вокзале ждать сотрудников милиции. Поехали. Мордвинов что-то говорил, но Вадим только с удивлением смотрел на его двигающийся рот, не различая ни слов, ни смысла. Тот внимательно посмотрел ему в глаза и, махнув рукой, замолчал. Говорить было бесполезно.

Вадим оказался в кабинете начальника Главка. Кто-то входил, кто-то выходил, непрерывно звонили на разные голоса телефоны, пронзительно пищал селектор, нудно гудел вентилятор. Все эти звуки доносились до него как бы издалека, едва задевая сознание.

К Вадиму склонилась женщина в белом халате, взяла кисть безвольной, как плеть, руки, посчитала пульс, провела перед его глазами ладонью.

— Ступорозное состояние, — сказала она, ни к кому не обращаясь.

— О ком это она… — вяло подумал Вадим, — что такое ступорозное…

Он смотрел в переносицу Гордеева, начальника Главка, который изредка бросал на него злые взгляды, совсем Вадима не задевавшие. Гордеев отрывисто кричал в трубку телефона с гербом на диске:

— Да… потеряли… Александр Александрович, кто же мог предвидеть такое… головотяпство… Есть… Жду.

И вновь женщина в белом, с приятно пахнущими руками. Она мягко взяла двумя пальцами подбородок Вадима и, ободряюще улыбнувшись, положила ему в рот таблетку, протянула стакан пузырящейся минеральной воды.

…Шансы найти пакет, который можно было спрятать или запросто уничтожить, были почти нулевые. Но все, что зависело от людей, занимающихся розыском, делалось оперативно, энергично, и весьма вероятная бесполезность прилагаемых усилий никем не принималась в расчет. Главным центром работы, разумеется, была площадь у трех вокзалов и станция метро. Все вокруг было перекрыто невидимой сетью наблюдения. Ни у кого не вызывало сомнения, что человек, завладевший пакетом с грифом «совершенно секретно», если он, конечно, обычный гражданин, а не изощренный авантюрист, постарается как можно скорее от него избавиться. И если он этого до сих пор не сделал, то теперь ему уже не удастся этого сделать. Правда, нельзя не учитывать, что двадцать минут — время, достаточное для того, чтобы уехать, скажем, на метро, подальше от вокзала, но и там, везде, во всех районах огромного города были приняты соответствующие экстремальной задаче меры.

Капитан милиции Скворцов обратил внимание на беспокойного парня в очереди на такси у Ленинградского вокзала, который встревоженно крутил головой во все стороны, вытягивал шею, вглядываясь в глубь вокзала, а когда очередь продвигалась, судорожно хватал два чемодана и, не выпрямляясь, шаркая ими по земле, двигал вперед, а потом опять начинал беспокойно вертеть головой во все стороны.

— Молодой человек, капитан Скворцов, — представился милиционер, — что вы так нервничаете?

— Да Шурка повела Саньку в туалет, — продолжал озабоченно оглядываться парень, — пятнадцать минут прошло, скоро очередь подойдет, а их нет. А что?

Он открыто посмотрел в глаза Скворцова, и тот понял, что парень не имеет никакого отношения ко всей этой истории. В этот момент с противоположной вокзалу стороны подошла запыхавшаяся миловидная женщина с трехлетним белобрысым мальчуганом на руках. Малыш сосредоточенно лизал мороженое.

— Ой, Ленечка, — затараторила она, оправдываясь, — зашли туда, а потом Санек попросил мороженое. Я уже боялась тебя потерять.

Скворцов, извинился и пошел в конец очереди, не дослушав, чем закончился этот локальный городской эпизод.