Владимир Полудняков - Не убий: Повести; На ловца и зверь бежит: Рассказы

Супруги Александр и Ольга Селезневы решили продать свои «Жигули». Одиннадцатая модель, купили пять лет тому назад. Новенькая совсем, прошла всего тридцать тысяч километров.

Деньги понадобились, чтобы приобрести кооперативную квартиру и уехать от родителей Ольги, — что-то в последнее время у них с зятем испортились отношения.

Автомобильный бум в Ленинграде достиг своего апогея. Любая машина, свеженькая, с завода или разбитая, аварийная находила своего покупателя. Да еще можно было выбирать, кто больше заплатит.

Александр ходил по автомобильным тусовкам, изучал конъюнктуру. Можно было легко взять двойную цену, а если повезет, то и побольше. Во всяком случае, 10–12 тысяч вполне хватило бы на квартиру, даже кое-что из мебели можно было бы прикупить.

В субботу супруги приехали на автомобильный рынок на проспекте Энергетиков. Вымытая шампунем машина сверкала своей чистой голубизной — ни вмятины, ни царапины. Хороший товар привлекал многих. Супруги даже растерялись, когда их окружила небольшая толпа мужчин, желающих купить уже не выпускаемую модель. Стихийный аукцион быстро закончился, больше всех предложил молодой парень: четыре тысячи официально для оформления и девять сверху — наличными.

Ольга и приятель покупателя остались в машине. Александр с парнем ушли в магазин. Оформление купли-продажи было недолгим. Через полчаса сделка была заключена, документы на машину перешли законному владельцу, уплатившему ее стоимость. Довольные столь быстрым завершением процедуры, они вышли из магазина и направились к «Жигулям», чтобы рассчитаться наличными. Когда до автомашины оставалось метров пятнадцать, покупатель, помахав техническим паспортом, крикнул своему приятелю:

— Все о’кей!

Внезапно, откуда-то сбоку, между ними и автомашиной выскочил и остановился, взвизгнув тормозами, зеленый «Опель». Дверцы его распахнулись, и два крепких парня рванулись к супругам. От сильного толчка Александр упал, а в этот момент другой нападающий за руку выдернул Ольгу из машины. Через секунду обе машины, взревев, на глазах у десятков оторопевших зевак скрылись.

Александр поднял плачущую жену. Какие-то мужчины помогли им записать номер «Опеля». Неизвестно откуда появившийся милиционер опросил очевидцев, с кем-то связался по рации. Появился желтый «уазик», и супругов Селезневых отвезли домой. А уже через сорок минут гаишники задержали обе автомашины и преступников.

Дело о грабеже не вызвало никаких затруднений при расследовании, свидетелей — десятки, обвиняемые своей вины не отрицали. Самой сложной оказалась проблема с «Жигулями». Молодой следователь горячо убеждал прокурора, что Басалаеву и его сообщникам необходимо вменить в вину либо похищение автомашины, либо ее грабеж. Однако опытный юрист, прокурор района, не согласился с такой точкой зрения. Он сказал, что, по-человечески, все, что произошло с Селезневыми, понятно и вызывает возмущение. Они — жертвы преступления, в этом сомнения нет. Но здесь возникает вопрос о законности сделки купли-продажи. Следователь подтвердил, что здесь все законно. Но тогда, заметил прокурор, собственником машины является Басалаев, а владелец не может сам у себя похищать вещь. Другое дело — та сумма, которая была оговорена в качестве оплаты сверх цены, а также насилие, примененное к потерпевшим. Это, без сомнения, статья сто сорок пятая.

— А то, что Селезнев хотел получить эту сумму с покупателя в обход закона? Должно защищать государство в данном случае его не совсем законные интересы? — поинтересовался следователь.

— Вопрос спорный, — ответил прокурор. — Пусть это решает суд, а вам, я полагаю, следует вменить в вину обвиняемым эти девять тысяч как объект хищения. Ведь умысел у них был направлен именно на эти деньги…

На прием к прокурору района пришла Костромина, сорокалетняя тучная женщина. Тяжело дыша, она села к столу и протянула заявление:

— Вот, обманули бабульку, оставили ее без жилья.

— Кто же это сделал?

— Да родственники ее. Воспользовались тем, что Анна Никитична старая, ей восемьдесят два. Еле ходит, плохо видит, почти не слышит.

Прокурор прочитал заявление. История о родственном обмене, каких немало. Старушка Анна Никитична Глазова проживала в приватизированной однокомнатной квартире. Ее единственные родственники — племянник с семьей — занимают двухкомнатную квартиру. Чтобы не пропала жилплощадь (так они ей прямо и сказали), уговорили бабушку подарить ее. Условились, что бабулька переезжает к племяннику, а сын его, студент, переезжает в квартиру Анны Никитичны. Обещали заботиться о ней, так как Глазова долго колебалась. Все-таки там, где она жила, были знакомые добрые люди, ходили для нее в магазин. Да и почтальон хороший, всегда вовремя пенсию приносил. Но уж так племянник и его жена Надя уговаривали, так ластились, что уступила она и переехала.

Вот тут-то через месяц и началось. Не так прошла, не так сделала, не туда положила, все не так. А потом прямо стали угрожать, что сдадут ее в дом престарелых. Навсегда.

— Что же вы с юристами не посоветовались, — посетовал прокурор. — Можно было сделать совсем по-другому. Раз квартира приватизирована, Глазова могла просто оставить племяннику завещание, и все. Жила бы себе спокойно дома.

— Вот и я говорю ей. Да знаете, видно, рассчитывали, что долго она не протянет. Сын-то у них хотел отдельно жить. Да и тяжело ей одной-то. Так уж уговаривали они ее… Единственные родственники, вот и послушалась их.

— А где бабулька сейчас?

— Еле привезла ее. Сидит в коридоре, — Костромина кивнула на дверь кабинета, — позвать ее?

— Да, надо поговорить.

Старушка, держась за руку женщины, с трудом прошла к столу и тяжело опустилась на стул.

— Анна Никитична, — обратился к ней прокурор.

— Сынок, не слышу я. Погромче.

Прокурор вышел из-за стола, склонился к ее уху:

— Анна Никитична, что Вы хотите?

— Вернуть мою квартиру. Не могу я там жить у Николая. Нету силушки. Совсем больная стала. Ой, помру я скоро.

— Так Вы подарили квартиру-то свою?

— А Надя его сущий дьявол стала, совсем меня заела. Спасибо Люсе, — кивнула на Костромину, — мои соседи по лестнице помогают. А то совсем бы пропала я.

— Да она совсем не слышит, — заметил прокурор.

Он вернулся на свое место. Пробежал глазами заявление еще раз и сказал Костроминой:

— Тяжелый случай. Чтобы доказать умышленный обман с целью завладеть ее собственностью, квартирой, надо установить, что у ее родственников был корыстный умысел с самого начала. Это очень сложно, да, наверное, и невозможно. Так что уголовного дела не будет.

— Значит, что хотят, то пусть и творят?!.. Издевайся над старым человеком, отнимай у него последнее, и ничего сделать нельзя! — возмутилась Костромина.